Каждый раз, когда я выхожу утром из подъезда, мимо меня проезжает какой-нибудь спецтранспорт. Такое ощущение, что у нас во дворе парковка для них, и с утра они мчат на службу. Спасать. Защищать. Доставлять. Пресекать. Аварийно ремонтировать. Но, по скромности, чередуются.

Самые весёлые из них — кареты Скорой помощи. Те, которые для тяжёлых больных. Жизнерадостно-жёлтые, с красной полосой. Правильно: когда тебя загружают вперёд ногами, должно быть хоть что-то светлое. Для тех, кто собирается продолжить жить, эта радость не положена — кареты белые.

Машины МЧС элегантны — белые с оранжево-синей полосой. Как фрак Чичикова — «с искрой». Тоже правильно. Когда вокруг бедлам, — с огнём, пылью, потоками воды и пострадавшими, — надо надевать хороший костюм.

Автомобили полиции выглядят скромнее — и марки подешевле, и полоса попроще. Но в её синем цвете читается «Ну, ты понял...»

Представительский класс Следственного комитета поражает своей красотой. Чёрное авто с красной полосой. Наверное, на таких хорошо заезжать к коррупционерам — чтобы им шаблон не рвало. Не булку в магазине спиздили.

Транспорт Росгвардии просто ворует солнце — невзрачные, серые, недорогие. Тоска и уныние. Напоминают гвардию дона Рэбы.

Средства доставки ремонтных бригад безуспешно пытаются потягаться со Скорой — тоже жёлтые с красной полосой. Но у них и жёлтый грязнее, и полоса чумазее, да и сами они... Хотя сравнение ремонтных работ с реанимацией в нашей стране правильное.

Самые убогие авто у Почты. И вроде цвета нормальные, и вроде расписаны красиво, но всё равно создают впечатление ослика, затерявшегося в табуне скакунов. Видно, что у них дизайнер по их зарплате — стимула к творчеству никакого.

Инкассаторские машины похожи на добродушных черепах-альбиносов из провинциального зоопарка. И даже бойницы на бортах, откуда, по идее, могут стрелять, выглядят нелепым рудиментом.



На самом деле, большая часть этой спецтехники — «люстры». Ну, это когда надо без пробок под мигалкой в аэропорт. Дополнительный заработок для водителей. Понятно, что не всех в люстры берут — мордой не вышли. Почтовозка с беленькой учебной мигалочкой не годится. Ну, авто от СК может и по делу. А может, и живёт кто, узнавая быт клиентов в естественной среде обитания.

Квартал, в котором я живу, считается элитным. Так называемые «шишкины дома». В нём всё прекрасно: достойные квартиры, автономное отопление, свои отделения банков и почты, куча магазинчиков и услуг на первом этаже домов, огороженная территория с суровой охраной. Не вписывается в идеал только три вещи.

Первое это то, что новый квартал построен на старых коммуникациях, а нагрузка на них увеличена. Если отопление автономное, то два-три санузла в каждой квартире рвёт местную канализацию, как при революционной ситуации. Только теперь низы не могут. Поэтому аварийка не вылезает со двора, и стала уже чем-то вроде элемента ландшафтного дизайна.

Второе — никчёмность магазинов и служб быта. Ну, кому тут нужно оформлять ипотеку? Зачем тут ремонт обуви? Книжный магазин? Парикмахерская? Кажется, это всё прикрытия торговли наркотиками. Есть магазин с алкоголем, но там цены как раз от кокаина.

Третье — это я. Обычный продавец с рынка, который стрижётся на работе и тащит пакет с пивом от ближайшего дискаунтера. Охрана, которая даже полицию просто так не пускает, смотрит на меня, как на просрочку из магазина, откуда пиво. Стараюсь им не попадаться на глаза. Они выше меня. Ростом. Заработной платой. Надменностью.



***



Я не собирался жениться по расчету. Так получилось. Забираюсь в подошедшую маршрутку. Тестя я вижу редко, он очень важный и занятой человек. Своего начальника, — двоюродного тестя, — вижу чаще, но всё равно умеренно. Он сослал меня на розницу.

— Я тебе доверяю ответственный участок, — говорил он три года назад.

— Будешь директором розничного направления, — многозначительно кивал он.

— Через год нормальную машину купишь, — обещал он.

— Получишь опыт, сделаю своим замом, — ухмылялся он.

Директор розницы. Вхожу в метро, уворачиваюсь от встречного пассажиропотока. Во-первых, не розницы, а одного магазина. Точнее, павильона на рынке. Павильон большой, но он — павильон. Во-вторых, у фирмы, которую тесть подарил своему брату, много направлений в отделочных материалах. У меня одно — освещение. Светильники потолочные. Светильники настенные. Светильники напольные. Светильники настольные. Световые панели. Световые шнуры. Фонарики. Лазерные указки.

