Однажды мы отдыхали во Флоренции, колыбели, не побоюсь этого слова, итальянской культуры. Приехали поздно. В путеводителе обнаружили пансион сестер Балдинини, расположенный в здании 15 века. Загрузили сумки в комнату, и муж пошел проведать в округе, чего можно похомячить, потому как в пансионе предлагался только завтрак. Я, тем временем, обследовала помещение. В холле было по-домашнему уютно. Стояли диванчики, симпатичные столики, накрытые скатертями, на них цветы, а на стенах - картины; неярко светили низкие торшеры. За большим окном видно летнюю веранду с засохшим плющом. В комнате, полы которой были выложены потертой плиткой и потолки достигали метров пять в высоту, располагались большая кровать, старинный письменный столик и старый потертый стул, большое потрепанное зеркало над испещренным жучками-древоедами трюмо. Все такое таинственное, прекрасное, настраивающее на особый романтический и благодушный лад. Я присела на стул, с удовольствием закурила, и тут, что называется (простите за банальность, дорогие падонки) никотин гавно толкнул. Конечно, после вкусной и обильной итальянской пищи по-другому быть не могло и я, соответственно, пошла справить нужду, благо сортир находился тут же, во внутренней пристроечке. После проделанного акта дефикации, я по достоинству оценила размеры экскримента, почившего на дисплее унитаза и, нажав на спусковой рычаг, собиралась уже совершить водные процедуры, как заметила, что какашка всего- навсего сползла с дисплея и встала в горловинке унитаза перпендикулярно полу, параллельно стене, при этом возвышаясь немного над дисплеем с одной стороны и достигнув дна . с другой. Я подумала, что вот-вот должен прийти муж и мне не хотелось, чтобы он увидел нагло торчавший из унитаза кал. Взяв ежик, я мужественно принялась за проталкивание переработанной пищи в дырку. Щетка вся была в гавне, вода в сливном бочке закончилась, а подлая какашка никак не хотела пролезать в узкое отверстие. Я решила подождать, пока накопиться вода и стала обдумывать, как поделить дитя обжорства на кусочки. К сожалению, ничего, кроме многострадального ежика под руку не попалось, и расчленение какашки заняло достаточно много времени под отборный мат, адресованный как сестрам Балдинини, так и всем остальным жителям Италии, и смех сквозь слезы. В итоге она была запихана куда следует, смыта окончательно и ежик тоже приведен в первоначальное состояние. Облегченно вздохнув, я подошла к окну, приоткрыла беленькую вышитую занавесочку и стала любоваться видом - деревья на площади перед зданием были все увешаны маленькими желтыми фонариками. В это время пришел муж и позвал на ужин в город. Перед тем, как выйти из номера, я выковыряла из носа козявку и прилепила ее под мраморный подоконник. Вот вам за ваш узкий унитаз. Конечно, если кормить постояльцев одними завтраками, то можно было пристроечку вообще не делать. P/S На завтрак была булка, джем и кофе. Особо срать не с чего.