— Не вертитесь и не ойкайте, пожалуйста, сами виноваты, что меня не послушались, — Гошка сидела на стуле рядом с креслом Хакурате и носовым платком, смоченным тёплой кипячёной водой из нижней ёмкости чайданлыка, обрабатывала глубокое рассечение на лбу председателя облисполкома. — Хорошо хоть он вам в нос не попал. Не лезьте своими руками, я их только отмыла! Это вы на воле доктор, а здесь — мой пациент. Извольте соблюдать дисциплину!

— Так вообще-то я только на военного фельдшера выучился.

— Тем более. Не трогайте телефон, я сама отвечу! Алло! Секретарь товарища Хакурате на проводе! Он не может сейчас подойти, у него медицинский осмотр. Да, товарищ полковник, я в курсе. Готовы выступить на позиции? Отлично, сколько сабель всего? Очень хорошо, теперь слушайте внимательно: двадцать человек с военспецом и обозом с материалом начинают тянуть отвод линии от перекрёстка основной трассы с Западной улицы к Тульскому, на месте решим, в какой точке подключаться. Остальные располагаются у моста и обеспечивают охрану аэроплана вплоть до дальнейших распоряжений. Вам самому надлежит с тремя младшими командирами прибыть к зданию гостиницы. Отбой связи.

— Лихо ты с товарищем полковником, интересно, что он тебе ответил?

— «Есть!» ответил, что же ещё? Главное ведь что? Правильно, поместить собеседника в привычную ситуацию. Вот и тут: начальство решило — подчинённый исполняет. Где этот чёртов татарин?

— Вообще-то я башкир, можно было и запомнить уже, — Равиль, пыхтя и сопя, перевалился через подоконник в номер. — Принёс я бинты с йодом, что опять не так?

— Тебя только за смертью посылать, я уж хотела полог на бинты резать.

— Сама же приказала через окно лезть, вот я лошадь долго и искал, чтобы с неё запрыгнуть. И что так высоко окна сделали?

— Сам подумай, — Гошка налила в блюдце заварку из верхнего чайника и положила размокать кусок золотисто-прозрачного навата. — Река рядом, вокруг горы. Когда через перевал влажный воздух с моря приходит, то дожди могут и три недели лить, а ещё летом ледники тают, всё сюда течёт, в долину. Деревянные дома на солнце быстро просыхают, а гостиница из камня сложена, понятно? Ты же не первый день в Адыгее вроде?

— Почти год, но я на севере служил, на Кубанщине, мы в предгорье только на задания забирались. А что ты тут колдуешь?

— Замазку для раны делаю. Если йодом прижечь, то шрам большой останется, а дяде Шахану на людях часто быть приходится, подумают, что ушкуйник или абрек с гор спустился. Перед перевязкой надо только водичкой тёплой намочить, чтобы повязка отлипла. — Слышите, дядя Шахан?

— А? — Хакурате, успокоенный удачным исходом противостояния и потерявший пару стаканов крови, задремал под негромкий разговор помощников. — Чем это ты меня мазюкаешь? Пахнет вкусно.

— Наватом на заварке, народный рецепт предков, меня мама научила. Пятый слой через минуту высохнет и забинтую. Пару дней походите так, а потом размотаетесь. У вас в городе нават есть, где найти? Этот возьмите на всякий случай, — Гошка нырнула под стол, вытащила знакомый мешочек от драгоценностей, отряхнула, вывернула наизнанку и сложила сладкие кристаллы. — Вот вам и лекарство, и память о приключении.

— Спасибо, дочка! А теперь расскажи, как ты всё это вычислить смогла?

— Давайте дождёмся майора, чтобы мне два раза не рассказывать, и чтобы к вам с расспросами лишними не лез.

— Думаешь, ему можно доверять? — Равиль закурил и устроился на подоконнике. — Мне он чего-то не глянулся, индюк какой-то.

— А как ты хотел? Краснодарский край с горными республиками как Греция размером, и он там чуть ли не старший опер. Понятно, что все шапки ломают, а в Адыгее всего народа сто тысяч едва набирается — как жук чихнул. Добро, что дядя Шахан у Берии и Орджоникидзе в большом уважении, иначе бы майор тут сапогами так топал, что пыль выше гор поднялась. Но он не трус и не шпион. Сам под окном стоял и трактирщика вязал. Был бы на вражьей стороне — шлёпнул бы его при задержании, или бы раньше увёз и отпустил.

— Что мешает ему сейчас его отпустить?

