http://udaff.com/read/creo/139384/ - часть 1.

«Не себе отмщающе, возлюблении, но дадите место гневу. Писано бо есть: Мне отмщение, Аз воздам, глаголет Господь.» Свт. Иоанн Златоуст, ст. 19-21

Молодой опер любит приключения, раскрывает преступления и пытается найти смысл в своей работе.
Нормальный опер любит водку, женщин, пожрать и поспать. Особенно - последнее, так как удаётся выспаться редко. Смысла в своей работе он уже не видит - иллюзии давно пали под ударами неприглядной действительности, а назвать зарплату достойной мог только сумасшедший.

Баста спал, вернее провалился в сон с давно ставшими привычными кошмарами. Вот сейчас по сценарию сна должна была явиться красавица, чтобы освободить его от монстров, демонов – потерпевших и свидетелей, но внезапно мерзкой трелью зазвонил сотовый - папенькин подарок на двадцативосьмилетие.
Огромная "Моторола" с выдвижной антенной и годовой оплатой из папиного кошелька.
"Кого утром несёт, какую сволочь - подумал Баста - вот ведь сука, ни дня, ни ночи нет…"
- Алло - выдохнул он в трубку.
- Алло, вы Андрей? У меня ваш номер в визитке.
- Я Андрей. А вы кто?
- Николай, отец Наташи, помните, вы меня били в кабинете…
- Я много кого бил, надо-то чего? Пять утра время.
- Я убил его.
- Кого?
- Насильника …
- Какого насильника? Мужик, ты ебанутый?
- Который Наташу… Которого прокурор отпустил.
- Ремнева? Толика?
- Да…
- Как?
- Топором…
- Зачем? Ты где?
- Здесь, где убил…
- Адрес?
- Волгоградская, старые проходные.
- Труп где?
- Там...То есть здесь.
- Идиот… Стой там, спрячься в корпусах. Золотистая “десятка”, номер 777. Буду через час, никуда не уходи. Увидишь машину, сам подойдешь…
Не дождавшись ответа, Баста нажал "отбой".
Не часто убийцы звали на место преступления. Нужно ехать. Не одному - мало ли… Будить своего друга Виталика он не стал - все равно не поедет, бухой небось. Преступление совершенно в районе оперативного обслуживания… Да не по фиг ли где? Андрей набрал служебный телефон Вадима - износ был на его районе. Если дежурит – должен ответить.

****
Дремавший в своем кабинете на старом диване Вадим снял трубку старого, дискового телефона.
- Молодой, ты?
- Баста? - узнал Вадим.
- Выходи через двадцать минут во двор райотдела.
- Я не могу, я дежурю.
- Очень важно. Выходи. Со мной поедешь.
- Куда?
- В муда. Ебать верблюда. Выходи. Андрей бросил трубку. Приказать он Вадиму не мог. Но "делюга" была общей, и "земля" обязана помочь "Управе".

****
Спустя час новая десятка золотистого цвета припарковалась у старых проходных заброшенного завода, павшего жертвой святых 90-х. Вскоре к машине подошёл Николай в измазанном кровью и землёй спортивном костюме “Абъебос” и грязных туфлях.
- Ты чего наделал, идиот? - заорал на Колю Баста, оценив внешний вид убийцы - ты хотя бы понимаешь, что ты натворил?
- Понимаю… - забормотал Коля, понурившись.
- Ты думаешь, Робин Гуд, мы тебя отмазывать будем? Ты мне что - кум, сват, брат - народный мститель?
- Нет… Я сдаться хочу. Тебе. То есть - вам. Вы - правильный мент.
- Кино насмотрелся, “ворошиловский стрелок”, сраный…
- Я не мог… дочь… Наташа… Она в психушке. Жена в больнице… Сердце у неё.
- Чего ты не мог? - Ремнев бы все равно сел… Ой, дебил… - выл Баста. Ты жене и дочери легче сделал? Ты же сядешь и надолго, кто их кормить будет?
- Классно он его приложил… - наклонившись к трупу, сказал Вадим - крепкий мальчик… в темя острием. Один удар.
- Я морпех… - пробормотал Николай.
- Ты - кретин! Где топор, дубина ты, народной войны?
- В багажнике…
- Ой, бля… - взвыл Баста - полный идиот!
Опера и преступник пошли к машине. В багажнике старой “Нивы”, на грязных тряпках, лежал окровавленный топор с клоками волос и зеленовато-серыми кусочками мозга, прилипшими к лезвию.

