Сопло освежителя чихнуло, и моё лицо стало влажным. Кажется, этот запах называется «Грасс». Приятный запах, домашний. Был бы ещё приятнее, если бы освежитель не срабатывал тогда, когда я беру с полки портфель. Сопло находится над полкой, на уровне моего лица. Пробовал регулировать, менял время подхода — всё без толку, стоит взяться за ручку портфеля, сразу получаю «пшик» в лицо. Хотел вообще отключить, но нельзя: освежитель мне положен по статусу. Как и портфель, который просто занимает руку. Как и плащ, который натирает шею. В противовес, мне положены и приятные вещи. Например, персональный охлаждатель помещения. Например, охлаждатель воды и пищи. Например, дополнительные мониторы вещателя и расширенный приём этого самого вещателя. Есть ещё переносной вещатель, он же коммуникатор и информатор. Ему надо постоянно заряжать накопитель. Это, конечно, повышенный расход самого ценного ресурса — энергии, но мне позволено. Всё потому, что я — Лидер этого района. Сказал бы кто это ещё два года назад, заявил бы на такого в Службу здоровья — сразу бы в биоприёмник отправили, как особь с повреждением когнитивных функций. Но меня выбрала Программа.

Скучаю по своей малой Родине. Я родился и вырос на благословенных островах Северного Заполярья, где летом температура не поднимается выше тридцати пяти. Зимой не опускается ниже пятнадцати, иногда приходится носить дополнительную одежду. Здесь же зимой за тридцать. Летом я ещё здесь не жил, но меня готовили к тому, что летом в районах этой широты вообще всё замирает — на открытую местность лучше не выходить. В девять утра большинство жителей выходит на открытую местность — в помещениях начинают работать роботы-уборщики, находиться в это время рядом неудобно. Интересно, что будет летом?

Одно преимущество в жарком климате всё-таки есть: могу видеть тела самок и выбирать себе любых на ночь — на две. Для этого и нужны все эти статусные вещи. Каждая уходит от меня счастливой, полной впечатлений и травэ.

Ещё меня готовили, — но я так и не привык до сих пор, — к постоянной смене дня и ночи. Для меня это какое-то мигание: не успел заняться делом, так спать пора. Дома я спал часов десять — двенадцать, а потом был деятелен часов двадцать пять. И было понятно: зимой — темно, летом — светло. На Фабрике знаний, перед отправкой к месту службы, готовили к этому — спал не более восьми часов. Поначалу болела голова.

Меня ко многому готовили, но предупредили, что много навыков придётся получать на месте, в процессе службы. Говорили, что в помощь будет Наставник, по рангу выше на две, а то и на три буквы.

На Фабрике — сжатый курс основных наук: хистоника, геоника, антропоника, пхизика. Специализация исключительно по местности. Есть даже теоника. Мне не нравится теоника, хотя она у нас простая: осмысленный взаимопроникающий дуализм. Свет и тьма, добро и зло, жизнь и смерть, тепло и холод — просто маркеры в клубке мироздания. Не нравится то, что местные Священные тексты были написаны ещё до Новой эры, причём на староолбанском языке. Пришлось запоминать такие фразы как «скожыте, камрады, чяд тудъ? — тамбовскей Пидр тебе камрад». Что поделать, после Первого Конца Света мало чего сохранилось. Хотя до сих пор не понимаю, почему это конец света, если было всё наоборот — начало света, причём конкретное. Тогда, тысячу лет назад, наша планета резко, — лет за десять, — сместила свою орбиту ближе к Солнцу. Где-то на десять миллионов километров. Описаний того события осталось мало, потому что большинство жителей были заняты другим — неудачной борьбой за выживание. Из восьми миллиардов населения планеты сохранилось где-то миллионов триста.

— Ничего, — сказали мне после экзамена, — лет двадцать на районе, а там, может, и вернёшься с почётом.

Да. Может. Если Программа не выберет меня Лидером города. Хотя это ещё ничего — кто-то едет в тропики, рулить менее управляемым социумом среди пекла и ураганов. Двадцать лет.



***

— Проблемой перенаселения озадачились ещё до Новой эры. Перенаселение оказалось опасно не тем, что на всех могло не хватить пищи. Биологическая масса человечества — не самая большая на планете, прокормить можно всех. Мы эту проблему решили. Хотя до Новой эры население было всего восемь миллиардов, а сейчас тридцать один. Тогда были голодные, а сейчас их нет. Как ты думаешь, как самая большая опасность в перенаселении?

