Солнце заливало город Запорожье и великую реку Днепр, попутно заглядывая  в окно квартиры и наблюдая веселую картину: посреди комнаты, под аккомпанемент надрывающегося магнитофона, вытанцовывали несколько пар, выкидывая замысловатые коленца и заразительно хохоча. Down in the jungle, living in a tent…Танцоры были взрослыми людьми: отец, его сестра с мужем, друзья и подруги. Я, шестнадцатилетний, завороженно смотрел на них и сердце мое разрывалось от любви. Они были для меня богами: красивыми, умными, талантливыми. До сих пор меня не покидает чувство, что они прожили настоящую, полноценную жизнь, а у меня так не получилось и тихая грусть, режущая душу, проникает в сердце. Ho-hey-ho!

Сравнивать не совсем справедливо, наверное. И у меня были и есть хорошие, талантливые друзья, и у нас были и настоящие приключения, и добрые компании и искреннее веселье. When your light is on the blink…Но любовь, болезненная любовь к отцу, которого впервые увидел в возрасте девяти лет и прикипел навсегда, заставляла думать, что у меня все как-то не так. Я жил в Мурманске, отец в Запорожье. Виделись, в лучшем случае, раз в год. What’s the use of worrying? Каждая встреча была, как вспышка счастья, растянувшаяся на целый месяц и оставляющая заряд на целый год. Ho-hey-ho!...

Веселье продолжалось до самого утра. Умело это поколение, родившееся перед войной и пережившее ее, радоваться жизни по-настоящему. –Отец, я помню все встречи с тобой, но этот день особенно врезался в память. Всегда, когда звучит хорошая музыка, я вижу тебя. И часто слушаю твою любимую “Lady Day” Френка Синатры, которая навсегда связала нас. Ты со мной, отец.