- Слушай меня, придурок - Баста взял Колю за воротник куртки - сейчас ты аккуратно в тряпках своими руками выкладываешь топор на повороте за «кольцом», под трансформаторную будку. Она там одна, не ошибешься. Сам едешь домой. Тщательно моешься. Переодеваешься. Все вещи, которые на тебе, сжигаешь, где хочешь. Сжигаешь!!! Машину прячешь у родных. И ждешь, за тобой скоро придут ребята из "убойного цеха"… На все вопросы оперов отвечаешь односложно: не знаю, не помню, забыл, не видел, не убивал. Ясно? Скорее всего, опера будут бить. Сильно. Терпи - ты сам виноват. Нас ты не видел. Мы тебя тоже - это главное и вообще не обсуждается, иначе нас за собой в тюрьму утянешь. Всё понятно, Родя Раскольников?
- Я…
- Головка от патефона - пошел вон!
- Молодой?
- Чо?
- Валим отсюда! С тобой мы ездили проверять информацию по «схрону» героина. На “Дикий “, благо - рядом. Справку в любое дело кинешь, я заеду, подпишу.

****
Оперативное совещание у начальника розыска подходило к концу. Личный состав получил ценные указания, выслушал точку зрения начальника, спрятав свой взгляд на вещи глубоко в себя.
Уже вроде собрались расходится - начальник “уголка” Розенбаум не любил говорить долго, осаживая возражающих тяжелым взглядом..
“...убили то значит, Фердинанда то нашего... - вдруг пробурчал в усы Розенбаум.
Какого Фердинанда? - Вадима передернуло…
- Фердинанда Рио - футболист английский такой - Ремнева, насильника малолетки нашей - спокойно сказал шеф.
- Есть Бог на свете - театрально перекрестился Бубнов.
- Бог точно его не убивал - добавил Василич - задержали отца, Колю. “Мокруха” не наша, территория Октябрьского РОВД. Но там межрегиональный «убойный цех» работает, так что у нас кусок геморроя отвалился. В отношении Ремнева дело прекратят в связи со смертью, прокурор сказал. Нереабилитирующее основание, раскрытие за нами пойдет.
“Я знал, что будет плохо - но не знал, что так скоро…” - пропел про себя Вадим Цоя. Он молчал, стараясь не выдать волнение.
Николай “в раскладах”, видимо, «прессанули» его «убойщики» - продолжил Василич - жаль мужика...
- У меня две девки - бубнил Бубнов - я бы за них сам…
- Заткнись уже - сам… - прервал его Розенбаум - Коля в изоляторе по «сотке». Дал признательные показания. Жалко его, я позвоню на тюрьму, чтобы приняли его в нормальную камеру. Мужик он. Настоящий. По закону – «мокрушник», конечно, а по правде… Ладно, ступайте...

****

Вадим забежал в кабинет, кинул ежедневник на стол.
Баста… Андрей. Предупредить. Бегом марш!
Прикрыв трубку таксофона ладонью, он набрал номер “трубы” Басты.
“Ну давай же, бери трубку… Давай…”
- Алло - спокойно ответил мужской голос. Андрей никогда не представлялся по «трубе», считая ее личным имуществом
- Баста, ты? Андрей, в общем звездец полный…
- Чего случилось?
- Колю, мстителя нашего, “убойщики” задержали, из межрегионального. «Прессанули». Он раскололся, явку с повинной написал. Во всем сознался. Он убил... Ремнев в морге, Коля в изоляторе, дело в прокуратуре у Вань Саныча.
- Я так и знал… сейчас буду. Ты хоть не из кабинета звонишь?
- Я не совсем дурак, Андрей. Из будки.
- Жди в Отделе. Лечу. 40 минут.
Вадим не стал ждать Басту в кабинете - вышел во двор, закурил. Он заметно нервничал - мало ли, Коля раскололся, теперь придут за ним гестаповцы Толстого. Сокрытие преступления и превышение должностных. Статья. Тюрьма.
Машину старшего товарища он узнал сразу - из золотистой "десятки" раздавался "Дельфин":
Я люблю людей! Я люблю людей!
Стоять на месте, руки за голову -
Орет мне директор мира…
Ему, наверно, власть ударила в голову…

Опер махнул рукой. Баста вышел из машины и зашипел в ухо, схватив Вадима за пуговицу рубашки:
- Я переговорил с "убойщиками". Нет у них на Колю ни хрена, кроме его показаний. Ничего. Про нас он промолчал - настоящий морпех. Труп нашли, но орудия преступления нет. Планируют «уличную» - проверку показаний на месте и выемку топора. Если топор не найдут - "Голый" Коля, глухой. В лучшем случае - потаскают и отстанут. Ремнев зависнет "глухарем". В худшем - найдут топор. Тогда все. Усёк?
- Почему мы его сразу не сдали? - спросил Вадим. Его трясло, ему было реально страшно.
- Знаешь почему? - завёлся Баста - потому что Ремнева бы всё равно отмазали. И он бы продолжил трахать и резать тёлок. Да и своих "косяков" до хрена… нужно иногда искупать.
- Что искупать? - не понял Вадим.
- Что, нечего ещё? - работаешь мало, раз нет косяков… нет среди нас, оперов, ангелов во всем белом. Понял?
- Все понял…
- Раз понял - я поехал… Давай.

