Я как-то спросил Сурика - Шуру Сураева, почему он не напишет книгу о своей бурной и многогранной жизни, проведённой в близком соприкосновении со статьёй 159 УК РФ?
- Глупости. – ответил он. - Такая книга получилась бы весьма объёмной, а в наше просвещённое время литературное произведение с тысячью и более буковок вгоняет среднестатистического читателя в тоску и заставляет плотно сжаться сфинктер его кошелька. Исключение составит разве что свежий выпуск мемуаров левой ягодицы Ольги Бузовой или что-то близкое этому по духу.
К тому же когда-то давно, на рубеже веков, я уже подвязался на литературном поприще, правда, не в качестве автора, а скорее в роли главного редактора. Ты разве не знаешь эту историю?

У нас тогда с Барыгой накопился кое-какой капиталец, который, согласно заветам Маркса-Энгельса и Базилио-Алисы, следовало немедленно приумножить.
- Не заняться ли нам литературно-издательской деятельностью? - предложил Барыга.
- Что-то как-то сомнительно. - говорю я. - На моей памяти был только один случай коммерчески удачного выпуска книги начинающего автора – фамилию не помню, а книжка называлась «Сто супер идей для закладок». Красивый такой фолиант, наглухо запаянный в плёнку, чтоб, значит, читатель не обогатился бы парой-тройкой идей на халяву.
Оглушительный успех среди молодежи и студенчества. Правда, по прочтении чуждых домоводству юношей ждало горькое разочарование… А тут прям целое издательство.
- А известно ли тебе, - говорит Барыга, - что тысячи тысяч граждан день и ночь пишут рассказы, повести, а порой даже и эссе? Иными словами, индустриальными темпами создают предложение, в самом экономическом смысле слова. И предложения этого – избыток с излишком. Но вот со спросом как раз беда.
- И что с того? – не понимаю я.
- А то, - говорит Барыга, - что занявшись издательской деятельностью, мы дадим авторам надежду. Вернее – продадим. Нет на свете выгоднее бизнеса, чем продавать надежду.
- Никто с этим и не спорит, – говорю я, - Но если я ничего не путаю, то для организации издательства нужна прорва всяких разных станков, матриц и гутенбергов.
- Так ведь двадцать первый век же! – говорит Барыга, - Мы организуем литературный сайт и тем поможем авторам реализовать себя.
- Очень благородно. – ворчу я. – Вот только где в этом светлом душевном порыве червоточины обещанной лёгкой прибыли? С чего ради авторы станут платить за свои же опусы?
- Просто ты не знаешь эту братию, - говорит Барыга, - а я знаю, и очень хорошо. Тем более, что я такое уже разок провернул, лет этак семь назад. Без помощи интернета, конечно, посредством объявлений в газете. На выходе – потоки почтовых переводов вкупе с горами писем и бандеролей.
- Риск? – спрашиваю я.
- Минимальный. Если, конечно, вовремя соскочить. Ну, так это универсальное правило.
- А ты тогда вовремя соскочил?
- Почти. Всё шло замечательно, но потом - бац! Ветрянка… Три недели кряду провалялся. Но сейчас, думаю, всё получится наилучшим образом.
- Что ж, – соглашаюсь я, - отчего бы и не попробовать.

И мы, засучив рукава, немедленно приступили к работе.
К концу дня сформировалась общая концепция, смысл которой сводился к следующему:


Мы - Калифорнийское литературное агентство, опечалены стремительным падением нравственности, но при этом глубоко убеждены, что как ни стараются СМИ, либералы и селебрити, подавляющему числу граждан Земли всё же хочется читать про большие и светлые чувства традиционной направленности.
Отчаявшись ждать чего-то путного от местных тружеников искусства, мы обращаемся за помощью к русско-пишущим авторам, как к авангарду трезвомыслящего человечества и объявляем конкурс любовной прозы.
Опыт не обязателен. Количество произведений не ограничивается. Каждому автору для абсолютной защиты его интеллектуальной собственности присваивается уникальный код-идентификатор.
Писатели, попавшие в Топ-20, гарантировано могут быть опубликованы в лучших издательствах мира. Не исключены переговоры с Голливудом и комитетом Букеровской премии.
За право размещения произведения на сайте необходимо внести сумму, совершенно пустяшную по сравнению с грядущими гонорарами. Деньги необходимы для оплаты услуг по хранению персональных данных в дата-центре города Сан-Диего, лоббирования интересов авторов в Голливуде, оплаты за проезд в маршрутке Сан-Диего – Лос-Анжелес и т.д.