У меня нет ответа. Молча рассматриваю Наставника. На нём дополнительная одежда, на плече аккуратная буква «В». На моём плаще большая буква «Ж». С его рангом можно наставлять Лидеров городов, у которых максимум «Г».

— Хочешь травэ? Ой, прости, отвык уже. Есть шоколад и лимонад. Будешь?

Конечно, буду. У меня сейчас с этим не очень — две последние битвы за Доставку мы проиграли.

Действительно, голодных нет — еды полно. В основном это синтезированный сухой корм — питательный, полезный и даже вкусный. Уже сам к нему привык. Главное, чтобы была вода рядом. С водой проблем тоже нет: её можно получать ещё проще, чем корм — в атмосфере воды много.

— Почему говорят «травэ»? — отламываю плитку шоколада.

— Честно? Не знаю. Есть предположение, что это от староанглийского «традишн вальюз» — традиционные ценности. А может, от старорусского «трава» — её сейчас только в Заполярье и увидишь. Но это всё версии.

— Так какая?

— Версия?

— Нет. Опасность.

— А! Самая главная опасность... Вот смотри: когда роботизация достигла высокого уровня, появились лишние люди. Они не хорошие и не плохие. Просто — лишние. Им нечем заняться. Для них нет рабочих мест, перспектив, возможностей. Но среди них могут появляться люди, — и появляются! — которым всего этого хочется. И что делать?

— Что?

Наставник встал, потянулся. Прошёлся по помещению.

— Это сложный вопрос. Есть два пути. Вернее, было два. Сейчас остался один. Начну с неправильного. В древности была такая утопическая идея — гуманизм. Формула «от каждого — по способностям, каждому — по потребностям». Создатели идеи не были дураками, и предвидели такое развитие событий — начался научно-технический прогресс, а эта штука развивается по экспоненте. Если просто, то на одном простом станке можно сделать более сложный, а на этом уже — очень сложный, причём три. И предвидеть то, что даже роботами будут управлять роботы, было можно. Высвобождалась рабочая сила. Что с этим делать? Чёрные и придумали — плавно изменить психику человека, превратить его из животного в камрада. Человек должен получать удовольствие от созидания, а не потребления. Сочинять звуконаборы, придумывать вечный двигатель, плясать пляску, что у них там ещё было? И они все должны были быть равны. Представляешь? Как такое возможно? Слава Пидру, тогда победили белые и проект был закрыт. Пей лимонад. Природный, не синтез. Лимоны с Огненной земли.

Беру баллончик с концентратом, пшикаю в кружку с водой. Забытый уже вкус.

— Разве может человек перестать быть животным? Это просто не биологично. Да и смысл в обществе, где нет иерархии, пропадает. Противники этой паскудной идеи тоже дураками не были, и тоже поняли опасность. Чего они только не делали! И пытались тормозить прогресс, — глупость какая!, — интоксикация населения, обнищание населения, пропаганда отказа от размножения и пропаганда содомизма...

Поднимаю руку, как на Фабрике.

— Что?

— В курсе хистоники было упоминание, что вводились ограничения на такую пропаганду.

Наставник смотрит на меня, как на ребёнка.

— Запрет пропаганды — самая лучшая пропаганда. Большая часть населения и не знала, что так можно. Мы хотели этот приём использовать — запретить населению лезть в биоприёмники. Ожидали урожайный год, можно было бы снизить добычу органики из недр. Ведь раз запрещают, то там либо всё травэ завалено, либо вообще портал в прохладу. М-да... Но робот-прогнозист сказал, что такой поток выведет биоприёмники из строя. А жаль, хорошая идея. А чём я?

— А! — продолжил он экскурс в древнюю хистонику, — ничего не срабатывало. Население упорно росло. Техника упорно развивалась. Назревал кризис. Но тут помогла природа... Знаешь, в древности было много различных течений, как правило, нацеленных на присвоение ресурсов. Одним из таких была борьба с глобальным потеплением. На полном серьёзе говорилось, что человек способен влиять на это. Глобальное потепление не поняло претензий, и поборолось с человеком. Как ты знаешь, успешно. Извини, отвлёкся. Так вот мы — современные люди, решили этот сложный вопрос. Тебе нравится существующий мир?

— Другого я не видел, — пожимаю плечами.

Наставник долго, с минуту, смотрит на меня.

