Ленком. Часть 3

В пятницу, второго января 1981 года я прибыл на родную кафедру на час раньше начала рабочего дня, - праздник, проведённый в общаге с Мирей Матьё измотал меня настолько, что я наврал ей про неурочно ранний приём коллоквиума, дал ей денег на такси до Савёловского вокзала, вручил сумку с едой и алкоголем, отправил восвояси в Вербилки. Мирей, она же библиотекарша Мария Шлёпова, была неумеренно сладострастна после расставания с каким-то очередным потенциальным женихом и мне стоило большого труда избавиться от неё.
Помимо внешнего сходства (с учётом разницы в возрасте), барышень из Авиньона и Вербилок объединяло плохое умение читать и писать, а также излишнее оволосение конечностей, рук-то уж точно, за остальное у Матьё не скажу, - не видел.



Если француженка с растительностью как-то справилась, судя по более поздним снимкам, то Шлёпова увезла свою тайну во Вьетнам, выйдя в том же году за студента-выпускника дружественной страны.
Ну вот вам песен, - надо же как-то название оправдывать:





Всё было бы чудесно, - шкафы в мастерской ломились от выпивки (сессия же) в холодильнике остывало свежее пиво, купленное в булочной, работавшей с 8.00 (как сказала кассирша: хлеб бы так покупали, а то нам опять на сухари всё списывать), в печке-термичке ждала разогрева половинка гуся с яблоками, до него не дошла очередь в альковных сражениях (в смысле, - съесть его, а не то что вы подумали, охальники), если бы не пара десятков хвостистов, болезных, косячников и прочей студенческой шушеры, слонирующих по коридору и постоянно заглядывающих на кафедру с идиотским вопросом: Не пришли ещё?

Муфелка:



Хитрожопые страстотерпцы дожидались двух дежурных аспирантов для сдачи задолженностей всякого рода и получения допуска на экзамен. Чуйка справедливо подсказывала им, что в такой тяжёлый день долго вошкаться с ними не будут.
Аспирантов ждал и я, - в списке неучей не было коммерчески ценных экземпляров и симпатичных барышень, - за сорок минут я этому стаду и лабы проведу, и коллоквиум приму. Мог бы и РГЗ, но эти пассажиры уже были под прицелом в деканатах и подставляться за трёшник не очень-то хотелось, нехай аспирантские каторжане свои автографы ставят, а мне бы позавтракать пивом с гусем и притопить на массу хоть часок, восстанавливая покалеченный Мирей АQ.



Время перевалило за 11.00, а никто на кафедре так и не появился. Начать лабы или коллоквиум на ЭМ Буревестник я не мог, по инструкции должен быть кто-то ещё, иначе студиозусы расползутся по всей кафедре и или сопрут чего-нибудь, или на испытательных машинах покалечатся. Звонить руководству в такой день не вариант, поэтому дипломатично пошёл объявлять голодранцам технический дефолт и перенос искуплений на завтра. Тут на кафедру неожиданно зашёл начальник первого отдела Емелин в сопровождении проректора Палпалыча: у тебя здесь всё в порядке? Емелин обнюхал меня и обошёл все комнаты, заглядывая под столы, раскрывая двери одежных шкафов, даже холодильник открыл.
- Чьё пиво?
- Моё. Купил до работы, выпью после. Имею право.
- Я не про то. Одолжишь парочку? Нам с Палпалычем думать надо сейчас. Ну и себе открой.
Я непроизвольно присвистнул от удивления, - МИИТ на нас войной пошёл или от Солнца оторвался кусок?
- Не хохми. Ваш аспирант Хуснуллин найден мёртвым в своей комнате старого общежития, видимых следов насилия на теле нет. Врач подозревает отравление алкоголем. Его сосед по комнате, ваш же аспирант Усов, пропал. Как понимаю, здесь он тоже не появлялся?
- Нет. Но Хуся- то совсем не пьёт, даже пиво, я-то знаю точно. Бред какой-то.
- Соседи по этажу сказали, что с невестой он поссорился. Схватил бутылку водки со стола на кухне, залпом выпил и к себе пошёл. Рано утром кто-то зашёл сигарет стрельнуть, а Рамиль холодный уже.
- А кто у него в невестах числился?
- Да Маша Шлёпова из библиотеки, чёрненькая такая...
*  *  *
В середине 1943 бОльшая часть труппы вернулась в Москву, но ещё несколько месяцев тянулись актёры из фронтовых концертных бригад и частной эвакуации. Вернулась и прима советского театра и кино Валентина Серова, - жена Константина Симонова, авторитет которого очень сильно вырос за годы войны. Его пьесы ставились на ура, Серову носили на руках, но дух Асмодея, прописавшегося в здании ещё при купечестве, никуда не делся.
Пройти мимо судьбы народной артистки и её семьи было бы неразумно. Сразу оговорюсь, что за давностью лет и из-за тщательного вымарывания многих эпизодов с (тут довольно длинный список высокопоставленных граждан), я не претендую на истину в конечной инстанции, но некоторые факты очевидны.
какой информацией я пользовался? В Ленкоме подружился с пожилым театральным пожарным Михалычем, - он на этом месте как раз с конца Войны, дед мой кое-что подтвердил, так как в ГОНе работал. Из сети трудно извлечь что-то правдоподобное кроме дат, да и те по пять раз перепроверять приходится.

Не мог удержаться, это фото пожарной охраны Ленинградской шляпной фабрики. 1937 год:



Валентина Васильевна Серова родилась в Харькове, в семье актрисы Клавдии Диденко и гидролога Василия Половикова (Васыль Половык) в 1919 году, а не в 1917, как указано в той же википедии и других источниках.

