Большую часть своей жизни, я изволю перемещаться по твёрдым поверхностям этого бренного мира обутым исключительно в кроссовки.
И не то, чтобы у меня не было иной какой обуви. Да нет, напротив, есть, и есть в изобилии: серые валенки имеются на резиновом ходу, деверь яловые офицерские сапоги презентовал на годовщину свадьбы, замечательные сапоги, с таким скрипом, что у встречных баб лифчики лопаются сами по себе от сердечного трепета, ботинки страшные есть с железными носами и такими толстенными каблучищами, что только выпусти меня плясать — страсть что твориться будет, в труху любой паркет размолочу и даже не вспотею!
Туфли есть, как и полагается, лаковые, с золотыми пряжками в виде лошадиных голов и пухлых купидонов, ещё какие-то легкомысленные, парусиновые штиблеты на антресолях лежат.
Но в кроссовках мне всё равно как-то лучше всего себя ощущается.

Впервые получил я кроссовки летом, в аккурат после окончания второго класса, от тётки своей непутёвой, которая, в свою очередь, урвала их для любимого племянника во время моднейшего загрантура, то ли в Польшу, то ли в Болгарию, ну или куда там в те былинные года ещё выпускали самых свободных строителей коммунизма? В Чехословакию?
Были они, как я сейчас понимаю, довольно неказисты, но мне тогда казались венцом обувестроительной мысли. Я увидел их и решил более никогда ни во что иное не обуваться, кроме как в это вот божественное.
Бежевый, кожаный тапочек на плоской подошве с коричневым замшевым носом. И на боку — одна, аналогичного колеру и материалу полоса. Минимализм как он есть. Ходил я в них ровно до тех пор, пока проклятая моя ножища не разрослась настолько, что перестала хоть как-то влезать в любимую обувь. Горе было страшное.
Потом железный занавес разрушили рептилоиды с масонами, и стало можно ездить везде, но внезапно стало не на что.

Поэтому на какое-то время пришлось мне в едином порыве со всей страной обратиться к отечественному кооператору, который, чуя верную наживу, уже ваял моднейшую обувь, смело скрещивая дерматин, клеёнку для дачных кухонь и неведомую доселе застёжку-липучку.
Вообще этот период в жизни, связанный с регулярной покупкой вещей на рынке, и обуви в частности — опыт пусть и бесценный, но и весьма сомнительный одновременно. Из серии — лучше бы не было.
Я, лично, с тех пор вообще любые рынки воспринимаю резко отрицательно. Никакой романтики, аутентичности и прочих прелестей в них — не вижу. Ну потому что вот эта вся залупа, когда продавец клянётся тебе здоровьем матери, что это натуральная кожа, а вы с ним при этом оба прекрасно понимаете, что сие зело далече от истины, все эти вот задушевные рассказы про сына (брата, свата), который в таких же точно кроссовках (джинсах, пуховике) ходит третий сезон уже и сносу им нет и не предвидится, эти обещания хорошо уступить, эти протяжные крики «Любааа, посмотри у Тамары, сорок четвёртый есть? Ну так принеси быстрее!», и неизменно липкая похвала, заверяющая тебя, что ты теперь в этой обновке — настоящий красавчик и жених, это вот прям очень отвратительно и фублять!

Но деваться было некуда и приходилось работать с данностью. Рыночные шедевры были полны сюрпризов и в основном — сюрпризов с говном. Нещадно отваливалась подошва, лопалась «натуральная кожа», первый дождь радикально менял окрас, что-то ещё приключалось, но моя вера в то, что кроссовки — обувь отличная, была неистребима.

Потом стало немного попроще со всем, и мне уже кто-то из родни привёз на смену диковатым «Симодам» высоченные «Рибоки», а потом и первые мои «адидасы» не с рынка, а вот прямо из самого настоящего фирменного магазина.
Ну и пошло поехало.
Сейчас у меня я вам даже так сходу и не скажу сколько пар. Но не менее двадцати-двадцати пяти точно. Ну и ротация постоянная, что-то изнашивается, что-то покупается, и далеко не всегда по необходимости, а просто, потому что мне нравится покупать кроссовки.

Ну и самые любимые у меня за эти годы - это неизбежные адидасовские «суперстары» и найковские «аэр форс уаны». Всё остальное тоже неплохо и местами даже и хорошо, но вот эти две модели — лучше всех для меня. Недостаток только один имеют — внутренняя часть, ежели сделана из ткани (у найков всегда, у адидасов — иногда не убиваемый кожзам или кожа) протирается, а я страсть как не люблю неаккуратной обуви.
Но на этот случай имеется знакомый сапожник дядя Коля, который и не Коля вовсе, до того у него непроизносимое нерусское имя, который незадорого ставит восхитительные замшевые вставки под пятку, доводя тем самым шедевр до идеала.
Такая вот важная информация, ребята. А вы какие носите?