От этих слов Ирмы, произнесённых слегка заплетающимся от целительного снадобья языком, не просто отлегло от души, но и нас чуть не разорвало от приступа смеха. Напряжение последнего часа улетучилось, сменившись приступом немного нервного, но искреннего веселья. Наверно, если бы даже это всё оказалось постановкой или фокусом, ничего особо и не изменилось бы, — вроде как сходили в кино на остросюжетный фильм с хорошим финалом.

Из дверей института выскочили две припозднившиеся дежурные библиотекарши, спешащие на Савёловский вокзал к электричке на Вербилки (практически у всех библиотечных барышень там были гнёзда) и замерли почему-то с уже квадратными глазами, увидев перед собой более чем странную картину: на капоте своего роскошного по тем временам автомобиля ничком лежал могущественный проректор по АХЧ, всхлипывая от смеха, долговязый рыжий руководитель ВЦ пытался поднять со ступенек согнувшуюся пополам бывшую лаборантку физики, вслух размышлявшую о том, что она сделает раньше, — родит или описается, а венчал композицию я, с довольно крупным ребёнком на руках, возвышаясь над этой импровизированной цирковой ареной памятником воину-освободителю в Трептов-парке Берлина, только в свободной руке у меня вместо меча были женские туфли, окончательно расставшиеся с ножками чуждой им Неудахиной.

— Девчонки, садитесь, подброшу до вокзала, — Палпалыч уже немного отдышался и вытирал слёзы носовым платком.

— Не-не-не, спасибо большое, мы лучше сами, — пискнули библиотечные мышки и припустились по Вадковскому переулку.

— Что это с ними? В голосе проректора помимо удивления послышались нотки обиды.

— Комендантша, — коротко ответил Герц, сумевший-таки привести Воронцову в относительно вертикальное положение, — пойдемте.

Любой нормальный человек, ну может быть кроме сотрудников зоопарка, ухаживающих за крупными хищниками, тоже оквадрател бы глазами при виде бабы Кати, восседавшей за сдвинутыми под прямым углом столами вахты, как президент-император ЦАИ каннибал Жан Бедель Бокасса за обедом.

Пространство вестибюля в радиусе десяти метров было усеяно объедками, огрызками и обрывками пакетов. Не хватало только человеческих останков, — видимо студенты и сотрудники в натуральном живом состоянии оказались слишком прыткой добычей для пожилого монстра, избежав тем самым ужасной участи хотя бы того самого моего многострадального запечённого гуся, обглоданный полуостов которого возвышался на одном из столов.

В текущий момент желудочная модель догрызала сырую картофелину, брызгая на себя белёсым крахмальным соком.

При виде этого пищеварительного кошмара Воронцова попыталась было возобновить родовую деятельность, но Ирма легонько шевельнула рукой и клубень выпал изо рта чудовища как сыр из вороньего клюва в известной всем драме Ивана Андреевича Крылова.

Баба Катя широким жестом смела остатки пиршества со столов, вытерла рот рукавом вязаной кофты и достала из ящика журнал учёта перемещений материальных ценностей.

— Заносим или выносим? — Комендантша деловито ткнула огрызком чернильного карандаша в сторону висящей у меня на руках Неудахиной, — вот здесь распишитесь пожалуйста...

Видимо баба Катя ещё не полностью пришла в себя, и манипуляторше пришлось приоткрыть один глаз.

— Ой, здравствуйте товарищи руководство! Что случилось с барышней из министерства образования? Надо вызвать Скорую! Что же вы стоите? Почему входные двери нараспашку? Несите нашатырь быстрее! Положите девушку на стол! А кто это так насвинячил? — Неудахина нехотя открыла второй глаз.

Ыыгр-р-р-р-ооухх!!! — сокрушительный залп отрыжки едва не опрокинул монументальную комендантшу навзничь. — Простите, я сейчас всё уберу, не обращайте на меня внимания, куда же я ведро со шваброй-то дела?

 

В чертогах проректора Ирму уложили на роскошный большой кожаный диван и укрыли одеялом. Преображённая Воронцова намочила полотенце, устроилась в головах и стала вытирать бедняжке личико и ручки, нежно причитая и воркуя: сейчас наша маленькая девочка будет чистенькой-чистенькой, и мордочка будет чистенькая. и лапки у котёночка будут чистенькими. Катя котёночка причешет, губки накрасит, — будет наша девочка самой-самой красивой, а потом они с Андрейкой...

Тьху ты, не то кино, ну вы поняли, короче.

— Воронцова, ты лошадей-то впереди паровоза не гони, лучше столом займись, у меня уже живот к спине прилип.

— Да, ребята, — давайте за сегодняшние чудеса, и я поехал, а то жена и так на меня подозрительно смотрит, — проректор, не чинясь, разлил по бокалам коньяк, быстренько выпил свою порцию и засобирался на выход, — вы тут не шалите, приберите всё и девочку одну не оставляйте, я на связи.

— Кстати, Палпалыч, — Яша задумчиво поставил на стол свой бокал, — вы слышали вызов телефона, когда Ирма вам домой звонила?

— Не помню, наверно слышал, раз трубку взял. Ладно, с наступившим ещё раз, не забудьте, что в понедельник вас в Ленкоме ждут. Всё, пока.

— Герц, а что это ты про звонок у него спросил?

— Ну ты же сам хотел материальных доказательств способностей Ирмы?

— Хотел. И где они?

— Вот, — Яша взял с тумбочки трубку-контрольку с диском, — она с неё звонила, так?

Ну так. Дальше-то что? Не тяни кота за уши.

— А то, что откуда у неё домашний номер проректора? И, самое интересное, — на институтской телефонной станции я только пару на шину накинул, а саму трубку в кабинете подключить не успел, всё место поукромнее искал, — Яша показал свободно болтающиеся в воздухе проводки.

 

* * *

— Деда, а что ты за гостинец ему привёз, что он в окне топчется весь от нетерпения?

— Сам и доставай, раз спросил. В кульке рогожном он, за моим сиденьем. На траву вон туда положи.

Венька вытащил из мешка арбуз размером с футбольный мяч, — а разве вороны арбузы едят?

— Когда арбуз спелый, его каждая свинья слопает,

ты отойди, а то как бы он тебя не зашиб ненароком.

Совет оказался дельным, — с высоты колокольни камнем спикировал ворон, с оглушительным хлопком расправив крылья только перед самой землёй, — Венька даже пошатнулся от ударной воздушной волны.

— Раньше Аким бахчу небольшую содержал, селяне помогали с поливом, сейчас-то все разъехались из села и забросил он это дело, куда их девать? А так-то эта сторожевая пара бахчу охраняла, — кто здесь только на урожай не зарился:

халяву же не только человеки любят, весь мир так устроен, да.

В общем так, ребятки, — провизию делим пополам, — я к Акимычу съезжу, покалякаем о делах сельских, вернусь с ним через два часа, вы тут поешьте, посуду в ручейке вымойте, только далеко не ходите, а впрочем, Гитлер, ну Гриша, Гриша, ладно, — за вами присмотрит. Потом поспать надо часок вам обязательно, — вечером всяких дел полно будет.

Извините, пацаны, но ружьишко я с собой заберу от греха, так спокойнее будет.

— Какое ружьишко? — мы с другом насторожились, как две охотничьи собаки, учуявшие дичь.

— Такое, — Егор Егорович щёлкнул замками продолговатого ящика и открыл его. В лучах солнца сокровище так сияло, что Гриша бросил свой арбуз и прискакал тоже посмотреть. Было на что.

В отсеках ящика лежали ремень, снаряжённый патронташ и всякие охотничьи приспособы.

— А зачем два парных ствола? — спросил внук у деда, когда мы все получили по протянутым к оружию рукам и клювам.

— Представь, если на нас из леса волки с медведями стеной пойдут, стрелять же много придётся, стволы греться будут, точность пропадёт и кирдык нам настанет, а так из одного блока содишь, а второй остужается. Понял?

— Опять ты меня подначиваешь, да? Про стволы я и так догадался, что остывать должны, а откуда тут стена из медведей и волков возьмётся, — нашёл дурачка.