Барыга где-то откопал амбициозного выпускника сайтостроительного техникума по имени Терентий, и тот наколдовал нам сайт - любо-дорого посмотреть! На фоновой картинке пляж с пальмами на фоне заходящего солнца, Калифорния же. Под одной из пальм – шезлонг, а на нём книжка. Про любовь, ясное дело.
Поверху экрана - широкая алая надпись «SUN OF BEACH». Чтобы, значит, соответствовало картинке.
Хотели ещё для пущей достоверности развесить по периметру разные затейливые фоточки вроде папиллом, под суровым взглядом Елены Малышевой покидающих вставший на путь исправления организм, и прочих атрибутов здорового образа жизни. Но всё же решили, что это будет несколько выбиваться из общего визуального ряда.
Потом в торжественной обстановке мы раскочегарили модем и пустили наш сайт в плавание по душистым волнам глобальной сети.

Барыга менеджировал маркетинг. Терентий следил, чтобы байты и пиксели хорошо кушали, не шалили и вообще вели себя пристойно. Мне же отводилась роль главного редактора.
- Твоя функция крайне важна. – сказал мне Барыга в напутствие. - Писатели – люди с до предела расшатанной нервной системой. А издательства, куда они наверняка не раз отправляли свои шедевры, их оскорбляли по-всякому. И даже хуже того – игнорили.
Мы же такой бестактности допускать не должны. Отвечай каждому автору, оказывай ему внимание, хвали на все корки. Без фанатизма, но так, чтобы он лишний раз понял то, что ему самому хорошо известно – что его персональный вклад в сокровищницу мировой культуры бесценен. Сим победим!
- Попробую – говорю я.

Поначалу работы не было, считай, никакой, и мы с Терентием дни напролёт дули пиво и резались в Дюк Нюкема.
Терентий этот показался мне в целом нормальным парнем - пиво он предпочитал тёмное, да и компьютерщиком был толковым. Имелось у него только два недостатка: он считал себя умнее всех и обожал разные новомодные бизнес-тренинги. А то, что выглядел он, как форменное чмо – так я такое за недостаток не считаю, это изначально заложено природой в этот подотряд семейства приматов.



Где-то через недельку наши авторы постепенно раздухарились, и работы у меня существенно прибавилось.
- Вот объясни мне, - спросил я Барыгу, который зашёл меня проведать, - может быть за повседневными заботами я упустил в своей жизни что-то важное? Задание было – поведать про большие и светлые чувства. Почему ж тогда у наших драгоценных писателей каждый второй ОН непременно направляет ЕЙ, причём чаще всего на лицо, мощную тугую струю чего ни попадя? А у каждой первой ЕЁ соски на постоянной основе набухают и призывно трепещут?
- Таковы, видимо, коллизии современной любви,- отвечает Барыга, - скажи спасибо, что не наоборот. Но постой… ты что, читаешь всё подряд? Это напрасно, так с непривычки можно и мозг повредить.
- Как же тогда отвечать, не вникая?
- А ты запиши на листочке или лучше зазубри текст следующего содержания: «Дорогой друг! Давно не читал ничего лучше! Оригинальный и самобытный сюжет с таким непредсказуемым концом, уверен, никого не оставит равнодушным. Образность и цветистость языка изложения выше всяких похвал. Сочетание житейской мудрости со свежестью взгляда, а также скрытые за внешней простотой глубинные смыслы не дают забыть прочитанное, заставляя переосмысливать его вновь и вновь. Очевидная яркая многогранность твоего таланта заставляет надеяться на то, что у тебя есть ещё много не менее замечательных вещей, с которыми нам не терпится познакомить читателей».
Потом просто переставляй слова местами, меняй падежи со склонениями, время от времени подсыпай разных синонимов с аналогами. И увидишь, что дело само пойдёт.

