1.

— Генерал, прикажите Хайнцу принести цыгана, а мы пока подумаем, как лучше приготовить.

— Я сам принесу, у майора сейчас процесс восстановления вовсю идёт, ему хорошую трёпку задали, а его способности нам скоро пригодятся. Положение довольно серьёзное, не до субординации. Это я на войне и в Аненербе ему непосредственный начальник был, а сейчас просто начальник проекта, если так можно выразиться. К тому же я не Жнец, а Хайнц — Жнец, он этот статус непосредственно через кровь получил, а я только некоторые способности, через Эльзины пробирки, да ещё пальцы лишние выросли, хорошо хоть рабочие. Разбирайтесь пока с печками, тут всё по-русски написано. — Хуберт вздохнул и отправился по коридору к лифту.

— Справитесь? — Генка обратился к женщинам.

— Не уверена. — Мариэтта пожала плечами. — У меня в бытовом плане руки из не там, где положено, растут.

— А рот у тебя тоже не там, где положено? Будешь голой задницей за столом чавкать? Не поперхнись только, смотри. — Машка деловито разбиралась с малой печью. — Не бойся, Гена, со мной голодным не останешься. У нас в старших классах технология при общепите была в кафе-ресторане, там и насобачилась.

— Ну и умница же ты у нас! — Новоявленный Жнец погладил Машу по голове, отчего страшная рана на горле разошлась, и на серебристый поддон из печи, который девушка-зомби держала перед собой, выбулькнула большая клякса почти чёрной, вязкой, как дёготь сукровицы.

— Так дело не пойдёт, как я в таком виде готовить буду? Где здесь раздевалка? — Маша вопросительно взглянула на Мариэтту.

— Почём мне знать? Я в лабораторию не заходила, только несколько раз в коридор, когда образцы для бабки сопровождала. В своём была.

— По логике, где-то у входа должна быть, чтобы в уличном не шлялись. Пошли искать?

Логика не подвела. В соседней, предпоследней по правой стороне комнате обнаружились всякие хозяйственные прибамбасы для уборки и дезинфекции, а в последней — всё необходимое для персонала. Генка аж присвистнул от удивления, разглядывая более чем стометровые хоромы и сравнивая их с убогими сестринскими в доме престарелых, где полная смена из пяти человек могла выпить чай или кофе только стоя.

Шкафы для одежды, стеллажи с бельём, просторные душевые и туалетные кабины, два сушуара с изящными дизайнерскими креслами, паровая гладильная система, люки встроенных стиральных автоматов, ланч-зона с кофемашиной, телевизоры, удобные топчанчики для переобувания — всё по уму, стильно и красиво.

— Смотри-ка, у них даже трусики процедурные одноразовые есть! — Машка сложила на топчан горку чистой форменной одежды. — Отвернись, я переоденусь.

— Чего я там у тебя не видел-то? — пробурчал Генка, но отошёл к зеркалу входной двери и ради любопытства приложил ладонь к его блестящей поверхности. Панель немедленно отозвалась появлением красной окружности со вписанным в неё меню. Английский язык был для водителя так же далёк, как узелковое письмо инков, но сопровождающие пиктограммы позволяли легко добиваться требуемого.

Тыц! — Круг превратился в обычный монитор.

Тыц! — На мониторе высветился план подвала.

Тыц! — Прямая трансляция из разделочной с камеры общего вида.

-Тыц! — Изображение разбилось на дюжину картинок.

— Тыц! — Крупный план Мариэтты, задравшей до подмышек подол юбки и неистово чешущей седалище длинными корнцангами, видимо, заживающие раны от картечи давали о себе знать.

— Она тебе нравится? — Генка не слышал, как со спины подошла переодевшаяся Маша, и даже вздрогнул от неожиданности.

— Холёная женщина. Ты что, ревнуешь?

— Немного. Гораздо больше переживаю за своё будущее. Я очень благодарна тебе, за то, что ты меня зарезал, ибо и не жила по сути. Я же не родилась проституткой и наркоманкой, как большинство девушек тоже мечтала о хорошей семье, о большом доме, ведь я хорошо училась и была красивой девочкой. А потом всё очень быстро изменилось. Родители потеряли работу, какое-то время перебивались случайными заработками. У меня, шестиклассницы, младший братик был, в детский садик ходил, Стёпка. Денег не хватало ни на что. Отец прибился к какой-то военизированной части или батальону, вместе со своим братом они стали ездить на Восток, гонять оттуда фуры с награбленным, а мать нашей долей торговала на рынке. Стало легче.