— Теперь все знают, что он лично резидента брал и за него отвечает. Пропадёт трактирщик, и майору лоб зелёнкой намажут. Он же не дурак, на самолёте сюда за пулей лететь. — Вот и он идёт, лёгок на помине...

Дверь открылась, и действительно, в номер вошёл майор. На этот раз вид у него был не такой бравурный, — фуражка смята, один рукав гимнастёрки почти оторван, под глазом вызревала внушительная дуля:

— Здоровый чёрт какой попался! Еле вдвоём заломали, сержанта подрезать успел, сука! Ой, виноват, товарищ барышня, больше не повторится! Это вы ему… э-э-э ...пониже спины влепили? Отличный выстрел, спасибо за помощь.

— Это мы у Гошнаг в помощниках сегодня, — Хакурате, поморщившись, натянул кубанку. — Равиль, если нетрудно, принеси стулья товарищу майору и себе. Окно прикрой и занавесь.

— Я сам принесу, не барин. Вы извините, товарищи, если не так начал...

— Присаживайтесь вокруг стола, друзья. Меня вы знаете, товарищ майор, а это Гошнаг Талько из Шунтука и лейтенант Равиль Касымов, вновь назначенный начальник милиции Тульского, мои друзья и помощники. Добро пожаловать, товарищ…?

— Булатов Пётр Иванович, давайте без церемоний, — просто Пётр. Рад знакомству, — присутствующие обменялись рукопожатиями.

Гошнаг коротко рассказала ещё раз про приключения на Чёртовом Пальце и найденных там сокровищах и документах, на этот раз умолчав про алмасты, чтобы не ошеломить майора ещё одним необычным обстоятельством.

— Я пока сюда добиралась, папки просмотрела на скорую руку. Половина людей мне и вовсе незнакома, я же ещё вроде школьница, а остальную половину знаю только по отцовским делам товарищества. То, что Ащеулов там не первая рука, ежу понятно, он и так-то контуженный на всю голову, так ещё и кокаин горстями чуть ли не в заднюю дверь себе заталкивает. С криминалом ему легко дело иметь и крестьян пугать, а во властные круги ход заказан напрочь, он и сам этого не скрывал. Я сначала на нашего директора школы думала, на Амзата Пиютовича. Он и депутат, и ездит повсюду. Жена турчанка, сыновья в банде, дом как музей, автомобиль, прислуга, — всё вроде сходится. Меня осенило, когда мы с Равилем деньги и ценности пересчитывали за простынями, Шахан Умарович ордера арестные по данным из папок выписывал и на весах золото и камушки взвешивал. Кто на выездном совещании не был из подозреваемых, те папки он со стола к нам на кровать убирал, на столе места мало, там весы, телефон, мешочки ювелирные, бумага, письменные принадлежности...

— Давай, я тебя пощекочу, чтобы ты темп прибавила? — нетерпеливый Касымов жаждал действий, ёрзая на стуле. — люди распоряжений ждут, да ещё конники вот-вот прискачут.

— Сказала же, что не дам. С саквояжами вот поторопились уже, теперь у Шахана Умаровича голова в бинтах. А если бы у трактирщика пистолет был? Не торопи меня. Так вот, я папки в стопочку складывала и заметила, что одна из них на Амзата Пиютовича! Ну не мог же он сам на себя написать? И ещё почерк мне знакомым показался, он приметный такой, с закорючками, где-то я его видела совсем недавно... — Гошнаг выдерживала театральную паузу.

— И где же? — это не выдержал уже и сам Хакурате.

— На меню посмотрите, такой же листок на доске в вестибюле висит, я его заметила, когда с охраной и саквояжами в гостиницу заходила.

— Чёрт возьми, всё ведь на поверхности лежало, — Хакурате наугад раскрыл одну из оставшихся папок и приложил листок с меню. А я ведь сколько раз это видел, когда гостей конференции встречал. Мало мне подносом по голове досталось, барану бестолковому!

— Не ругайте себя, дядя Шахан, у вас просто голова другим занята была. На офицерах вины тоже нет, Равиль только заступил на должность, Пётр Иванович дальше Майкопа и не ездил по республике, в Краснодаре и на побережье у него своих дел невпроворот, наверное. Они б всё равно докопались бы рано или поздно. Так что я не так уж и помогла.

— Вот же лиса какая! Всех умаслила и соломки постелила, — мужчины дружно рассмеялись.

— Вы не очень-то расслабляйтесь, день пока удачный для нас, но не всё ещё закончилось.

