Итак, мы с вами отметили:
- День уголовного розыска
- День милиции
- День СОБР
- День УБОП
И наступил день, оканчивающий череду ментовских праздников - День участкового.
Участковый - это самый крутой персонаж всей правоохранительной системы и специальных служб - он и опер, и следователь, и дознаватель, и судья и исполнитель приговоров - все в одном лице.Все Джеймсы Бонды и Штирлицы рыдают от зависти, глядя на простого деревенского Анискина.
Участковый - не от слова - участие - а от слова - участь...
С праздником, уважаемые коллеги!

Вот вам подарок:

Серые ангелы. В зюзю...

(главы из романа)

Ни одна полиция мира не любит потерпевших. Милиция – тоже. Потерпевший – создание мерзкое, степень сожаления к которому обратно пропорциональна к степени раздражения органа дознания и возбуждения следственных органов. В милицейском сленге , если перспективы на раскрытие преступления весьма туманный, потерпевший носит презрительное слово – “терпила” или “лох”.
В этом все полиции мира с милицией солидарны. Любой терпила – это комок нервов, пучок проблем и цветок геморроя на задницу. Участь терпилы презренна: его обвиняют в инсценировке преступления, пинают по кабинетам, ему врут дежурные, члены опергруппы, опера, его ненавидят следователи и даже служебно-розыскной пёс норовит его укусить, а истинный хозяин здания РОВД – кот Барсик шипит в его сторону.

Татьяна Ивановна была хорошим человеком и прекрасным учителем. Её любили дети и боготворили родители. Всю свою душу она вкладывала в народное образование. Выйдя на пенсию в святые 90-е, педагог подалась в бизнес, по совету будущего премьера, который в это время расклеивал по питерским помойкам избирательные листовки с ликом святого Собчака.

Татьяна Ивановна открыла три ларька. С сигаретами, кофе и бабл гам. Обычная жизнь обычного предпринимателя, но врожденная интеллегентность, коммунистическое воспитание не позволяла ей спекулировать. Своё занятие она не любила, считала его низким. Продавцам своим благоволила, чем они пользовались, постоянно её обворовывая.

Она бы с удовольствием бросила эти проклятые ларьки, да мечтала купить единственной дочери к свадьбе квартиру.

Воспитание в кровавом совке приучило её обращаться по малейшему поводу в милицию: то разобьют стекло и украдут банку кофе, то обманут продавцы, то просто придёт к дорогому участковому Ивану Ивановичу пожаловаться на жизнь – Татьяна Ивановна была женщиной одинокой. Муж, бывший начальник цеха бывшей литейки не выдержав развала родного завода быстро сгорел от инсульта.

В райотделе Татьяна Ивановна была VIP – клиентом. Если в любой коммерческой структуре это гарантирует бонус, то при виде Татьяны Ивановны дежурный заползал под стол, начальник УгРо нервно протирал стакан, Иван Иванович закрывался в кабинете, а начальник РОВД пил валерианку.

Это приходила не учительница Татьяна Ивановна. Это к РОВД прилетал очередной ГЛУХАРЬ - то есть нераскрытое преступление. За которое имели всех. В извращенной форме. С орально-анальными карами.

Сидевший на пропускном пункте лейтенант Гвоздев, завидев на горизонте Татьяну Ивановну, перекрестился и автоматически стал набирать номер кабинета Вани.

Участковый был единственным человеком в райотделе, способным выдерживать длительные словесные экзерсисы мудрого педагога. Говорят, что однажды сам умница Розенбаум пообещал разрулить очередной «глухарь» от учительницы, но в результате райотдел получил нераскрытый грабеж, а наркология – внепланового пациента. Татьяна Ивановна обладала даром энергетического вампиризма, за полчаса превращающего живого человека в инфернальную сущность. Василич, не выдержав – запил, и около недели чистил спиртом карму, находясь в потусторонних мирах.

- Здравствуйте, молодой человек – классная дама застучала маникюром по решётке двери. Не успевший заползти под стол Гвоздев заверещал голосом опоздавшего на урок первоклассника – здравствуйте, Татьяна Ивановна, проходите пожалуйста, Иван Иванович вас ждёт!

Размахивая плетеной косой в такт звука каблуков, гордо подняв голову, учителка дефилировала в сторону лестницы, ведущей на второй этаж.

- Квартирная кража, наверное – перекрестился за пультом дежурный.

- Что вы сказали? – решила уточнить Татьяна Ивановна, чуть обернувшись в сторону седого майора.

Это было её ошибкой. Каблук полусапожка попал в дыру на изорванном линолиуме. Татьяну Ивановну занесло, и не справившись с управлением, ментомучительница полетела на пол.

- Еб твою мать, извините! – закричала она, словно пьяный сапожник и приложилась лицом о заплеванный пол.

Дежурный Иванович на всякий случай спрятался под стол – мало ли. На помощь любимой потерпевшей бросился дежурный по разбою Гвоздев.

- Ничего, ничего – отряхивалась учителка – вот стану богатой, куплю вам новый линолеум.

«Угрожать то зачем?» – подумал Гвоздев, но промолчал.

Вытирая платочком слезы в уголках глаз, Татьяна Ивановна открыла дверь кабинета Лужецких. Не успев выпрыгнуть в окно, участковый наводил чай, достав из значки давно просроченный кекс, изъятый при осмотре места происшествия по краже из ларька у самой же заявительницы.

- Чаю, Татьяна Ивановна? – вежливо спросил милиционер.

- Ах, Иван, вы так учтивы – вплеснула руками она, - пожалуй, не откажусь

- Слушаю вас, сударыня – обречённо спросил Ваня.

- Телевизор, видик, три тысячи рублей.

- Откуда?

- Оттуда – выдохнула потерпевшая.

- Дверь? – уточнил орган дознания

- Отнюдь

- Форточка?

- Пожалуй – согласилась классная дама.

- Зюзюлькин?

- Угадали…

- Спасибо… вы угощайтесь – сделал он радушный жест и стал набирать номер дежурного.

- Ты живой, Вань? – посочувствовал Иваныч вместо «алло», увидев на пульте огонёк вызова из кабинета Лужецких.

- Живой, давай оперативную группу на адрес, квартирная!

- Глухая?

- Раскроем…

- Если «глухую» «хату» застолбите, Хохол вам каждому в жопу по болту вкрутит. Посмертно…

- Не ссы, Леха… нажремся, то есть прорвёмся…

Как в воду глядел.

- А можно мне домой позвонить? – поинтересовалась классная дама.

- Пожалуйста – Ваня пододвинул телефон.

- Людочка, дочка – мы едем торжествующе продекламировала ментомучительница.

****

Валерка Зюзюлькин был грозой района, да таким, что по сравнению с ним пресловутый Мишка Квакин был примерным пионером – отличником.

Двенадцати лет от роду он наводил ужас на всю округу: воровал всё, что плохо лежит, что лежит хорошо – откручивал, отдирал и воровал; нюхал клей, пил водку и курил анашу. Подобно самому Паниковскому он был гусекрадом, а подобно Чикатило – сексуальным маньяком – пробравшись в женскую баню через загорожку, он надрачивал, наблюдая за голыми бабами через дырочку в стекле, за что был неоднократно и жестоко бит.

Отца его никто не видел, а мать годами не приходила в сознание, упиваясь стеклоочистителем.

Так он и рос, предоставленный сам себе и инспекции по делам несовершеннолетних.

Девчонки из инспекции не любили Валеру больше, чем Ваня Татьяну Ивановну. Но при этом жалели, подсовывая ему как бы невзначай то конфет, то палку колбасы, то мелочь, чтобы они с матерью не померли с голода. Неприязнь и жалость – загадочная русская душа.

А девчонки в ИДН были душевные. Служба в «детском РУБОП» была куда страшнее, чем в уголовном розыске…

В розыске понятно – вот противник, взрослый, умный и дееспособный, но редко выходящий в жестокости за пределы человечности. А в ПДН…те же кражи, грабежи, изнасилования и даже убийства, совершенные поднадзорными, с которых нечего и спросить в виду малолетства.

Дети удивительно жестоки, они не чувствуют чужой боли и пренебрегают своей.

Самые жуткие «зоны» в России не «красные» и не «чёрные», не «Белый лебедь» и «Чёрный дельфин» - а «малолетки»…

Колбаса на хуй похожа, сыр пиздятиной воняет, «Приму» не курю – она красная – это оттуда.

Девчонки, так же, как и опера – спивались, сходили с ума, рано умирали. Не женское это дело…

Кто их помнит, кроме бывших коллег по несчастью?