Через полгода их привезли в пластиковых мешках, c отрезанными гениталиями во ртах. Говорили, что под Саур-Могилой их поймали донецкие и казнили за мародёрство и изнасилования. Те, кто привёз, потребовали за тела деньги, угрожали сжечь их тела вместе с нами в нашем же доме. Пришлось всё продать, даже бабушкину хату с огородом.

Бабушка вскоре померла, Стёпка болеть начал, не мог в школу ходить, мать его по какой-то программе чи в Румынию, чи в Польшу отправила. Через два месяца справку прислали, что он умер от порока сердца. Мать на панель пошла, чтобы заработать и в Европу свалить, но быстро на бухло и наркоту подсела, пришлось и мне своим мясом торговать пойти, её лечить. Результат ты видишь перед собой, а мать реально под забором у рынка ласты склеила...

Не бросай меня, Гена, пожалуйста. Мне деваться некуда. Трахай, кого хочешь и сколько хочешь, только меня от себя не гони. Прости, что раньше над тобой издевалась, дурой была, где мне ума было набраться.

— Не брошу, обещаю. Чем-то ты меня зацепила, честно. Наверно тем, что такая же, без рода, без племени. А ещё ты красивая.

— Скажешь тоже. Зелёная, как принцесса Фиона, хорошо хоть не толстая, как она. Но всё равно спасибо. Пойдём к нашим, а то они не знают, с какого конца к цыгану подступиться. Кстати, нажми на значок динамика, если есть видео, то и аудиосвязь должна быть.

Пыннь! — На двери разделочной зажёгся экран и Хуберт с Мариэттой одновременно повернули к нему головы.

— Что вы там хороводы хороводите? Раздевайте цыгана, мойте, разделывайте, чтобы на противень всё поместилось. Голову отрежьте, муде, ливер весь выньте, это не баран. Если кто уши, щёки, язык любит — готовьте сами отдельно. Хотя, что вы можете приготовить? У закрытой консервной банки с голоду ноги протянете, интеллигенция. Начинайте пока. Вождь переоденется, и мы придём. Не пачкайте там, для вас уборщиц не предусмотрено! — экран снова пынькнул и погас.

Ланц подхватил тяжёлое тело и взвалил на центральный стационарный патологоанатомический стол с металлической раковиной в изголовье, опустил с потолка головку операционной лампы, вынул из держателя мойки гибкий шланг душа, локтем подвигал высокую лапку однорукого смесителя.

— Ну всё, прошу к столу, снимайте штаны! Фердаммте шайзе! О чём вы сейчас думаете, Мариэтта! С трупа снимайте, не с себя же. А говорят, что голодной куме одно на уме. Я помогу вам его раздеть, а дальше сами управляйтесь, кто из нас врач, в конце концов!

— Ты чего меня так назвала? Я ж не Ленин и не Сталин, на Чингачгука тоже не похож. — Генка не без удовольствия разглядывал переодевшуюся Машку. Медицинская шапочка, короткий халатик, белые гольфы, бежевые полукеды на белой подошве с застёжкой-молнией. Жуткий разрез от уха до уха был аккуратно запелёнут разноцветной медицинской салфеткой вместе с торчащей веткой. Правильно говорят, что красивая женщина будет красива и в мешке из-под крупы.

— Я поняла примерно, как тут устроено. Кровь сама всё и всех расставляет по своим местам. Нас трое укушенных: ты, я и Мариэтта, а Ланц получил свои способности через какой-то эликсир, который изобрела его жена. Он сильный и умный, но его возможности от человека, а твои и Ханца — от кого-то выше. Может от Бога, а может быть и от Дьявола, если это не одно и тоже. Ты победил майора, хотя он в три раза крупнее тебя, имеет боевую подготовку и необычайно живуч. Ты порвал цыган на тряпки, хотя они на ножах с детства умеют драться, практически воскресил эту курицу. В моём понимании ты сейчас главный. Я в этих брахмапутрах пока не разбираюсь, а «вождь» — наше слово, славянское. Но если тебе не нравится, только скажи, никаких проблем.

— Ладно, сойдёт. При посторонних только не ляпни, засмеют. Пошли в разделочную, а то живот к спине прилипнет с этими поварами.

