Эти твари знали куда я иду. Какая-то сука следила за мной от самого подъезда. Я ступил. Конкретно ступил. Надо было, оглядеться хотя бы в "Виктории". Но нет, эйфория штука подлая. Она заставляет мозги превратиться в задницу. Теперь стало понятно, что я просрал этот тайм конкретно. А может и весь матч. Пиздец тебе Патрик. Эти суки поставят меня в тазик и зальют ноги бетоном. А после этого, и вовсе отдолбят в сраку. По всем законам детективного жанра. И простою я, с разодранной жопой, поплавком на дне Енисея, лет десять. Пока рыбы не обожрутся моим говном. Если, конечно, я сам, первый не возьму этих тварей за жопу. Я имею в виду не рыб…

Нож в волосатой лапе этой гориллы смотрелся миниатюрно. Как булавка. Но у моего горла он напоминаал мачете:
- Движение, урод, и я вскрою тебя, как консервную банку. Где наша хуйня?
- Не видать вам своей хуйни, хоть лом в жопу мне вставте. Я ее давно проебал.
- Я тебя самого щас насмерть проебу. Гомодрил, тащи дрель.
Угроза звучала правдоподобно. Могли бы притащить и бензопилу. Однако, дрель, немного приятнее, чем бензопила. Дырки меньше. Хоть в чем-то в жизни повезло. Гомодрил оказался субтильным типом, со сросшимися бровями. Он как будто жевал эти брови, двигающиеся вверх-вниз желваки делали его похожим на тупого, усравшегося муравья. В руке у гомодрила - "болгарка". Вот тупые суки, не могут дрель от "болгарки" отличить.
Я как-то перехотел сопротивляться. Хуй, думаю, с вами, кончайте. Только хрен мне не отпилите. Некрасиво, как-то в гробе и без причандал. А не один трупомойка-патологоанатом не пришьет мне конец суровыми нитками. Нет, в гробу, и без хуя - не блестящие перспективы.
Хрен они мне его не тронули. Сразу о яйцах, пидорасы, разговаривать стали. Ну тут я вволю брыкаться начал. "Хуй не трожте - ору - изверги, не хочу подыхать трансвеститом!!!". Ногами сучу, как ребенок напроказивший. Тут они меня зажали. В стенку еблом ткнули. Чувствую, во рту каша из зубов. Нос свернут. Я обмяк - и на пол. Горилла, и впрямь, в полмозга умный оказался. Ему ногтей чугунных не хватает. Он, бля, кастетом работать стал… И выключил меня на хрен.
Очнулся - пузыри кровавые пускаю. Убить они меня не решились. Кишка тонка. Да жопа узка. Хуй знает, сколько я пролежал. Он же, в курсе, что эти уебки со мной в это время делали. Не думаю, что в шахматы учили играть. Факт один - хуй мне не отпилили. И яйца не тронули. Добрые. Зато пальцы изуродовали. Заебательски. На левой руке мизинец отрезали. Как в "Четырех комната". Я взял палец. Запихал его в морозилку. Руку перемотал ватой. С изолентой. На полу записка - "Вирни нашу хуйню". Грамотеи хуевы. Ну, думаю, возьму я вас за жопу…

Я ждал уже часа три. Горилла вышел. Без него, как-то спокойнее. Я проводил его взглядом до переулка. Нырнул в подъезд. Пахло затхлой мочой. Блядь, поймал бы этих ссыкунов, да лицом об асфальт. Чтоб, суки, навсегда ссать разучились. Но сначала дело. Потом отдых. Этот идиот, выходя из квартиры, даже дверь не закрыл. Ну все, фломики. Спеклись…
Сидевший за столом гомодрил ухмыльнулся. О, бля! У тебя и зубы гнилые. Уж я-то, вобью их тебе в пасть. Гомодрил:
- Чо, усратыш, хуйню нашу принес?
- Я принес, сука, тебе говно на подносе. Звони в ритуальные услуги.
Он встал. Я ткнул ему в пузо "люгер". Он явственно обосрался. Я выстрелил. Из спины урода вылетели куски позвоночника. Кровавая кашка-какашка. На выстрел выбежали еще два ублюдка. Близнецы. Тофсла и вифсла. Одинаковые такие. Крупные, как слоны. И глаза жалостливые, как у собак. Им бы сумо заниматься. Тофсле я прострелил ногу. Падая он разбил графин. Красивый, сука, такой графин. Вифсле:
- Ложись, тварь, на пол, я щас, в вас дырки делать буду.
Он лег. По смешному лег. Как сенбернар. Ноги вытянул, а руки поджал. Потом закрыл им гидроцефалическую голову. В руки я ему и пальнул. Пальцы во все стороны разлетелись. Вифсла пару раз забавно дернулся и затих. Потом я пнул Тофслы в голову. Он заплакал и что-то забормотал.
На двоих оставшихся у меня были свои планы. Гомодрил хрипло стонал. Я пнул его в живот. Он не заткнулся. Обломками графина я выбил ему зубы. Вернее вбил их ему в пасть. С кусками стекла. Он захрипел. Кадык у него задергался. Я пнул гомодрила в кадык. Из горла вылез красный кусок стекла. Он опять захрипел. Разговорчивый гад.
На полу стоял баллон с пенобетоном. Неплохая, кстати, вещь. Я таким же когда-то дома дверь запенивал. Трубка легко вошла Тофсле в нос. Голову прижал ногой. Пальцам на ноге стало больно. Он мотал головой. И укусил меня за подошву. Я возбудился и нажал на баллон. Пена зашипела и вылезла из второй ноздри. Красная такая. Я засунул трубку поглубже и выдавил Тофсле в бошку весь баллон. Он замотал головой. Пена лезла у него изо рта. Я сел на диван и закурил.
Через час голова у Тофслы треснула, как орех. Это пена. Затвердела и увеличилась в три раза. Так в инструкции написано.
Я закурил и стал ждать гориллу.
Горилла пришла минут через двадцать. Я ждал его за дверью. С болгаркой. Я ебнул диском ему по харе. Нос гориллы и без того очень красивый разделился на две части. Болгарка взвизгнула о кость черепа и заискрила. Тупая тварь забрызгала меня кровью. Я бросил болгарку и убежал в другую комнату. Достал "люгер". Горилла за дверью бормотал. Я ответил. Негромко:
- Сученок, ты попался. Считай что твоя срака уже в моих руках.
Он завижжал выбил дверь. Я выстрелил ему в глаз. Он упал. Я расстегнул штаны и нассал ему на голову. Розовые брызги рассыпались по всей комнате. Моча промыла ему пропил на роже. Стало видно четкий пропил и кусок кости. Потом я сел на диван и закурил. Я взял этих тупиц за жопу. Из-за какой-то хуйни. Теперь надо найти этих подъездных ссыкунов.