— Излагай, дочка, а мы свои планы по тебе сверим.

— Примерно так: мальчонка-посыльный. Скорее всего, он сын кого-то из гостиничных служащих, думаю, что буфетчицы — кастелянши и трактирщика. Она тётка симпатичная, по возрасту подходит и на товаре сидит, а там небось контрабанды пруд пруди, и деньги через неё проходят. Малого трактирщик за подмогой послал, враки про курево мы уже раскусили. Чужого бы не отправил с серьёзным поручением, а тут всё по-домашнему. Трактирщик всё из окна видел и всё понял, время продумать у него было.

— Может быть, он подельникам сообщить хотел, чтобы те сваливали по-быстрому?

— Не думаю, Пётр Иванович. Трактирщик старший, без него вся сеть агентурная пропадёт и вышка ему однозначно светит. Наверняка где-то рядом и касса бандитская у него припрятана солидная, не всё же он Ащеулову, на всю голову больному, передал. Раз тянул до последнего, то казна скорее всего здесь, на территории гостиницы, он же сам её строил, пусть и не своими руками. Надо план рисовать, все помещения вымерять и по кирпичику всё обнюхать, сам он ничего не скажет.

— И не таким языки развязывали, — майор усмехнулся и прикурил новую сигарету.

— Не тот случай. Он же знает, что как только расколется, то нашим станет ненужным и его к стенке отведут, если только турки его раньше не ликвидируют через милиционеров подвязанных или на следственном эксперименте.

— Так чего же он в окно сиганул тогда?

— Крайний вариант у него оставался, когда сперва саквояжи свои увидел под столом, а потом я стрелять начала. Он же не знал, что вы его под окном ждёте. Так-то охрана никаковская, половина людей арестованных возит, участники конференции без оружия, участкового и того нет, на входе караульный в обносках и с кривой винтовкой. В Тульском у него тоже схрон где-то, добрался бы до оружия и всех положил бы, как куропаток. Про выдвинувшуюся конницу даже вы, товарищ майор, не знали. Так ведь?

— Точно так. И чего нам ждать, нападения бандитов?

— Похоже на то. Но не думаю, что у них получится против сотни штыков, и нас с милицейскими почти десяток до кучи. Знать бы ещё, откуда полезут, встретили бы на подступах, чтобы в посёлке заваруху не устраивать...

— Какие предложения будут, товарищи? — Хакурате встал из-за стола и подошёл к окну, как будто пытаясь разглядеть за стеклом приближающегося врага.

— У меня предложение! — Гошка даже подняла руку, как школьница на уроке. — А давайте чая попьём со сладостями? Я с ночи ничего не ела, даже голова разболелась. Бандиты когда ещё соберутся... Полковник с командирами опять же прибудет, надо на стол что-то поставить. Пойдёмте в буфет, там места побольше и самовар туда-сюда таскать не надо. Я телефон понесу, а вы всё остальное, буфетчицу заодно арестуете, тоже дело полезное.

В большом помещении буфета Талько быстро освоилась, хотя была здесь раза три от силы. Она быстро раскочегарила самовар, нашла чистые армуды с блюдцами и прочую сервировку, пока буфетчица рыдала за отдельным столиком. Майор хотел было начать допрос, но Гошнаг за локоток отвела его в противоположный угол:

— Пусть повоет посидит, я характер турчанок знаю, у неё наверняка сказка про бедную несчастную женщину при муже — тиране и деспоте для нас заготовлена, поэтому нам не надо её плану следовать и пустую болтовню выслушивать. Обсуждаем с кавалеристами наши задачи и делаем вид, что она нам неинтересна совсем. Когда вояки уйдут исполнять, я её напугаю, а вы подыграйте, сами сообразите, как. Будет мешать своим скулежом — рот тряпкой заткните, грубо и молча. Договорились?

Знакомство Талько с полковником и младшими его командирами прошло уже в привычном ключе, недоверие и покровительственный тон быстро сошли на нет.

Комполка разложил на столе большую полевую карту, на которой Гошнаг сразу начала делать пометки карандашом, позаимствованным из буфетного хозяйства.

— Пойдут они сюда с востока, от Кужорской, — на карте появился кружочек и стрелочка, ведущая от него к Тульскому через обозначенные на карте знаки смешанного леса.

— Почему так считаете?

— С севера нас Майкоп прикрывает, с запада — отрог хребта и широкая в долине Белая, на юге бандиты ночью внезапно кончились, а на востоке Кужорская, Ярославская, Лабинск, Армавир. Рынки сбыта краденого и закупки ништяков всяких для весёлой жизни. Равнина опять же, с хуторами, станицами и дорогами.

