Мееееееедленно, тихонечко, на цыпочках я прокрадываюсь по лестнице на седьмой этаж. Иду оччень аккуратно, чтобы не расплескать все то, что я тебе несу. Вот она - наша, ну, теперь уже твоя, дверь, нашей, хотя, теперь уже твоей квартиры. Выше этажом о чем-то своем перешептываются подростки. Они, видимо, голодны, потому что бубнят что-то про сварить и про ложечку. Время двенадцать часов полночи на часах. Здравствуй, тварь.

  Я не стану стучаться в твою дверь, в мои планы не входит будить новую ячейку общества. Я наклонюсь. Бережно расправлю дверной коврик, который, помнишь?, мы покупали вместе. Я тогда выбрал с большими бежевыми голыми пятками, а ты захотела синенький, с яхточкой и солнышком. Помню ты сказала, что рисовала в детстве точно такие же кораблики. Так вот я аккуратно разверну его лицом к двери, чтобы теперь он встречал не гостей, а тебя поутру. Повернусь к нему спиной, спущу штаны, присяду и навалю огромную три дня вынашиваемую кучу. Прямо на твой сраный кораблик, на твое ебучее море. Ловко двину жопой, зафиксируюсь руками об ящик для точности и насру башенку на это блядовое солнышко. Здоровую, точно сбалансированную башенку. В конце концов я ебучий архитектор, а не хуй-пойми-кто как твой сраный не-хочу-называть-его-имя-хахаль. Кстати, называть то не хочу, а насрать можно, ведь есть еще порох в попоховницах. Вот сюда в уголочек. Хотя, стоп. Это, блять, наш с тобой коврик. Никаких злоебучих пидарасов на моем коврике. Лучше будет аккуратненькое "Машенька". Ах, как же Машенька обрадуется, как удивится, тупая злобная сука. Прямо как я, когда услышал "Давай останемся просто друзьями", в тот самый охуитительный день когда купил тебе ебучее обручальное золотое колечко. На него ушла вся моя двухмесячная зарплата с отпускными, тупая ты пизда.

  Сука.

  Говно кончилось. Хватило на "Машенька", но не осталось на "сука".
  Проявляем изобретательность. Поднимаемся на этаж повыше. Так, стоп, подтянуть штаны. Поднимаемся.
  - "Ребятки. Ребят, есть палочка?"
  - "ЭУавбзбвв" - бормочут накушавшиеся подростки. Ну и славненько. Берем еще теплую ложечку из обессилевших пальчиков и спускаемся обратно. К нашему с тобой, дорогая, коврику.

  Зачерпнем говнеца тут, размажем там. Допишем "Сука". И сердечко. Надо бы нарисовать и букетик, которого тебе вечно так не хватало, вечно ноющая ты паскуда. Да коврик кончился. Ну и не страшно. Коврик маленький - дверь большая. Черпаем говнище ложкой, щедро мажем на дверь и стену рядом. Помогаем случайно перепачканным уже пальцем. Это будет твое милое говноличико в рамочке из говносердечка, правда мило? Вот тут штришок, тут локон, я конечно немного приукрасил, зато выйдет великолепно. Теперь подправить уголок губ, вытереть со лба выступивший пот...блять...дапохуй уже. Чувствую как адреналин и упоение от работы зовут новую порцию говна. Свежего, горячего. Из него мы слепим наш праздничный свадебный тортик. С женихом и невестой, как положено. В наших с тобой вытянутых ручках на торте сидят два коричневых голубка, а в клювиках держат наши обручальные колечки. Все для тебя, ничего не жалко. Тортик выходит на радость. так и хочется откусить теплый, немного дымящийся кусочек...

  Работа закончена, на часах уже 5.20 утра. За соседской дверью шебуршится собака соседа-пидораса. Такая же тупая падла, как и он сам. Я натягиваю спущенные штаны на перепачканные колени. Работа завершена и работа прекрасна. Можно идти домой. Я ухожу, моя милая, но я не прощаюсь.
   А теперь мир, ответь мне - "Кто по настоящему ебанут? Я, рисующий все что было ему дорого и испоганено, тем что нашлось под рукой. Нашедший истинный материал для выражения своих чувств. Или ты - мир, встретивший меня в лице поднимающегося к Машеньке ее не-хочу-называть-его-имя-хахаля, и запиздивший меня до смерти ногами в вонючем лестничном пролете этажом ниже?"