Случилась история эта когда я служил оккупантом в 1985-1987 году в Польше, Северной Группе Войск, тогда ещё доблестный Варшавский Договор существовал. Это уже после того как я дембельнулся, без моего присутствия бардак пошёл в ВС: теплоходы тонуть, самолёты у Кремля садиться и братския народы хуяриться между собой.
Имена персонажей я, кстати, не изменял.

Расквартированы мы были в бывших немецких казармах, со времен Второй Мировой на аэродроме, ранее принадлежавшему Герингскому люфтваффе. Наша рота располагалась в одной из них, с полузатопленным, постоянно в ремонте, подвалом. На первом этаже располагался узел связи и штаб, на втором жило 80 вечно голодных срочников, то есть нас, и на третьем - холостяки офицеры.

За безупречную воинскую службу был я разжалован из сержантов в рядовые, а старшина роты прапорщик Купчук задумал меня в нарядах сгноить (за полгода перед дембелем отходил я их аж 54 (!), что дало мне возможность по ночам в бытовке чифирить, ушивать парадку, набивать каблуки и точить ордена перед Приказом).

Так вот, как я уже сказал, здание это медленно, но верно разваливалось, и вся сантехника и канализация была вверена в опытные руки ефрейтора Павлюченки, который был профессионалом по этой части на гражданке. Но поскольку по сроку службы копаться в говне ему было не положено, он натаскивал салагу этому мудрёному мастерству.

Очки (ударение на первый слог, множественное число от слова "очко") были постоянно забиты, ибо личный состав поедал червивую селёдку, полупечёный хлеб, НЗ-вскую говядину 37-го года забоя, картофельный крахмал, сечку и комбижир, а по воскресеньям нас баловали яблоком и парой яиц, чтобы, вероятно, поддерживать наш витаминный и белковый баланс.
Поэтому солдаты срали помногу и подолгу.

Так что ефрейтору Павлюченко приходилось несладко, дённо и нощно поддерживать казарму в более-менее санитарном состоянии (за что ему кинули ещё одну лычку на дембель). Стою я, значит, "на тумбочке" в одном из таких нарядов , тоска невыносимая, духи кругом отшуршали, благодать и порядок повсюду. Тут, вдруг, с третьего этажа по лестнице слетает прапор Купчук и давай на меня гнать:

- Медузей, моб твою ять, я тебя в жопу выебуу! Стоит тут, яйцы по карманам гоняет, а наверху очко засрано!!!

Я, конечно, метнулся расследовать, кто ж там посмел нагадить так. Дело в том, что наверху туалетом пользовались только офицеры и из 8 очек работало только одно. И забиты остальные семь были, по-моему, со времён Третьего Рейха (очевидно, немецких солдат тоже деликатесами не баловали, а может быть они нам такое западло подкинули, когда отступали, история об этом стыдливо умалчивает).

Сумняшися, я ничего лучшего не придумал как дернуть за цепь, пытаясь весь энтот беспредел смыть. Говно, естественно, слегка размывшись водой, расплылось по всему полу. Етыть! Время задействовать Павлюченку и его верного оруженосца-душару. Происшествие сие было незамедлительно доложено ефрейтору Павлюченке, который тут же отправил своего стажёра практиковаться, снарядив его ведром, шваброй и тросом. Через полчаса оркестровых манёвров в темноте выяснилось, что троса недостаточно. Павлюченко сыпал, одному ему известному, терминами, и, как мне показалось, пытался меня, бывшего командира отделения, запугать словами, не учавствующими в моём обширном лексиконе.

И тут меня озарило! Какой нахуй Архимед со своей "эврикой"...

- А что если ломом хуйнуть?!

Такая блестящая мысль воодушевила светил советской сантехники, и, вооружившись ломом, они рванули наверх. Через минуту всё здание содрогалось от мерных ударов. Для меня служба опять показалась мёдом, и я отдыхал со сладким чувством выполненного приказа от старшего по званию.

В это время из Ленинской комнаты после удачно переварившейся пайки, ремень на яйцах, сапоги гармонью, шапка-менингитка, грудь в орденах, вываливается дембель Витюша Вешторт, для которого приказ Маршала Советского Союза Соколова уже прозвучал, и он жил сладкими грёзами о гражданке. Вальяжный ефрейтор Вешторт продефилировал по центральному проходу (там где рота выстраивается на построение) прямиком на парашу опорожниться, прихватив "Красную Звезду".

Напомню, что туалет для личного состава находился на втором этаже, а работа по устранению недостатков проводилась на третьем офицерском этаже. Из полусонного состояния меня вывел истошный вопль Вешторта, доносящийся из туалета. В тот же миг сверху сбегает Павлюченко с радостной новостью "Пробили, наконец, и всё утёкло!" Дверь туалета распахивается...

Ебааать! Я ржал так, что от возникшей истерики чуть кони не двинул - хватал воздух как рыба об лёд.
Болотный монстр в лице ефрейтора Вешторта вываливается из гальюна весь увешанный забродившими советско-гитлеровскими фекалиями. С отрешённым видом буднично отряхивает шапку и кладёт её обратно на голову.

Духан стоял страшнейший наверное с месяц, несмотря на повсеместное поливание одеколоном (вместо того, чтобы пить оный). Как позже оказалось: бедняга Вешторт, присев, как горный орёл, уткнувшись в "Гальюн Таймс", совершенно игнорировал раздавающиеся сверху удары. Затем, располагавшаяся над ним канализационная труба сорвалась с гнилых болтов и центнер побочных продуктов деятельности человеческого организма снизвёргся на просвящённого Вешторта.

По устоявшейся армейской традиции, всю инициативу с ломом свалили на салагу рядового Пупкина-Залупкина (не припомню щас его фамилии). Виновные понесли по всей строгости Устава Караульной и Гарнизонной Службы, а я огрёб очередной наряд по роте. Вот и всё.

P.S. А потом в Минске, будучи на гражданке уже, через кого-то я узнал, что Витюшенька Вешторт, оказывается, служил в спецназе и разгонял резиновыми пулями демонстрантов из "Солидарности".

Душытесь и вешайтесь!
Ваш Медузей.