Одноактная драма по мотивам романа Эрнеста Хемингуэя
"Райский сад"

Действующие лица:
Бром - нефиксированный писатель
Катя - его жена
Мадам - ответственная квартиросъемщица
Марина - девушка. Снимает у Мадам, соседка Бромов
Художник - их сосед
Жилица - их соседка
Нежилец - одинокий, но добрый дядя Вася, муж Жилицы. Злоупотребляет

Действие разворачивается и заканчивается в коммунальной квартире второй половины ХХ столетия.

Комната Бромов, 3 часа ночи. Бром встает с постели и , включив карманный фонарик, что-то пишет. Он (Бром) отключился и не слышит, как жена, повернувшись на другой бок открывает глаза. Катя молча смотрит на Брома из темноты.

- Опять… - со зловещей хрипотцой говорит Катя.

Бром отключился и не слышит. Катя закрывает глаза и с затаенной мстительностью поворачивается на другой бок.

Написав изрядный абзац, Бром ставит точку. Отключенный Бром не заметил, как взошло солнце. За окном уже чирикают воробьи. Бром переодевается и занимает очередь в санузел. Он еще там, на охоте. Свободный медведь не спит в его голове. Перед ним Художник, Марина и дядя Вася.

- Кто там? - рассеянно спрашивает Бром у дяди Васи, как у самого ближнего.

- Мадам, - тихо отвечает тот. Этот старый добрый дядя Вася… судя по виду, он Нежилец.

Поразмыслив, дядя Вася уступает свою очередь Брому, ему все равно. Он уходит занимать очередь в государственный ломбард. Место в первой десятке - полтик. Не жадный бизнес. На командирских часах Брома - 5.30.

Выходит Мадам. Все здороваются. Художник скрывается за дверью. Бром наедине с Мариной.

- Доброе утро, дьяволенок, - выдавливает Бром. Марина строит презрительную гримаску. За дверью раздается откровенное шуршание, затем шум падающей воды. Выходит художник, Марина исчезает за дверью, Бром остается наедине с Художником. Оба прислушиваются: за дверью стыдливая тишина.

- Мда-а-а… - громко тянет Бром, - да-да-да… - тянет он, раскачиваясь с пятки на носок.

Художник смотрит на слуховое окно.

Художник чертовски талантлив. На 3-м курсе Мухи он, поспорив с деканом, выпрыгнул с третьего этажа. Теперь он деликатно доказывает Брому, что Тициан и Табидзе - одно лицо. Спор древний, как мир.

- Нет живописца, если в нем не сидит поэт, и точно так же не может быть воистину поэта , если в нем не сидит живописец… - как всегда, начинает Художник. Открывается дверь, появляется раскрасневшаяся Марина и, фыркнув проснувшимися глазками, плывет по корридору. Художник провожает ее профессиональным взглядом, пока она не заплвает за поворот.

- Извините… - проклиная свою вежливость, встряхивается Бром и собирается пройти, но перед ним неслышно возникает Жилица.

- Васька занимал! - бесцеремонно отодвигает она Брома и хлопает за собой дверью.

- Что? - говорит Бром. Он не понял , у него вязкий тип личности. Художник с тоской смотрит на слуховое окно, что-то бормочет о кубизме. Из-за двери следует оркестровая гамма.

Выходит Жилица. Прижав к стенам служителей прекрасного, веско идет к себе. Оба следят за ней. Пока ее не скрывает поворот.

- Тропический экспрессионизм я вижу алым, как тушку свежеободранной самки оранга… - с нехорошим блеском в глазах снова заводит Художник, но Бром с нехарактерной ловкостью проскальзывает за дверь. Он накидывает крючок и наслаждается одиночеством. Медведь вновь пробуждается в его голове. Эта ослепительная поляна и медведь, выуживающий в ручье форель… Бром вжимается в дерн. Запахов зверя ветр шляпы колышет фетр. Верный голодный пес молча глодает кость. Черный холодный ТОЗ целит в медвежий мозг…

Грохочет выстрел.

В зрительном зале гаснет свет.

Занавес.