— Переоденься только, а то у тебя простынка c красным пятном на самом видном месте, как японский флаг. И смех, и грех. Вот, я тебе тоже подобрала комплект со штанами и всем остальным. Марш в душевую, я тебя вымою быстренько, и переоденешься. Тут и шампунь хороший, и гель, и мочалка одноразовая. Стой тихо, узлов-то поназатягивал! — Маша встала на колени и вцепилась зубами в гордиев узел повыше большой кровавой отметины в паху от острого клинка.

Генка с понятным любопытством смотрел сверху на движения головы подруги и уже собрался съязвить: «Можно подумать...» — как, собственно, и подумал...

Машка справилась с задачей, стянула грязную простыню, как покрывало с памятника, отпрянула и плюхнулась попой на мокрый пол кабинки.

— Мамочки!

— Первый раз письку мужскую увидела?

— Такую... такое... такие... — в первый. — Машка вскочила на ноги и потащила перепуганного Генку, боящегося опустить взгляд вниз, к зеркалу.



2.

Реакция Мирчо на выпавший из-под Катькиной юбки пистолет была моментальной. Он сильно ударил девушку в лицо рукой в кожаной перчатке. Катя упала на спину, и всё пришло в движение.

Лех ухватил Елизавету за руку и собрался завернуть за спину, но это неожиданно вышло ему боком. Врач, обутая в лёгкие, но всё-таки прочные рабочие туфли, ударила носком одной из них, как раньше говорили — «пыром» в надкостницу большеберцовой кости поляка. Кто наносил или паче чаяния, получал такой удар, хорошо знают его действие. Ни рост, ни вес, ни цвет пояса или спортивный разряд не имеют никакого значения, попадание в нашпигованную нервными окончаниями и защищённую только кожей надкостницу валит с ног и выводит из строя минимально на десяток минут самого злобного агрессора.

Лех тут же отпустил руку Елизаветы и повалился на траву, корчась и завывая от боли. Врач насела на него и вдавила дульный срез пистолета в глаз поверженного просвитера.

— И кто здесь теперь курва, тварь? Только дёрнись, мозги вышибу. У нас приказ — пленных не брать. Подай голос, если понял, быстро!

— Понял. Вы кто?

— Ваши песцы в пальто, санитары леса мы. Ещё один вопрос без разрешения и минус глаз или яйцо, я ещё не решила.

В десятке метров от борющейся парочки Мирчо достал из кармана куртки выкидной нож-стилет и нагнулся над лежащей в отключке Катей. Несущаяся из джипа попса глушила разговоры, и он не расслышал ничего, что сказала Лиза. Мысленно он похвалил себя за бдительность, хотя и не оценил правильно степень угрозы и мотивации нападавших. Серьёзные люди или группировки не будут заниматься крышеванием проституток, и дело даже не в системе уголовных понятий. Основной контингент, работающий передком на «передовой» — это женщины, а от женщин мало хорошего в любом серьёзном деле, и это не мужской шовинизм, это констатация факта.

— Наверно девок кто-то обидел сильно из числа охранников, вот и приехали разобраться с газовыми пестиками, а дед или родственничек, или клиент из приблатнённых думал, что здесь ночью от силы двое-трое вахлаков сканворды разгадывают или гусей в штанах под порнуху душат.

— Вставай, сучка рыжая! — пресвитер схватил Катьку за волосы и рывком поставил на ноги. — Под кем ваш салон трахательный работает? К кому сюда приехали? Отвечай, блядина, и не ври мне, а то морду твою на лоскуты порежу! — Мирчо приставил узкое лезвие стилета к горлу девушки и развернул её спиной к себе, ощупывая со всех сторон.

Если бы санитарка и хотела ответить, то вряд ли бы смогла — алая кровь из разбитого носа ручьём заливала гортань и выплёскивалась изо рта на новое красивое платье, а ватные ноги подгибались и разъезжались в стороны, как у тряпичной куклы.

Старпом, сидящий за рулём огромного Форда Эксчерчера, поспешно втянул ноги в панцирь салона автомобиля, пристегнулся широким ремнём безопасности, поставил рычаг АКП на реверс, и три с половиной тонны псевдоамериканской стали пришли в движение, отъезжая от ворот молельного дома задним ходом для разгона.

Игнат Фёдорович клял себя последними словами — как можно было не только самому ввязаться в такую авантюру, но и позволить разношёрстным посторонним, неподготовленным гражданским встрять в реально смертельно опасную авантюру? Всё пошло не так. Проникнуть хитростью, захватить руководство и затягивать переговоры до прибытия волкодавов оперативной группы СВР не удалось. Более того, Рыжая оказалась в заложницах, и мимолётная победа Елизаветы Петровны вистов не добавит, Мирчо в любую секунду начнёт уродовать Катьку, пока Лиза не бросит оружие и не сдастся. Ещё и охрана со стволами в открытых окнах нарисовалась.

Самым поганым в ситуации было то, что за барышень не было что предложить, а у врага ещё к тому же полон подвал отличного вооружения, и где-то в городе отряд наёмников гнездится. Где бы они ни были, городишко маленький, дороги пустые, за двадцать минут доберутся, и тогда...

Нет, ждать нельзя. Выручайте, древние русские боги, Авоська с Небоськой! Старпом вырубил музыку, прижал кнопкой зеркала заднего вида к кузову, включил дальний свет, охотничьи прожекторы на дугах, и утопил педаль газа в пол до щелчка кикдауна. Триста пятьдесят лошадиных сил семилитрового турбированного двигателя охотно подхватили высокие обороты и с грозным рёвом бросили тяжёлую тушу Форда в сторону ворот молельного дома баптистов.

Лейтенант Тимур уже чуть ли ни наполовину высунулся из кустов напротив угла здания, ожидая сигнала к началу если не штурма, то хотя бы активных действий. Однако ни ракеты, ни двух длинных гудков всё не было и не было. Сначала девчонки прыгали перед воротами и свистели, потом ходили от ворот до крыльца и обратно с мясистым крабообразным охранником и долго о чём-то тёрли с двумя пресвитерами. Старпом выходил из машины, забирал у крабоида деньги, возвращался к Форду, курил трубку, сидя на бампере, снова садился за руль и находил всё более и более противные песни.

В окнах этажей замаячили фигуры охранников, нечётко видимые через отсветы уличных фонарей. Из-за дальнего угла дома, где копошились типографские, вышел высокий подтянутый начальник охраны, с кобурой на ремне форменных брюк и с автоматом за плечами, ругающийся с кем-то невидимым по рации. Послышался шум моторов, и из-за того же угла высунулись морды двух фургонов и легковой машины сопровождения.

— Чего ты тянешь кота за бусы, старый пень? — прошептал лейтенант. — Ждёшь, пока всей толпой повылезут? Тогда нам снайперки не помогут и пистолетики бесшумные.

Тимур сдал назад на четвереньках, аккуратно пристроил снайперскую винтовку Чукавина в развилке веток куста, положил рядом два снаряженных магазина.

— Вам нужнее в засаде. — Он повернулся к Лиде и Тимофею. — А вот гранат я у вас возьму пару штук, всё равно их пока кидать не будете. В окно отсюда не попадёте, отскочит от стенки, а у неё разлёт как раз пятьдесят метров. Напротив «типографского» угла хохол в кустах, в ту сторону тоже нельзя, хоть и хохол, но тоже живой человек. Пока. Как мы.

— Иди в задницу, раскаркался тут.

— Я туда и собрался. Шайтану в задницу, пока дед телится с сигналом. А вы продолжайте здесь яйца муравьиные высиживать. — Лейтенант снял восемнадцатизарядный пистолет Стриж с предохранителя, двинул затвором и пополз на свет божий.

— Какие яйца? Какие муравьи? — Лида-колобок тихонько хлопала себя по ногам и по пятой точке, стряхивая несуществующих насекомых.

— Успокойся, нет тут никого, юмор это милицейский такой, — успокоил санитар санитарку, но тоже рефлекторно почесался.

— Вот сучёнок, не может без своих пакостей! Ничего, постареет, попадёт к нам в богадельню, там я отыграюсь.

— Ты тоже молодеть не будешь. В коридоре костылями драться собираешься?

— У меня ипотека, я буду жить вечно. К бою, Тимка, побежал наш татарин сатане под хвост!

3.

За перепалкой с санитарами Тимур пропустил начало схватки и теперь, высунувшись из кустов по пояс, увидел на площадке перед молельным домом только Катю с окровавленным лицом, чернявого пресвитера, держащего одной рукой узкое лезвие ножа у её горла, и второй рукой сдирающего с Рыжей платьишко, а так же застывшего в непонятках краба Доброжира. Выбора не было, и лейтенант рванул с низкого старта наискосок к углу молельни, на бегу стреляя по силуэтам в окнах и в сторону начальника охраны с челядью.