Тут мы с Егорычем покатились со смеху и даже Гриша стал подпрыгивать и трясти головой. Я-то знал, что для чего, и не потому что ходил с детских лет с ружьём по тайге, а потому что часто перечитывал «Справочник охотника» Малиновского и даже запомнил, что такое расположение стволов называется бокфлинт.

Эх, Венька, Венька, бублик ты московский, не обижайся на меня, — без доброй шутки какой разговор может быть. Смотри, — здесь оба ствола дробовые, одного калибра, они для птицы пролётной в основном, в камышах или в кустах толку мало, а в этом один ствол для дроби, а второй на картечь или пулю, 12-й калибр, — на медведя, лося, кабана. Насчёт медведей тут не густо, вот волков хватает, но сейчас они сытые. Так что Ижевочка моя (ИЖ −27) на все случаи пригодна. Я за ней этой сам на завод в Ижевск ездил, выбирал стволы, обвязку деревянную под себя только переделаю, для этого у меня уже сувель берёзовый сварен.

* ИЖ-27 в разных модификациях выпускается Ижевским механическим заводом (не путать с оружейным заводом Калашникова) с 1973 года по нынешние дни, т. е. совсем скоро ружбайке полвека! стукнет. Всего выпущено под 2 миллиона экземпляров! Цена начиналась где-то от 125 рублей.

Один уговор, парни, — Аким чудаковатый с виду, руки одной нет, немтырь и почти не слышит ничего, но это он не под электричку попал по пьянке или с крыши свалился. Под него на переправе через Вислу снаряд немецкий попал, — ни одного осколка, — в воздухе брёвнами перемололо и руку напрочь по плечо оторвало. Повезло, что на берег шлёпнулся, иначе сгинул бы земляк мой.

Он сам рязанский, городской, но не мог там оставаться, калечности своей на людях стеснялся, — я его в Бельское и перевёз, как сам с Войны вернулся. Они здесь с Ги..., — тьхуты, — с Гришей и с Мумоном главные на селе, так что даже не вздумайте хихикать. Аким не услышит, но я...

* * *

Что мы только не делали с привязанной простынёй к спинке стула Татьяной, — и нашатырь давали, и водой поливали, и уши тёрли, — ничего не помогало, — разговор помню, про понедельник помню, больше ничего не помню... Добросердечная Воронцова решила вызвать у завклубом рвоту, для чего отогнала нас на другой край сцены, вооружившись ведром и барабанными палочками, — я ей в горло голыми руками не полезу, вдруг там микробы, а вы там и покурите заодно у рояля, мне дымом дышать вредно (Ирма не ошиблась, Катька в апреле была уже на четвёртом месяце и врачи вроде бы начали подтверждать двойню).

Пока мы обсуждали меры про приведению пьяной Семищелки в чувство (предлагалось применение электричества, частичное удушение рояльной струной, неполное утопление в душевой спортзала, вырывание ногтей, прижигание паяльником точки Кукундара, мануальное ощипывание Кукундры и другие весёлые старты), а Воронцова пыталась залезть музыкальным инструментарием в зев допрашиваемой, — всё и случилось само собой, — двери актового зала распахнулись и в наш ареал обитания вкатился ректор собственной персоной. Пока он на коротких ножках, с объёмистым кейсом в руке, оглядываясь по сторонам, семенил между рядов, Катя с Вовкой-гитаристом уволокли Семищелку вместе со стулом в левую кулису, а остальные трое юркнули за занавес в правую, соратнички хреновы.

У меня было примерно двадцать секунд на принятие решения. Собственно, ничего мне не мешало просто уйти, вежливо кивнув по дороге, — формально я в клубе никем не числился, но оставить команду на съедение этому мелкому, но всевластному крокодилу...

* * *

С прошедшей недавно программы к 8 марта у нас осталось несколько тематических заготовок, которые мы просто не успели тогда обработать. Держите:

Нэнси Синатра:

Грейс Слик. Jefferson Airplane.

Криста Пэффген (Нико). Velvet Underground.

Мишель Филлипс. The Mamas and The Papas.

Вот не люблю я Йоку Оно,

но ради песни и Джона...

P. S.

Активную точку Кукундару найдёте на правом рисунке:

Кукундра — на языке народа аймара (одно из крупных индейских племён в Боливии) означает женский половой орган. ©