Ржавое, пропахшее рыбой корыто держало курс на шведский Гетеборг. Соленые северные волны лизали шершавым языком кривые белые буквы, складывающиеся в имя корыта: “Семнадцатый съезд комсомола Литвы”. Название судна вызывало ярость иностранных диспетчеров и судовых агентов, ломавших язык в бессильных попытках выговорить это заклинание и указать в сопроводительных документах.
Но контакты с портовой администрацией возлагались на капитана и штурманов, а корешам-матросам Васе и Коле на трудности перевода было плевать. Особенно удобно плевать было Коле с высоты своих двух метров. Уложив в порыве нежности пудовые кулаки, величиной с Васину голову, другу на плечи, отчего тот невольно приседал, Коля говорил: -Бля буду, Вася, не дрейфь! Скоро Швецию топтать будем! Джинсы купим, жвачку и вообще…погуляем! Восторженное предчувствие общения с капиталистической чужбиной понять было не трудно: друзья впервые попали на визированное судно, а до этого десять лет пахали в Баренцевом море без заходов.

В Гетеборге наши герои первым делом нажрались до розовых слонов дешевого пойла и черт занес их в городской парк, где симпатичные грустные пони катали местную детвору. Узрев эту идиллическую картину, Коля, обращаясь к Васе, произнес: – Спорим на пузырь, что грохну пони одним ударом.- Заметано, прозвучал ответ второго дебила. Огромный кулак обрушился на морду несчастного животного и парнокопытное завалилось на изумрудный шведский газон. Бедные дети в истерике зарыдали, а восторженный вопль Коли, выигравшего бутыль огненной воды, заглушило завывание полицейской сирены.

Конторе шведы выставили огромный штраф, а двух корешей по приходу в Мурманск уволили и закрыли визу навсегда. –Уроды!!!-орал капитан, схлопотавший строгий выговор. –Загадочная русская душа, блядь! Десять лет хреначить в Баренцухе, дождаться визирования, чтобы убить лошадку и больше не ходить никуда! Долбоебы!...

Дальнейшая судьба двух мудаков неизвестна. Да меня она и не интересует. Я вот думаю, выжил пони или нет.