Сквозь окно запотевшее, в спалню колхозной изьбушки,
нагло пялится взглядом лазурним бэсстыдник-апрэль.
Колыхается, ноги задрав, подо мною толстушка.
Ржавим скрыпом ей в такт подпэвает двуспальный постэль.

***
Я калымиль на стройках, - таскаль и крэпил стекловата -
утеплител для стен, пирекритий, фундамэнт и поль.
Но посрэдник-шайтан не даваль мнэ три месяц зарплата!
Я собраль свой имущиство в сумка, и нахуйушоль...

Вижу, дылда несёт два ведра свежекупленной гречи.
Предложил ей културно с тяжелой поклажа помочь.
И счастливый судьба дароваль нам интимную встречу, -
я у дылды, по имени Клавдя, осталься на ночь!

На стиральной машинка заметиль огромный рейтузы,
и слегка очканув, помолилься Всевышнему вслух.
Не могу объяснений найти для такого конфуза, -
но зачем-то рейтузам я сделаль кантрольний занюх!

Приворот повлияль, – в огород начинаю свой утро.
Раскопаль целину, кетменём корчеваю сорняк.
Каждый ночь развлекаю хозяйкину плоть камасутрой,
дошираком сухим закусив самодельный коньяк.

Стал по воле Всевышнего я глубокоуважаем!
Оказалься внэзапно в уютный и малэнький рай.
Деревенские стали меня называть Будулаем.
Угощаю, при встрече, их всех мой узбекский насвай.

Толстозадые Клавди в российских скучают селеньях.
Не надеясь на счастье, живут, коротая свой век.
Всем, что есть, за любовъ могут жертвовать без сожаленья.
За «сиктым» ничего нэ биру, я – приличний узбек!

***
Подо мной утомлённая Клавдя довольно хихикаль.
Я – на грани! Ещё чуть...! И вот он - приятный момент!!
Телевизор мерцает в углу: цэлий месяц каникуль,
из него всэй стране, удалённо дариль президент.