Булочкину было одиннадцать с половиной и он имел почти перпендикулярные голове уши, когда мама послала его за свеклой в овощной. Она третий день гонялась за мясом, как гепард в пампасах, чтобы сготовить борщ. Догнала два немолодых, но чертовски прытких кг., говядины, принесла домой и без сил рухнула.
«Аа, ноги гудят!» – доносилось с тахты. Булочкин слышал этот низкий гул.
На удачу конечно послала, потому что в овощном гарантированно имелись к столу только соленые огурцы в черных от времени кадках и картошка горой на полу. В картошке неизменно торчали вилы, кто-то копошился на грязных склонах.
Впрочем, иногда «выбрасывали» и другие овощи. Впрочем, капуста, помидоры и морква зачастую выглядели реально выброшенными…
Булочкин стоял пред пустой железной сеткой с ценником «Свекла» и чесал за ухом. Накрылся борщ.
Из подсобки появилась красивая тётенька в золоте, белом халате, пухлый капризный подбородок утопает в розовом жабо, каблучки. Аромат её духов играючи перебил миазмы картошки и взопревших на её переборке бабок. Запах волновал и манил.
Тётенька что-то начальственно бросила бабище за прилавком и уже удалялась, но заметила Булочкина грустно сканирующего «локаторами» пустую сетку. Она подошла к нему, положила руку на плечо и подмигнула: – Хочешь попробовать ананас, а?..
Шучу. Просто сказала: – Иди за мной.
И пошла не оборачиваясь, уверенная, что Булочкин не посмеет ослушаться. Он двинулся следом, – такая это была располагающая к подчинению тётенька. Прошли в закрома, а там тебе: и хорошая капуста и крепкий лучок и ядреная свекла.
– Держи авоську шире. – приказала женщина скованному Булочкину. Заведующей магазином стало жаль этого человеческого чебурашку, обделенного жалкой свеклой.
И собственной ручкой с жемчужными ноготками начинает накладывать ему отборные экземпляры. Двумя пальчиками за хвостик, и в авоську. За хвостик, и…
– Хватит?– спрашивает.
Булочкин утвердительно тряхнул увесистой сеткой и ушами.
– Спасибо. – шепчет полный робости и смущения.
Тётенька усмехнулась и ласково потрепала Булочкина за трогательное перпендикулярное ухо: – Не за что. Ну, ступай на весы.
Булочкин поднял благодарный взор и покраснел, как отгруженный по блату корнеплод, – такие невыразимые, большие лукавые глаза глядели на него. Казалось, за приоткрытыми в усмешке устами усмехались и самые зубы женщины. Булочкин жестко запал на заведующую. Втрескался не сходя с места.
Шаркающие ноги извилисто несли его домой. Он не болтал авоськой, не глазел по сторонам, уши несколько пообвисли. Мальчугана впервые неслабо томило. Да так, что одну свеклу он оставил себе на память, и отказался от горячего борща, хотя любил именно с варку.
Мать удивилась столь отборной свекле. «За такой еще побегать!», профессионально отметила она. А когда узнала, как она обломилась, еще три дня командировала Булочкина в овощной. Но, красивая добрая тётенька появилась лишь однажды на секунду-другую, взглядом скользнула по Булочкину, поводящему ушами у пустой сетки и скрылась за знакомой дверью.
Булочкин страшно огорчился. До слез хотелось услышать «иди за мной» и вновь почувствовать на ухе нежную ручку. А лучше на обеих ушах. И пусть хоть показывает Москву, пока не оторвутся. Все было серьезно.
Он приходил еще не раз, толкался как неприкаянный, сердце замирало где-то в горле, но больше фею не видел. Вскоре Булочкины переехали в другой город. Прошли годы, за калейдоскопом жизни все забылось.

На втором курсе института группу Булочкина кинули на свеклу. В точке общего сбора все грузились в автобус и весело перемещались на поле. После работы разрешалось взять несколько кг., свеклы.
Булочкин выбирал отборные клубни для Маши. Было не до себя – он таскал тяжеленную Машину сумку. Сперва до автобуса. В городе сходили, топали на остановку трамвая. Потом на троллейбус (Булочкин не сдюжил бы две сумки) и ехали несколько остановок вместе. Им было по пути, но Маша сходила чуть раньше. Булочкин был не прочь донести свеклу и до порога, но запасливую девушку встречал довольный папаша.
Сегодня был последний день в полях. Впереди выходные. Очень кстати, – Булочкин за неделю отмотал все руки. Перед своей остановкой Маша сунула ему авоську.
– Держи пошире. – приказала она.
И изящной ручкой с жемчужными ноготками кидает в нее свеклу.
– Хватит?– спрашивает.
Булочкин благодарно тряхнул увесистой сеткой и ушами: – Спасибо.
А сам не свой от нахлынувших чувств и воспоминаний.
– Не за что. – усмехнулась Маша и ласково потрепала его за ухо. Сдетонировал фугас с обогащенным эндорфином. Все перевернулось в Булочкине!
Он поднял глаза и покраснел, как любезно отгруженный ему корнеплод. Невыразимые, лукавые девичьи очи глядели в упор. За приоткрытыми в усмешке устами усмехались и самые Машины зубы. Булочкин влюбился насмерть. Он немедля готов был опустошить пару капустных и морковное поле во славу девушки.
– Пока, Булочкин. – хихикнула Маша и вышла.
И не просто вышла. А в эти же выходные вышла замуж! Говорят, столы ломились от свеклы во всех возможных конфигурациях. Заготовленной Булочкиным свеклы! Благородный чувак был потрясен коварством до глубины души. К свекле он больше никогда не притронется…