В павильоне образцы люстр свисают с потолка. Вычурные сталактиты. Подымаюсь по эскалатору. Торшеры расставлены живописно. Уродливые, но весёлые сталагмиты.

У меня в подчинении два человека — Вася и Вася. Очень удобно, когда зовёшь, не помня, чья сегодня смена. Они работают по очереди, два через два по двенадцать часов. Их обязанности, в общем-то, сведены к функции грузчиков — перенести на склад заказанную продукцию и вынести со склада оплаченную. А ещё стоять за прилавком, как страж капитализма.

Склад — небольшой закуток между торговым залом и моим кабинетом.

У меня есть кабинет. Небольшое помещение на три квадратных метра между складом и туалетом. Вхожу на территорию рынка. В кабинет помещается стол с компьютером и тумбочка с микроволновкой и чайником. За столом я работаю — рисую проекты освещения помещений. Световой поток. Температура света. У вас есть кот? Тогда лучше диммируемое освещение... За тумбочкой я ем. Васьки предпочитают столоваться в пунктах питания рынка — лишний повод покинуть рабочее место. Я ношу еду из дома — её там девать некуда, много выкидываем. Жена заказывает из расчета на мою мужскую полноценность, но я обычно на работе, с девяти до девяти, без выходных и отпусков. Когда мы не работаем — первого января, первого и девятого мая, — чувствую себя ненужным.

— Ты почему машину не покупаешь? — спрашивал меня директор два года назад.

— Что значит, не заработал? — удивлялся родственник.

— Ты что, на свой карман ни-ни? — изумлялся он.

— Понимаешь, друг, не могу я сделать своим замом дурака, — говорил он.

— А тот банк, что ты мне посоветовал, действительно удобный. Молодец, хвалю, — подсластил пилюлю.

Я не знаю, что означает «семейный бизнес». Как правильно — в семье не воруют, или раз семейное, то и твоё? Достаю ключи, открываю павильон. Надо заказать смену биотуалета. Запах из-за стены мешает сосредоточиться. Вчера заварил пакетик чая, засунул ланч-бокс в печку, и не заметил, что прищемил дверцей нитку пакетика. Взял чашку с микроволновки и облился горячим ароматным чаем. Пакетик повис на дверце, мокро покачиваясь, как ушедшая страсть. Сплошная Dolce vita.



Брак по расчёту не существует. Бывает только по дурости. Как производственный, так и законный. Просто проявления разные.

Понятия не имел, кто родитель моей новой девушки. Да и жениться не собирался. После непродолжительной беседы я имел и собирался. Чёрт меня дёрнул обратить внимание на миловидную слушательницу семинара по дизайну интерьера, который я читал за небольшие деньги.

Между первым свиданием и предложением мне жениться прошло два дня.

Серенький незапоминающийся человек предлагал подумать и принять правильное решение.

— Вы попадёте в семью из высшего общества, — говорил он.

— Будете как у Христа за пазухой, — уверял он.

— Даже лучше. У Христа одежда была драная.

— Девочка выросла, у неё должен быть муж, — разводил он руками.

В противном случае невеста может расстроиться и расстроить папу, а это нежелательная ситуация для многих, в первую очередь — для меня. Социальный лифт может двигаться в любую сторону.



Жена до сих пор посещает какие-то семинары, развивается. Трогательно участвует в благотворительных фондах. Вечерами с ног валится. Если нет — тащит меня в ночной клуб. Я благодарен проходимцам — организаторам семинаров. Я благодарен держателям общака фондов. Я люблю высыпаться.

Вечерами жена валится с ног и уходит в спальную, она у нас на втором этаже. Меня немного напрягают двухуровневые квартиры — то живёшь над самим собой, то под самим собой. Пока она валится, готовлю себе еду на завтра и выкидываю продукты, которые испортились. Это меня напрягает сильнее — вспоминается общага универа, где приходилось готовить бифштекс из овсянки и заваривать пакетик чая на четверых.

Иногда у нас бывает секс. Супругу сводят судороги оргазма и мы расползаемся по своим углам ринга — у неё одеяло тёплое, у меня лёгкое, у неё одна анатомическая подушка, у меня две подушки и для людей.

Дождавшись, когда жена нежно переливисто захрапит, иду в ванную комнату. Мастурбация — это секс на удалёнке, с пост-эякуляцией.



***

У въезда на рынок небольшая площадка с шерингом самокатов. Сейчас на ней стоит один. Злые дети скачут вокруг него и бьют палками. «Не надо толкаться» — нежным женским голосом просит самокат. Наше будущее смеётся. Каникулы.



Слева от моего павильона стоит павильон сантехники, справа — напольных покрытий. Оба от нашей любимой фирмы. Их руководители разные, хотя зовут одинаково — на этот раз Вовами. Иногда мы выходим с территории и курим вместе.