Клавдия Половикова в молодости:



Валентина Серова в 14 лет:



Енукидзе, Чичерин и Калинин. 1925г.:



Дело в том, что на Клавдию, а потом и на Валю положил глаз (и не только) друг Сталина, секретарь ВЦИК Авель Сафронович Енукидзе, известный партийный сутенёр и педофил.
Сплетни и наговоры? Возможно. Но тогда объясните, каким образом не первая звезда захудалого харьковского театра имени Н.Н. Синельникова попадает в школу-студию Малого театра (имея чудовищный украинский говор), экстерном её заканчивает, получает место в Малом театре? Талант? Возможно. А большая квартира в центре Москвы сходу для приезжей ученицы? Тогда как великие артисты мыкались по коммуналкам?  А мгновенное введение в прикремлёвскую тусовку и посадка мужа, заштатного инженера, на долгий срок по политической статье как раз перед переездом в Москву? А роли в кино для Клавдии и её маленькой дочки?
Пишут, что Валентина приписала себе два года в 14 лет, для поступления в театральный техникум. Как вы себе это представляете? Малолетняя провинциальная сикуха, еле-еле умеющая писать (до самой смерти калякала с жуткими ошибками), подделывает документы в техникум с конкурсом в сотни человек на место, успешно поступает и заканчивает его? И это в Москве, а не в Крыжополе. Ну да, ну да...

Енукидзе начали щемить в 1935 году:
На заседании Пленума ЦК ВКП(б) 5-7 июня 1935 года был рассмотрен вопрос «О служебном аппарате Секретариата ЦИК Союза ССР и товарище А. Енукидзе». В Резолюции пленума от 07.06.1935 указывалось:
1. Одобрить мероприятия контрольных органов по проверке и улучшению служебного аппарата Секретариата ЦИК Союза ССР. 2. За политическое и бытовое разложение бывшего секретаря ЦИК тов. А. Енукидзе вывести его из состава ЦК ВКП(б) и исключить из рядов ВКП(б). ©

Авель со своим дружком, "всероссийским похотливым козлом" М. Калининым настолько потеряли берега, что верхней планкой их девочек (иногда и мальчиков ) стал возраст 10 лет. Если любимый клоун Сталина отделался воспитательной беседой (посадка жены на пятнашку, расстрел её лучшей подруги и племянника, это мелочи), то Енукидзе расстреляли в конце 1937 года, а прах закопали в безымянной могиле на территории Донского крематория.



Яблоко от яблони недалеко падает. Уже в 1935 году (в 16 лет по факту, но в 18 по бумагам) Валентина выходит замуж за партнёра по спектаклю, Валентина Полякова. Клавдия выделила молодым комнату и. И началось...
Серова (тогда ещё Половикова - младшая) уже поймала звезду, снявшись в довольно туповатом фильме Абрама Роома в рифеншталевской эстетике "Строгий юноша" по пьесе Юрия Олеши:



Фильм был скоро запрещён, но зрители успели оценить. Не, не ленту, а отменные сиськи артистки:



Кстати, Валентина от природы тёмненькая шатенка.

Понятное дело, что такие достоинства привлекли внимание куда более влиятельных персон, чем Поляков, и ему частенько приходилось ночевать на раскладушке в коридоре, а потом подать на развод, тем паче что Клавдия открыто поддерживала увлечения дочки.
Горячее нутро Вали так требовало мужского внимания, что она пустилась во все тяжкие: прямо в театре подралась с актрисой Зинаидой Нарышкиной за актёра Николая Рытькова. Проиграла, и соперница вышла за Николая замуж.
Другой значимый и подтверждённый роман младшая Половикова закрутила с куратором Ленкома, первым секретарём ЦК ВЛКСМ и основателем спортивного общества Спартак Александром Косаревым:



Дело было в 1937 году, всё шло хорошо, Косарев уже собирался разводиться с женой, Марией Нанейшвили:



но влип по самые чикараки, - Маша была дочерью Виктора Нанейшвили, профессионального революционера и давнего конкурента Берии ещё по Кутаисской губернии.
Лаврентий Павлович не замедлил появиться на горизонте с трёхствольным ружьём. Первой мишенью был стремительно усиливающийся Косарев, которого даже прочили в наследники Сталина, второй - семья Нанейшвили, ну и сама Валентина с наливными сисями.
Лейба Троцкий в своей книге «Сталин» охарактеризовал Косарева следующими словами: «Достаточно указать на то, что во главе комсомола, в течение ряда лет стоял Косарев, который был признан морально-разложившимся субъектом, злоупотреблявший в личных целях своим высоким положением. Весь его аппарат состоял из людей того же типа. Это и есть „золотая молодёжь“ русского термидора»
Александра Косарева арестовали в ноябре 1938 года, а расстреляли его 23 февраля 1939-го. Прах привычно закопали в той же яме на Донском, что и Енукидзе.
Марию с дочкой Еленой надолго отправили в Норлаг. Её отец Виктор продержался ещё год и был расстрелян весной 1940 года. Примечательно, что Сталин, считавший Виктора Нанейшвили личным врагом, не трогал его и не мешал его партийной и административной карьере (тот С 1931 года вплоть до ареста в 1939 году возглавлял Всесоюзную торговую академию в Москве (Всесоюзная академия пищевой промышленности)).
Так что подержаться за молочные железы Половиковых было весьма рискованным мероприятием.
Кадр из фильма Сердца четырёх:



Попа у Валентины тоже была приятна глазу: