Век-паскудник смотрит сукою неласковой на страну, где каждый третий пьянь и рвань. Воспевая виннипегово-небрасково, арканзасо-оклахомистую дрянь.

Дух гармони смят волынками да лютнями, дремлет русич под ваганьковской листвой. Околдован монпарнасовскими блуднями, одурманен амстердамскою травой.

Толчея. Кипит народ босыми вошками, за айфонами, тортами и винцом. И Арбат пестрит крикливыми матрёшками, да копилками с егоркиным лицом.

И сквозят по белу свету в шузах поданных, пароходами, слонами, лошадьми.
Миллионы  полубывших, верноподданных,  тех, что были антропосами. Людьми!

Очарованы тартильями и пабами, ароматами «бараньего седла». Как Дюймовочки украденные жабами, ожиревшие от жабьего бабла.

Здесь ругайтесь, верещите тварью раненой, разевайте спиртом выжженную пасть. Но не встанут ни Поленов, ни Рахманинов, чтоб поднять всё то, что вы втоптали в грязь.

Материтесь на поэта оглашенного, повторяйте про себя, что это вздор. И молитесь за Василия Блаженного, за Успенский и Архангельский собор.