— Резонно. Откуда так хорошо знаете окрестности, вы же сами из Шунтука вроде?

— Так и есть, но школа-то у меня в Тульском, всего в шести вёрстах. Последние пару лет я сама на лошади добираюсь. Если честно, я далеко не на все занятия хожу, чаще учусь дома. Вот и езжу по окрестностям, лошади же бензин не нужен. Каким вооружением оснащены ваши всадники, товарищ полковник? Меня что потяжелее интересует, не пистолеты — сабли-винтовки.

— С морскими минами у нас не очень, конечно, но кое-что с собой прихватили, телефон — телефоном, но режим учений как бы предполагает. Одна трёхдюймовка, одна сорокапятка, четыре пулемёта, два восемьдесят вторых миномёта, гранаты в подсумках. Меньше половинного количества, мы же доски с катушками пёрли, но думаю, что хватить должно для дикарей.

— Согласна. Предлагаю один пулемётный расчёт и стрелковый взвод оставить у гостиницы с пулемётом на крыше, артиллерию на площадь. По взводу на возможные пути подхода и охрану моста. Остальные в резерве, готовятся по сигналу ракеты выдвинуться туда, откуда эти черти полезут. Гранат у вас много? Это хорошо. Товарищ майор, вы же в Краснодар не улетите сегодня?

— Думаю, и завтра, и послезавтра не улечу, а чего ты хотела? Только не говори про самолёт, у тебя на хитрой физиономии всё написано.

— Я и не говорю, это вы сейчас сами сказали, все свидетели, так ведь?

— Ты хоть знаешь, сколько стоит аэроплан, и что мне будет, если с ним что-то случится?

— Не дороже денег! — Хакурате неожиданно повысил голос. — Я знаю, что будет, если погибнут советские граждане, а мы не захотим это предотвратить. Беру на себя личную ответственность. Моего слова достаточно?

— Виноват, товарищ председатель облисполкома. Только краснолёт вместе с аппаратом придан мне прямым распоряжением оттуда... — Майор потыкал пальцем в сторону потолка. Он вас не знает и дотошный, как вошь портошный, все мозги мне вы... высушил за посадку на мост, тот ещё крендель, царской закалки.

— За это не переживайте, Пётр Иванович. Нет в мире таких крепостей, которых не могли бы взять трудящиеся, большевики. Надеюсь, ваш краснолёт не будет спорить с товарищем Сталиным? — Гошнаг выбралась из-за буфетной стойки. — Кстати, товарищи командиры, у вас метра складного или портняжного не найдётся на минутку?

— Да влезешь в кабину, не переживай. Таких, как ты, там пучок поместится и место ещё останется, — хихикнул неугомонный Касымов, изнывающий от временного безделья.

— Я за тебя переживаю, вместе же полетим, будешь языком пропеллеру помогать. Собери пока гранат штук двадцать в подсумки и жди у кибитки.

— Давайте на машине поедем, — Хакурате встал из-за стола.

— На всех места не хватит в машине, и коней своих мне надо напоить и выпасти. Солдаты за ними и присмотрят заодно, если товарищ полковник не возражает.

— Не возражаю, всё равно им мост охранять.

— Вот и славно. По местам, товарищи командиры, буфетчицу не забудьте с собой взять, мы её в поле расстреляем заодно, нечего тут двор пачкать. В бричку её к нам засуньте пока, я мигом, — Гошка выскочила из буфета, держа в руках складной металлический метр, позаимствованный у военного инженера.

На улице перед гостиницей уже фырчал автомобиль председателя облисполкома, и на него презрительно косились огромные першероны, запряжённые в цыганскую бричку.

— Хорошо у нас милиция живёт, на таких конях разъезжает, а на областном партсобрании чуть не с шапкой по рядам ходили — мы бедные-несчастные, скоро на козах будем, ага... Нам бы таких коз в полк, орудия тягать! — кавалеристы во главе с полковником не без зависти разглядывали великолепную конную пару.

— Не наговаривайте на народную милицию, это упряжка атаманши, так сказать, добровольная помощь села органам правопорядка, — Касымов, сидящий на облучке, закурил пижонскую папиросу Герцеговина Флор из только что открытой чёрно-зелёной с золотом пачки, — угощайтесь, товарищи!

— Как уж тут не наговаривать, ты тоже неплохо устроился, раз такие сливочные куришь.