****

- Граждане понятые, проходим… Сейчас подозреваемый покажет нам, где он спрятал топор. Николай, покажите - следователь прокуратуры Пролетарского района, молодая красивая девочка старалась действовать, как требовал учебник по криминалистике.
"Уличная" и выемка проходила по всем правилам науки, если бы все не портили дышащие перегаром опера-"убойщики".
Они конвоировали Колю, глядя на происходящее безразличными глазами. Свою работу они сделали "явку с повинной" из подозреваемого выбили, то есть получили. Остались детали – и «палка» по 105-й, «мокрой» статье принадлежит им.
- Здесь. Под трансформаторной будкой - махнул обеими руками в наручниках убийца.
- Покажите.
- Вот здесь, в тряпье.
- Но здесь же ничего нет.
- Я сюда ложил.
- Клали?
- …то есть клал.
- Но нет же ничего?
- Я не знаю, я сюда клал, то есть ложил …
- Так, где топор? - рассвирепели опера, намереваясь убить незадачливого преступника прямо здесь, при всех.
- Я спрятал здесь, а потом меня задержали! Точно говорю - вытаращил глаза убийца.
Осмотр будки и местности рядом результатов не дал. Топора, то есть орудия преступления не было.
- Снимите с него наручники - фыркнула на оперов девочка-следователь, показав на Николая - понятые, распишитесь в протоколе.

****
Вадим стоял над бушующим водоворотом дамбы местного водохранилища. Год назад в него упал дежуривший на ней милиционер ОВО. Тело искали несколько дней, нашли через сотни метров ниже по течению.
Опер пил водку из горла и улыбался.
Ему стало легче. Исчез мучивший его страх, спиртное расслабило его. "Гестаповец" Толстой уже не казался таким страшным.
Вадим выбросил пустую бутылку в водоворот и побрел к машине.
К Вике?
- «Алеша», высади меня у Липовой аллеи - попросил водителя Вадим - я дальше на трамвае.

****
У Вадима запищал пейджер. Вика проснулась, глянула на часы и повернулась на другой бок досыпать.
"Перезвони не с громкого. Баста"
Опер пошёл в другую комнату, к телефону. Даже если у Вики домашний «громкий» - да и хрен с ним. Тащиться на улицу к таксофону было лень. Чему быть – того не миновать.
- Андрей, ты?
- Алло, Вадим, ты?
- Я.
- Ты молодец. Прокурор не арестовал Колю, дурака этого. Не нашли топор. Нет предмета преступления. На одежде следов крови нет. Ничего, кроме признания. Не посчитали достаточным основанием для ареста. Плюс, помнишь, я ему от души в рожу ногой съездил, думал, что он насильник? - Баста засмеялся - прокурор увидел синяк и решил, что “убойщики” его лупили. Они и правда его «прессанули», но без следов.
- Это не я! Я не брал топор!
- Хитрая ты рысь. И фамилия у тебя подозрительная. Ты часом, не еврей?
- Нет, а надо?
- Значит будешь. Слушай, Еврей - приходи завтра, напишешь рапорт к нам в Управу. На старшего опера. Такие люди нам нужны. Евреем будешь. Сильных у нас хватает. А таких хитрых - нет.
К Вадиму никогда не липли клички. Ни в школе, ни в военном училище, ни в «шмоньке». Даже ушлые опера розыска не смогли прилепить «погоняло». Не приживались почему-то. Так бывает.
- Еврей? – да не все ли равно.
Антисемитизмом Вадим не страдал. Детство прошло в военных городках интернациональной Советской Армии – дети офицеров все нации ненавидели одинаково – Вадим мысленно усмехнулся - скорее, вообще не придавали им значения.
Важно другое – сбывается его Мечта, работать в Управе, вместе со знаменитым Бастой.
Эх, не зря мама Вадима обвиняла бабушку отца в еврействе, будто бы это было чем-то плохим…

“Очень возможно, что бабушка моя согрешила с водолазом. То-то я смотрю – у меня на морде – белое пятно...” (с)