И в натуре, дело пошло. К тому времени авторы наши как с цепи сорвались, так что действительно читать всё подряд уже физически не было возможности. Так, бывало, гляну чисто для проформы случайный текст. А ну как вдруг? Но нет, всё в порядке, струи мощны, соски бухнут.
Но вскоре писательский поток кромешной любви превысил все допустимые ВОЗ пределы. И я стал сдавать: мозг весь в синонимах, глаза, не исключая третьего, дёргаются, руки трусятся, счёт пространству-времени потерял.
Так что когда Барыга созвал производственное совещание, соображал я отчаянно туго.
Барыга говорит:
- Подведём итоги нашей работы. План по прибыли перевыполнен, всё замечательно. Ещё день-два и можно приступать к финальной фазе – заметанию следов и разбеганию в разные стороны.
- Ни в коем случае! – заявляет Терентий, - Если б вы, Барыга, хоть чуточку интересовались современными тенденциями бизнеса, то знали бы, что на пути к успеху держи глаза распахнутыми, в казалось бы пустом тюбике остаётся до двадцати процентов зубной пасты, из скисшего молока можно получить творог, а прерванный половой акт – источник неврозов. Мы на пике, и уходить в такой момент преступно глупо! Ты как считаешь, Сурик?
- Дорогой друг! - отвечаю я на автомате. - Давно не слышал ничего лучше! Твоё оригинальное предложение, скрытое за внешней простотой тугой струи, заставляет многогранные соски переосмысливать все глубинные смыслы.
- Ты, Терентий, не мешай бараньи яйца с северным сиянием. – говорит Барыга. - Уже послезавтра наши авторы начнут что-то подозревать. И самое разумное сейчас – сворачивать литературную лавочку. Что скажешь, Сурик?
- Дорогой друг! – говорю я, выпучив глаза. - Это выше всяких похвал! Такое сочетание трепещущей житейской мудрости с непредсказуемо набухающим концом никого не может оставить равнодушным.
- Так, с этим понятно, контузило литературой. - говорит Барыга. – Но ты-то, Терентий! Неужто на курсах личностного роста вам не рассказывают, что надо учиться предсказывать последствия? Или хотя бы прислушиваться к опыту более авторитетных коллег?
- Тоже мне, авторитет! - шипит Терентий. – Я достаточно посмотрел на вашу работу и теперь отчётливо понимаю, что авторитет ваш дутый. Изначально план был непродуманным и однобоким. Начать с собственно темы – кому вообще нужна эта любовь? А если бы вы провели исследование рынка, то поняли, что куда как выгоднее было бы организовать конкурс фэнтези.
Ну ладно, пусть любовь. Но тогда почему только проза? Почему вы не охватили ещё и поэзию? Уж от поэтов-то по заявленной тематике как раз и следовало ожидать куда как большего.
Тут Барыга начинает багроветь. А Терентий продолжает открывать новые горизонты:
- Так вот. Я не стал дожидаться прояснения вашего ума и вчера утром сам добавил в условия конкурса заявку на стихи о любви. И вот, полюбуйтесь – только за сутки и один только автор по имени Игорь Ветрянко обогатил нас двадцатью стихотворениями, и всё продолжает их слать, не забывая об оплате. А Вы говорите уходить.
- Как?! – спрашивает Барыга. – Как зовут поэта-стахановца? Ветрянко? Игорь Ветрянко?
- Смешная фамилия, правда? – говорит Терентий.
- Хорошо. – вдруг резко успокаивается Барыга. – Я признаю свою ошибку. Похоже, это у меня и в самом деле возрастное. Но согласиться не могу из принципа. А как ты, Терентий, посмотришь на то, чтобы выкупить наши с Суриком доли и продолжить дело самостоятельно?
- О’кей, – говорит Терентий, - Вам давно пора на покой. Хотя Сурик может и остаться, у меня к нему претензий нет. А, Сурик?
- Дорогой друг! Твоё оригинальное предложение... – начинаю я. Но тут Барыга сильно бьёт меня под столом ногой и делает такую угрожающую мину, что я продолжаю более осмысленно, – Боюсь, что силы мои на исходе, и я нуждаюсь в длительном отдыхе.
- Всё ясно. – презрительно говорит Терентий, - Ну да тем лучше. Дорогу молодым, старичьё!

Поделили мы бабло и первым же поездом уехали с Барыгой в Санкт-Петербург.
Только в поезде, да и то только после рюмки коньяку муть моего сознания стала потихоньку рассеиваться.
- Барыга, - говорю я, - будь добр, объясни мне, наконец, смысл, суть и выводы из произошедшего?
- Суть проста - мы вовремя соскочили. – отвечает он. - Настолько вовремя, что лучше и не бывает. Помнишь, я рассказывал, что уже имел опыт подобной операции? Так вот, тогда я тоже сдуру включил в конкурс ещё и поэзию.
- А причем здесь поэзия? - спрашиваю я, - Тебя ж, вроде как подвела не поэзия, а свинка или эта… как её… ветрянка, что ли?
- Не ветрянка, а Ветрянко. Игорь Константинович. Боксёр-полутяж. А братец у него – Константин соответственно Константинович, майор ФАПСИ. Один братец вычислил меня, а второй – измудохал до полусмерти. Не уверен, что за семь лет нравы этих родственников смягчились. Равно как и не уверен, что найти человека по IP сложнее, чем по номеру почтового абонентского ящика.
- Попал, однако, наш Терентий – говорю я.
- Попал. Ну да это его выбор. Дорогу молодым - применительно к этому случаю лучше и не скажешь.