— Правильно. Другого не знаешь, слава Пидру. Есть мы — элита. Нас тысячная доля процента. Мы управляем всем. Срок нашего существования ограничен биологическими возможностями и собственным желанием. Наше размножение ограничивается нашим представлением об этом. Есть класс ниже — труженики. Их около пяти процентов. Это те, которые обеспечивают функционирование системы. Робототехники, новаторы и искуны. Кроме того, они снимаются в сериалах, рекламе и сообщают новости. Срок их существования ограничивается сотней лет, их размножение квотируется как один рожденный на одного прекратившего... А есть все остальные. Их — много, очень много. Они не заняты ничем. Основную часть времени они проводят в помещениях, за мониторами с сериалами. Корма и воды у них вдоволь, такие понятия, как голод, холод, жажда им не знакомы. У них даже нет полового влечения, в виду обязательных процедур. «Каждому — по потребностям». И срок существования ограничен сорока годами. Размножение им запрещено. Но они всё равно как-то размножаются. А просто отправлять вновь прибывших особей в биоприёмник нельзя — это может вызвать социальный резонанс. Представляешь, что произойдёт, если эта толпа взбунтуется? Задумывался, почему при битвах не используется никакое оружие, даже кусок дорожного покрытия? А, Солнце их подери?

— Нет.

— Правильно. Поэтому и существуете вы — Лидеры. Для сдерживания в рамках системы этого отребья. Пойми правильно, они даже не люди, как мы с тобой, они — скот. Если бы у них были ранги, то на жопе была бы нарисована буква «Я». И когда какую-то смазливую девку задавят в очередной битве, не жалей о ней. Просто подумай, сколько из неё получится корма для живущих. Понял? Вопросы есть?

Немного подумав, спрашиваю:

— А вы всем Лидерам это рассказываете?

— Конечно.

— Но мы ведь между собой — враги.

Наставник вздохнул:

— Всё-таки ты ещё молод и не понимаешь некоторых вещей. Представители одного класса не могут быть врагами. Максимум — конкурентами. Но в рамках нашей системы, это очень условно. Ещё вопросы?

— А как лучше мотивировать толпу на битвы?

— Это хороший, правильный вопрос, — улыбнулся Наставник. Даже стал чем-то напоминать моего отца.

— За этим я и тут. Можно было бы просто отправить тебе знание на информатор, но он может быть прочитан тружениками. Так вот, первое: толпа должна тебя любить. Искренне. Просто не представлять, что произойдёт, если тебя вдруг не станет. Второе: у толпы должно быть моральное основание для битв. Даже если ты нападаешь, то это результат того, что враги замышляли напасть на тебя. Скот должен быть уверен в своей правоте. И третье: надо обещать различные блага в случае победы.

— Всё так просто?

— А зачем усложнять? Кстати, мне скоро доставят природное масло из коровьего молока, мясо коровы в металлбоксах, природный хлеб в запайках и кофе. Обязательно поделюсь.



***

Соорудили что-то вроде трибуны — четыре ящика из-под сухого корма, на них — пятый. Я стою на вершине этой пирамиды. На меня смотрят жители моего района. Сегодня собралось человек двести. На другой стороне открытого пространства — такая же толпа. Может, чуть поменьше.

Сжимаю в руке портфель. В портфеле коммуникатор и болидный стрелятор на двадцать зарядов.

Ко мне обращены сотни лиц. Среди них замечаю двух девчонок, которых приглашал к себе. Вскидываю руку в древнем приветствии. Люди взвывают от восторга. Кто-то встаёт на колени и начинает бить мне поклоны.

— Дети мои! — кричу я.

— Да-а-а! — орут дети мои.

— Злобный враг опять замыслил угрозу нам!

— У-у-у! — негодуют они.

— Это наш район!

— Да-а-а!

— Мы — самые главные в городе!

— Да-а-а!

— Веками были!

— Да-а-а!

— А враги наши — никто!

— Да-а-а!

— Знаю, дети мои, знаю!

— О-о-о!

— Знаю, что в этой Доставке много травэ!

— А-а-а!

— Это наше травэ!

— Да-а-а!

— Это наша Доставка!

На открытое пространство въезжает транспортёр Доставки.

— С нами Пидр! — ору я и указываю на транспортёр — Вперёд!

Мои несутся в битву. Вижу, как с противоположной стороны, навстречу моим, с криками бегут люди.