- Ну, за любовь! - провозгласил Шурик, качнувшись стаканом в мою сторону. Ветер уже начал раздувать облака и запоздалое вечернее солнце выглянуло и стало припекать как положено, по-июньски. На реке поднялась рябь, застрекотали внезапно проснувшиеся кузнечики и по всему телу растеклось благодатное тепло - от солнца, запаха травы и изрядной дозы выпитого.

- А вот еще был случай, - пережевывая кусок копченой курицы, Шурик заблестел стелами очков. Жмурясь не столько от солнца, сколько от приятных воспоминаний, он, похоже, был доволен, что разговор после третьей приобрел традиционное направление, а именно - о бабах. - Была у меня подружка, из тех, про кого писали еще в "Декамероне". Она искренне полагала, что нет ничего грешного в том, что помимо мужа она ублажает еще кого-то - ведь возможности женщин в этом плане почти безграничны, не то, что у нас, убогих...

Подружка у Сани, похоже, была и впрямь что надо. Подобно гоголевской Солохе, она встречала и провожала воздыхателей практически в порядке "живой очереди". Развлекались это они чудесным майским днем в ее квартире, как вдруг в самый ответственный момент сложилась классическая ситуация - заскрежетал ключ в замке. Реакция дамы была мгновенной: бесшумно метнувшись в прихожую, она схватила "криминальные" санины ботинки, одновременно показав одними глазами на разбросанную в беспорядке одежду. Окно было открыто, этаж первый и Шурику не понадобилось лишних аргументов для осознания того, что пора спешно покидать помещение.

Первыми в окно вылетели ботинки, а за ними и "обломавшийся" герой-любовник. Уже в кустах, приводя себя в порядок, он услышал воркование подружки, мастерски зевавшей в паузах.

- Признаться, я слегка перенервничал, - поежился Шурик, разливая водку. - Что говорить, ленкин муж был, судя по ее рассказам, не моей весовой категории. Поэтому я присел на лавочку у подъезда и закурил. Просидел я там около часа, потягивая пиво и приводя себя в порядок, а когда уже отходил от дома, увидел, как дверь подъезда открылась и из нее вышел высокий худой парень, а на пороге стояла Ленка и, счастливо улыбаясь, делала ему ручкой! Это был, как ты понимаешь, совсем не муж, а мой более счастливый "товарищ по счастью". И, видимо, более близкий, раз даже имел свой ключ. С тех пор мы встречались еще всего раза два-три. Она не скрывала, что я - не единственный ее любовник, и меня почему-то это задело. Так что вот уже почти четыре года, как я в этот дом на Парковом - ни ногой...

- Да-а, - протянул я, лениво пережевывая огурец, - наверняка у каждого мужика наберется два-три десятка подобных историй под соответствующую закуску и компанию. Так что зря ты переживаешь, Шурик, - к этому надо относиться философски. Сам посуди: мужиков, конечно, значительно меньше, чем женщин, но не до такой же степени! Простой арифметический подсчет показывает, что если ты спал хотя бы с тремя чужими женами, то это наверняка означает, что с твоей женой тоже кто-то спит. Аксиома: "женская верность" - это такой же оксюморон, как и "живой труп"...

Мы помолчали, выпив еще по одной. Я самодовольно ухмылялся, что так "загрузил" своей философией Шурика, которого развезло уже окончательно. И неудивительно - ведь он по комплекции был едва ли не в полтора раза меньше меня. Пора было собираться домой. Ленка моя, подумал я, опять заворчит, что явился "как всегда поздно, как всегда пьяный", хотя пьяным я не был ничуть.

- А где на Парковом живет твоя подружка? - поинтересовался я скорее для поддержания разговора, чем из любопытства.

- Налево, через двор от конечной, такая девятиэтажка с зелеными дверями на подъездах и кусты вокруг такие, знаешь... Особенно под ее окном - т-а-акой здоровенный куст черемухи, в нем я и переодевался. А запах стоял,..- сашкин язык уже заплетался, но идея в голове, похоже, созрела. - Наверное, все еще там живет. А поехали к ней - у нее муж вечно задерживается...

Но я уже не слушал его, а лишь ускорял шаги, вспомнив вдруг, как сладостно пахнет в мае черемуха под нашим окном...