Долго не спал Эврисфей, его мысли метались от уха до уха
(Как же ещё им метаться, извилина всё же прямая)
Только уснул, ему Гера явилась и молвила строго:
"Пусть Геркулес отправляется биться с Лернейскою гидрой,

Той, что живёт в ядовитом Лернейском болоте.
Гидра та многоголова и прямо пиздец ядовита!
Головы, если срубить, отрастают обратно мгновенно.
Там и найдёт Геркулес свой конец. В положительном смысле".

Прямо с утра Эврисфей, не позавтракав и не покакав,
Бросился в свой кабинет, приказав секретарше немедля
Кликнуть Геракла. Ему изложил суть задачи подробно.
Дескать, расползалась, падла и клюкву всю, блядь, потоптала.

Хуле, собрался Геракл, попиздил к Лернейским болотам.
А на болотах - вонища!, походу подохло чего-то.
Всюду зелёная слизь, под ногами всё чавкает, сука,
В общем, тотальный пиздец! Представляю, чем пахла там клюква.

С кочки на кочку скакал Геркулес, меч держа наготове.
Почва под ним нихуя оказалась не почвой, однако.
Каждая кочка уйти из-под ног норовила коварно,
Биться в условиях этих Геракла совсем не прельщало.

Можно ль сражаться, по яйца в зловонную жижу кунувшись?
Эдак недолго заляпать сандали с туникой и шапкой.
Знать, надо выманить мерзкую гидру на твёрдую почву.
И камыши запалил Геркулес вкруг всей мерзкой трясины.

Вдруг увидал Геркулес непривычное взору явленье:
Чудище мчалось по кочкам, чьи длинные шеи венчали
Девять змеиных голов, ядовитым смердящих дыханьем.
Пасти зловеще распахнуты, щёлкают грозно зубами.

Гидра, почуяв огонь, ебанула с болота в припрыжку.
И от ужасного пламени мчалась к спасительной суше.
Там Геркулес поджидал её в роще, играя мачете,
Лихо четыре башки ей отсёк и опять замахнулся,

Но не попал, гидра резко назад отскочила проворно,
Бросилась на Геркулеса и стала кусать его рьяно.
Но об пальто из Немейского льва зубы лишь обломала,
Пару пинков по еблу получила в процессе пребольных.

Бошки срубил Геркулес, лишь осталась одна посредине,
А сквозь неё меч проходит, блядь, не повреждая нисколько.
И остальные, как, сука, назло, отрастать начинают.
Ах ты ж, живучая падла! И как, блядь, её угандошить?

Но Геркулес - это вам не тупые удмурты, что ныне
Заполонили качалки, намазавшись маслом обильно,
Слово сложней трёх слогов вызывает у них вывих мозга.
Наш Геркулес отличался умом и смекалкой нехилой.

Тут же тактический ход Геркулес применил гениальный:
Палку горящую хвать, что во множестве рядом горели,
Голову: тюк! и обрубок тотчас же огнём прижигает.
С регенерацией враз у змеюки проблемы возникли.

Только бессмертную голову  взять ну никак невозможно!
Уж и мечом её, блядь, и огнём и пинал по ебалу!
Только шипит и, настырная сука, всё лезет кусаться.
Тут взгляд Геракла приметил одну небольшую детальку:

Головы гидре рубя, Геркулес так мечом размахался --
Мамба с Хатори Ханзо бы от зависти плакали горько,
И порубал он окрест дохуя рядом флоры растущей.
Поднял рогатину, голову гидры к земле ей пришпилил.

Сверху кусочком скалы придавил, чтоб надёжнее было,
Тонны так на полторы (может меньше, но так-то эпичней!
Сразу читатель проникнется дикою мощью Геракла!)
Там, под скалою, Лернейская гидра навеки осталась.

Крови её ядовитой набрал Геркулес полторашку,
Головы бросил в рюкзак, поспешил к Эврисфею с докладом.
Что-то не встретил его Эврисфей, не взглянул на трофеи.
Крикнул, мол, нехуй бухать, отправляйся-ка в командировку.