"Проезжают мимо грязные девятки, за рулем сидят обеспокоенные своими проблемами водилы. Раскачивается елочка ароматизатор, водила думает о том, куда лучше свернуть. В черно-белых лесах - деды на лыжах, в тренировочных штанах, они хотят скорее прийти домой в тепло, но в то же время и быть здоровыми и молодыми. Они могут забыть о боли и об отказывающемся работать теле, пока считают километры пройденного пути.
Люди: обеспокоенные, отчаявшиеся, влюбленные, наплевавшие на все; молодые, старые; передвигающиеся пешком и на машинах. Каждый считает себя центром круга, но является просто точкой, безо всякого круга. И эти точки передвигаются по улицам, сидят в кафе, целуются, рисуют вокруг себя окружности..."
-Леонид думал о подобном достаточно часто, пока учился в институте, его беспокоило то, что он сам не может "вырваться из круга", перестать рисовать его вокруг себя, сменить точку восприятия, говоря пошло - "стать кем-нибудь другим". Может быть, ему стоило бы найти какого-нибудь гуру, или уехать в другое место, город, страну. Но ведь дело в том, что он чувствовал, что слишком слабоволен для чего-либо подобного, - самостоятельного и решительного. Он мог мечтать о финансовой махинации сегодня, о создании гениальных стихов завтра и о коллекционировании граммофонов через год.
Когда он шел по улице, край с бахромой его неправдоподобно длинного красного шарфа выбивался из-под куртки снизу, словно разорванные осколочной гранатой половые органы.
Он подводил теорию под свою неувереность - "Я как ведро с разноцветным песком, меня встряхиваешь и на поверхности образутся сочетание синего, красного, зеленого, желтого и так далее. Это залог приспособляемости к меняющимся условиям окружающего мира. Я ни в чем не уверен, так буду стараться делать только то, что мне приятно. Принципы-глупость".
Каждое правило стремится быть исключением.
Но ему нехватало оригинальности, и его реакции и поведение соответствовали реакциям и поведению многих.
Как и большинство, он не был способен разобраться в себе, и в то же время претендовал на глубокое знание окружающих. Да и тут нельзя сказать однозначно. Бывало такое, что на него нападал приступ самокритики, и он говорил себе, что он, в сущности, не только не уникальный, но еще и неумный человек. Примерно в это время, его бросаний от мании величия к самоуничижению, у него появилась девушка.

Лежал на скамейке, положив голову на колени К, чувствовал как тепло его затылку, как пахнет весенний воздух. А перед глазами-облака и обтянутая желтой бенеттоновской майкой грудь. Ничего больше не нужно.
-Я со своими подругами состою в тайной организации...
-И эта тайная организация состоит только из тебя и твоих подруг, я не сомневаюсь
-Вообще-то, да
-И какой у вас устав? У всякой тайной организации есть устав. И цель. А совсем хорошо, если еще и программа. Максимум и минимум
-Мы боремся мир за всем мире
-Хаха, и как же вы боретесь? Нажираетесь вместе по субботам?

-А ты пессимист?
-Можно сказать, да. В оптимизме чувствуется... какое-то идиотство. Человек, который говорит "Все плохо, и все будет плохо" интересней говорящего "Все хорошо, а если и плохо, то все равно хорошо, потому что все БУДЕТ хорошо".
-Хочешь быть интересным?
-Ну, я КАЖУСЬ интересным

К. закинула голову. Небо.
-Небо
-Часто смотришь на небо?

-Ты стихи случайно не пишешь?
-Нет. Это неоригинально. Слишком пошлый образ-молодой поэт
-А стихи вообще тебе не нравятся?
-Почему же...Бодлер, Морис Роллина...
-Хватит! Хватит!
К. задергала коленками
-Тихо! Ты из меня хочешь вытрясти мой ценный мозг?!
Приподнялся и притянул к себе голову К.
Целовались.

Выбила щелчком сигарету у него изо рта.
-Ты знаешь, сколько они стоят?! Сейчас вообще тебе жвачку в нос засуну!
Долго возились на лавке, смотрели в небо и хотели узнать друг о друге все. Это было некое освобождение, то самое изменение восприятия, пусть и кратковременное. То есть, он начал по-другому воспринимать практически все. Он смотрел на московские высотки, и хотел не уединиться там, наверху, в келье, кормя ворон мясом своих пальцев, а подняться на этот шпиль ВМЕСТЕ с любимой, и ненадолго, и для одного поцелуя. Так период любви сменил период одиночества. И он уже не мог представить, как он прижигал свои руки сигаретами, и оставлял в них борозды зазубренным ножиком для хлеба. Просто от нехватки чувств. Лежа в этот момент, в этом парке, на этой скамейке, с этой девушкой, он подумал, что ему хочется сказать-"Это называется словом счастье".

Зимой, он, 32-летний служащий государственного сектора, проходил через парк, где в прошлой жизни, летом после сессии, влюбленный, сидел со своей тогдашней подругой. Зеленый газон, запах свежести, теплый ветер, солнце, объятия. Тогда все ощущения соединялись в одно, идеальное.
Сейчас же трава была покрыта коричневой слякотью с вкраплениями пустых пивных бутылок, пакетов от сока, сигаретных пачек. Памятник оказался не гордо стоящим, а огороженным зеленой фанерой и похожим на общественный туалет. Нелепо валялись в сугробе чьи-то снятые носки.
Он не замечал всего этого, даже не помнил о том лете. Его не беспокоила ни идея круга, ни воспоминия о любви. Он не выводил теорий и наплевал на иллюзии. Только в какой-то момент, когда он уже выходил из этого парка, в его голове мелькнула мысль - "Еще 30 раз встретить Новый Год, и я старик".