Враги не остались в долгу. Видимо тоже ожидали сигнала к началу боевых действий. Окна зданий ощетинились стволами, а на втором в нескольких комнатах открылись и решётки, чтобы охрана или боевики могли выскочить, если начнётся штурм входов. Всё по науке, осаждённые не знали ни численности, ни вооружённости атаковавших.

Мирчо услышал первые выстрелы и взрыв гранаты на втором этаже, куда её ловко закинул через открытое окно лейтенант, но сражение шло за углом, и румын мог только догадываться о происходящем, в то время как летящий в ворота джип не оставлял сомнений в намереньях водителя.

Пресвитер пнул зазевавшегося Добжика, указав ему на автомобиль, а сам, не отпуская лёгонькую Катьку, юркнул за колонну козырька. Заходить в здание он не рискнул, не зная, кем занят первый этаж, да и поворачиваться спиной, открывая массивную дверь с заложницей на руках, было бы непредусмотрительно.

Собственно, Доброжир стал жертвой своей исполнительности. Дело в том, что ворота изготавливались на местной металлобазе, но по европейскому жлобскому проекту. Чтобы не покупать лишние столбы, пики и прожилины, их нарисовали по принципу «три в одном» — калитка для повседневного прохода шириной в метр вписана в воскресно-праздничные воротца на два с половиной метра, а те, в свою очередь, в автомобильные четырёхметровые. Добжик запускал барышень через средний габарит, не толкаться же красивым дамам попами в проходе, его просили быть вежливым и гостеприимным. Оставил бы он створки просто прикрытыми — остался бы жив, они бы просто распахнулись бы в сторону, а так, от удара фордовского танка, ещё и подпрыгнувшего на бордюре, средняя часть сорвалась с петель и полетела параллельно земле остриями пик вперёд.

Всё, что успел сделать массивный русин на бегу, это достать пистолет из кобуры. Получившая огромный импульс секция насадила Добжика на навершия квадратных профильных труб, как гигантскую жирную вошь на зубья гребешка. По инерции биометаллическая конструкция перевернулась в воздухе и приземлилась почти в исходном положении, только обременённая истекающим кровью телом Доброжира. Могучий забойщик скота ещё какое-то время корячился и извивался, хватаясь руками за прутья и пытаясь сдёрнуть себя, но отведённые в стороны укрючки наконечников не давали этого сделать, и через несколько минут охранник перестал кричать и затих на решётке, как труп жука на доске инсектария.

Джип старпома немного развернуло влево от удара в ворота, но большая ширина машины и широкие же колёса спасли от переворота — автомобиль пришвартовался правым боком аккурат к решётке с экспонатом.

Игнат Фёдорович выключил двигатель, свет в салоне и ужом сполз на землю, прикрываясь открытой передней левой дверцей. Понятно, что таран ворот не остался без внимания от расположившихся в оконных проёмах охранников или наёмников. Пусть там, наверху или внизу Кифа — ключник и Сатанаил разбираются, кто чей, а пока они сделали с дюжину выстрелов по машине, выказав весьма приличную подготовку, пробив без промахов колёса и окна строго вдоль спинок сидений. Если бы кто-то в машине остался — как минимум серьёзно зацепили бы. При этом стрелки контролировали расход боеприпасов, очевидно, что запас последних в собственной оружейке не был рассчитан на продолжительный огневой контакт, а для доступа в сокровищницу подвала должны быть очень веские основания.

Однако в том, что эти основания появятся очень скоро, старпом, слыша звуки нарастающей перестрелки со стороны длинного фасада за углом, прекрасно понимал. Как и то, что одного тяжелого пулемёта обороняющимся хватит чтобы превратить немногочисленный отряд горе-диверсантов в фарш, и будет большой удачей, если трое оставшихся по ту сторону забора смогут унести ноги, а Лизу с Катей пощадят и оставят в живых для обмена или просто в заложниках.

О своей судьбе полковник не думал, только сожалел, что печальный финал авантюры поставит жирную кляксу на всей безупречной карьере в самом интересном месте. Ну ладно, свою дорогу он выбирал сам, а как быть с Тимуром или с теми же работягами хохлами? А если эта разноцветная чума выльется на этот ленивый, сонный, бестолковый, но уже ставший знакомым и родным городок? Ещё и машину, суки, продырявили, теперь на ней только говно для огорода возить курам на смех!

А вот ржавый буй вам на тихой речке! Где только наша не пропадала, пусть и здесь пропадёт!



Современная кремационная печь


Смарт зеркало