Ошуйный Вовчик бездарь, что я регулярно могу видеть в программе 1С, — при денежном товаре его выручка часто ниже моей. При этом он активный лентяй. Это когда человек прикладывает массу усилий, чтобы ничего не делать. И он болтун.

— Ты вчера смотрел? — спрашивает он.

— Ну как тебе? — не дождавшись ответа, спрашивает он.

— Охуеть, да?

— А эти-то, эти! Я вообще в осадок выпал.

— Бля-я-я, ну как так можно?

— А?

— Правда?

У меня начинает болеть голова до того, как я понимаю, о чём идёт речь. Кажется, о футболе.

— Согласись, сейчас бабы совсем охуевшие пошли?

Теряюсь.



Одесный Владимир — талант. Его выручка значительно выше моей. И дело не в том, что покрытия продаются квадратами, а свет — штучно. Просто он сделал продажи чем-то приятным для покупателей. И это он научил меня впарить что-нибудь дорогое, сыграв на любви к животным.

Ещё я научился у него продавать не освещение, а решение. Проекты. То есть, не просто лампочку в сортир, но и всю ту радость, которую она принесёт.

— Знаешь, что самый продаваемый цвет ковролина — серый? Покупателю даже плевать на основу — джут или резина. Просто это тот цвет, на котором меньше всего видна грязь. Поэтому, когда говорят, что наша жизнь серая, то это объяснимо.

Я думаю.

Иногда мы спорим:

— Пойми, формулу «от каждого по труду, каждому — по потребностям» писали в девятнадцатом веке. Не было тогда лимузинов, в королевской карете тоже трясло. Просто хотели, чтобы не было голодных и бездомных. Это, собственно, должны хотеть и в капиталистическом обществе, — покупательная способность населения важный фактор, — но не хотят. Потому что в этом случае исчезает значительное превосходство богатых над бедными. Кроме того, голодный человек думает о еде, а не о социальном лифте.

Опять думаю. Задаю вопрос.

— Какой строй лучше? Не знаю. При коммунизме я не жил, застал только кусочек социализма, когда руководство уже решило воссоздать сословное общество. При капитализме — не живу. Брось. Капитализм, помимо частной собственности на средства производства, подразумевает также неприкосновенность этой собственности и равные права участников рынка. А с этим у нас... эм-м-м... сложно.

Он не знает, что я — родственник Генерального, и что я в курсе способов развития его бизнеса.



Возвращаюсь с перекура. В кабинете после улицы душно. Героически включаю чайник — поддаю пар.

Монитор у меня просыпается медленно, минуты три. Бос экономит на нормальной оргтехнике. Он вообще на многом экономит, к примеру, на хорошем айтишнике и бухгалтере. Сисадминит его сопливый сынок, пытаясь возвыситься в современных технологиях. Не получается. Бухгалтером работает сам директор — боится утечки финансовой информации. Тоже не получается.

Даже не удосужился узнать, что коды подтверждения платежей приходят и на мой телефон.

Сегодня рекордная выручка по всей компании. Видимо, тендерный отдел урвал очередной кусок пирога из пекарни Госбюджета. Руки не трясутся. Но понимаю, что прокусил себе губу до крови.

Получается пищевая цепочка паразитов: тесть — у государства, его брат — у него, я — ...




***

Автомат по продаже билетов возвращает мне купюру. Кажется, совсем разучился пользоваться наличными. Вставляю её же, но другим концом. Принимает. Видимо, так вкуснее. В ответ выплёвывает мне клочок бумажки.

Если ты хочешь по-тихому уйти из города, не пользуйся кредитными картами. Даже если они оформлены на другого человека. Не покупай билеты на поезд и самолёт — встретят при посадке. Не пользуйся такси, даже при наличном расчете. Не пользуйся сервисами попутчика. И вообще, растворись в массе. Пригородные электрички — самое то. Никогда не бери билет до конечной станции — если тебя нашли по камерам наблюдения, то на какой станции ты сошёл — уже загадка. Каждый отрезок разбей на две-три пересадки. Ничего, что так дольше. До Можайска два часа, пусть будет три. Из Можайска до Смоленска три часа, пусть будет четыре. От Смоленска до Орши. От Орши до Минска. Из Минска до.. куда глаза глядят.

Небольшая сумка с вещами, желательно спортивная. Лежала у меня под столом последние три месяца. Паспорт страны, по которому почти везде безвиз. Еврейские корни можно найти у любого за умеренную плату. При доплате ещё и имя сменить, оставив прошлое имя в прошлом.

Утопи телефон в туалете на другом конце города. А главное — никого и никогда не посвящай в свои планы. Поэтому воздержись от алкоголя, наркотиков и любви.



Вставляю наушники. Включаю на планшете фильм «Белое солнце пустыни». Говорят, его смотрят перед стартом космонавты. Я занят приблизительно тем же — пытаюсь улететь. Набираю первую космическую скорость.

Если за ближайшие три дня меня не отловят, то впереди — сладкая жизнь.