— Ну вот опять! На следственном эксперименте в буфете купил, вон та батак с тряпкой во рту подтвердить может, — башкир кивнул головой на кузов фургона позади себя. — Не пропадать же добру, — я про папиросы.

Около председательского Форда о чём-то оживлённо спорили майор и сам Хакурате, поэтому Талько, раздавшая, по своему мнению, однозначно трактуемые поручения, не могла пройти мимо.

— У нас что-то успело измениться за десять минут моего отсутствия?

— Твоего предстоящего полёта это не касается, — огрызнулся майор, недовольный начальственным тоном пигалицы.

— Погодите, Пётр Иванович, вы же знаете, что Амзет Пиюнович был... — Хакурате примирительно обратился к майору, но перчатка уже была брошена.

— Товарищ Булатов, напоминаю: это моя земля. Моя, рабочих и крестьян, данная властью тех же крестьян и рабочих. Меня здесь всё касается. Или я ошибаюсь вместе с товарищами Сталиным, Лениным и всей коммунистической партией?

— Никак нет, товарищ Талько. Виноват, не подобрал верных слов, впредь не повторится.

— Тише, дочка, люди могут нас неправильно понять, — Хакурате приобнял раскрасневшуюся задиру. — Когда мы перебирались из номера в буфет, я попросил двух бойцов Равиля наведаться в адрес твоего директора школы. На заседание он не явился, хотя должен был выступить с докладом. Папка на него есть, и твой рассказ подтверждает его виновность. Извини, что не успел при вояках тебе сообщить. Бойцы только что вернулись, вот и обсуждаем с товарищем майором.

— Спугнули? Пацанёнок позже убежал вроде. Кто мог предупредить? — Гошка, как нам известно, не хотела огласки своего участия в наказании семейки предателей.

— Некого уже вспугивать было. Калитка на замке, наши еле через забор перелезть смогли, через проволоку колючую. Во дворе машина, мотоциклы, велосипеды. Дверь в доме прикрыта, но не заперта. Никого нет, хотя кровати разобраны, в женской спальне миски с объедками. Не убрано, но ничего вроде не тронуто. В хозяйской тоже кровать не заправлена, в кабинете всё чисто, в прихожей саквояж у дверей, по описанию похож на те, что ты сюда привезла. Больше не смотрели, домработница пришла. Говорит, что всё на месте, ничего не украдено, только собаки во дворе нет. Один милиционер остался там с ней, второй с докладом сюда прискакал. Кумекаем теперь, что делать. Может ты поможешь чем? Говорила, что вхожа в дом была.

— Не то, что бы вхожа, но бывать приходилось, — Гошнаг брезгливо скривилась. — Помогу конечно, но только после полёта, час времени ничего не решает. Далеко он с такими двумя бегемотихами не уйдёт. Дайте пока команду площадь освободить, сразу сюда садиться будем. В путь, товарищи командиры, враг не дремлет!

— Смотрю, ты моих лошадок уже подмаслил? — Гошнаг ухватилась за протянутую руку Касымова и обустроилась рядышком на облучке. — Знаешь хоть, куда ехать?

— Не подмаслил, а подсластил. В буфете сахара навалом, не убудет. Думаю, что туда надо ехать, — Равиль показал рукой, — там же река, значит и мост там. У нас в Башкирии мосты обычно через реки строят, народная традиция такая, отец рассказывал, а ему дед.

Лейтенант тронул коней, и те пошли, набирая ход и явно красуясь перед публикой.

— А у вас там реки есть? Я не подкалываю, давно в атлас не заглядывала просто.

— Конечно есть. Самая главная — Агидель, тоже Белая, как и ваша, если перевести. Вообще всё очень похоже, — реки, горы, луга. Мёд опять же, лошади... Если меня тут утвердят, жену привезу сюда. Она русская у меня, особенно тосковать не будет.

— Так ты женат? И дети есть?

— Детей пока нет, мы чуть больше года женаты всего, решили подождать немного, пока здесь порядок хоть какой наведём, сама видишь всё. Ты на меня не обижайся только за шуточки-прибауточки, я меру вроде знаю.

— И не думаю обижаться, у самой язык, хоть половину отрежь и выбрось. Ладно, правь не спеша, пусть начальство нас обгонит. Полезу в кузов буфетчицу трясти. Не бойся, не собираюсь я её расстреливать. Пока, по крайней мере.

Столовая в уездной гостинице. 1930 год




Майкоп. лето 2023


Кужорское водохранилище


Артиллерийская рота конного полка на марше