****

Следственно-оперативная группа в составе старшей – следачки Ирочки, оперуполномоченного УР Пятницкого, участкового Лужецких, эксперта Толика и одноимённого водителя выдвинулась к месту происшествия. Ехать нужно было долго – за окраину Города, в сторону аэропорта, в заброшенный рабочий посёлок, который непонятно зачем отнесли к городской черте.

Отстроенный пленными сразу после войны, до перестройки державшийся на производстве химических удобрений, посёлок был благополучно забыт вместе с жителями сразу после развала Союза.

Как выживали аборигены – никто не знал, раз в полгода туда наведывалась власть в лице участкового Вани, уточнить, есть ли кто живой вообще и продемонстрировать своё наличие.

Спите спокойно, жители Багдада.

На большее – не было бензина.

Советскую власть в посёлке начали устанавливать только в начале 2000 годов – молодой да ранний участковый-прапорщик, пришедший «из войск» наводил порядок при помощи крепко сбитых кулаков, ломая руки-ноги-челюсти местным авторитетам.

Пока в пьяном виде не отбил голову лидеру местной азербайджанской общины – в итоге, чуть не сел сам…

В ВДВ, как известно, дураков не держат, отправляя их в несчастную милицию.

****

Татьяна Ивановна аккуратно открыла дверь в квартиру своим ключом – пожалуйста, проходите – пригласила она.

В квартире сияла идеальная чистота – дочка-отличница Людочка, похожая на Кейт Уинслет, домывала полы.

Все мужские члены оперативной группы немедленно уставились на её прелести – девочка была настолько же прекрасна, настолько и не достижима – породниться с такой тёщей не желал совершенно никто.

Восторг мужчин прервала Ирочка – своим томным грудным голосом она сказала одно слово – «Блядь!».

От милой барышни таких слов давно никто не слышал, поэтому даже потерпевшая прониклась ситуацией.

- Проходите, пожалуйста – как бы извиняясь, пропищала юная Кейт.

- Ни к чему это, проходить – заявила Ирочка – вы – ткнула она пальчиком в Кейт – стёрли все следы. Мне, как следователю, здесь делать нечего!

- И эксперту тоже – выдохнул Толик, присаживаясь на свой огромный чемодан.

- Как же, как же – засеменила по помытому Татьяна Ивановна – телевизора и видеомагнитофона нет – кивнула она на тумбочку – подставку.

- Эх, Татьяна Ивановна – закивал головой Ваня – что вы наделали?

- Что я наделала – возмущённо ответила педагог – я же не могу пригласить господ офицеров в дом, где не прибрано?

- А мы вот сейчас ваши вещи найдём – как мы их к преступнику привязывать будем – вставил свои пять копеек Пятницкий – ни следов обуви, ни следов пальцев рук – чисто, как в аптеке. Вы же взрослый человек, педагог…

- Вы знаете – моя Людочка такая ответственная – я воспитала, она… - включила рекламный блок училка.

- Мы видим – буркнул Ваня, почуяв запах жареной картошки. Уж ужин близился, а обедом и не пахло.

- Знаете что… я в машину пошла! – фыркнула Ирочка – разбирайтесь тут сами! Мне тут делать нечего – «укрой «глухарь», иначе нам звездец…» – говорили её глаза оперу.

- Понял – моргнул в ответ Вадим.

Эксперт замялся на пороге – запахом из кухни накрыло и его.

- Проходите, проходите, пожалуйста – Татьяна Ивановна поняла, что сморозила глупость с этой проклятой уборкой и решила искупить вину – Людмила, накрывай на стол, что бог послал!

А бог оперативной группе послал: картофель жареный без мундира, огурцы солёные, боковые, капусту хрустящую, помидоры маринованные, окорочка жареные и венец кулинарного искусства – сало домашнее.

- Вот – Татьяна Ивановна гордо поставила посередине стола литровую бутыль самогона – сама гнала – 60 градусов!

У Иваныча предательски заурчало в желудке.

Вадиму немедленно захотелось жениться на Кейт, наплевав на вампира – тёщу. Ирочка готовить не любила – да и некогда ей.

Эксперт Толик бросил свой чемодан и уселся во главе стола.

Людмила хлопотала у стола, расставляя рюмки, наливая самогон и запивку – огуречный рассол, при этом как бы невзначай показывала смущенному оперу свои прелести, чётко узнав в нём холостого.

Опер млел и от прелестей и от самогона, через полчаса окосел от еды и спиртного.

Пьяная Татьяна Ивановна нежно гладила Ваню по голове, от чего участковый трезвел. Истосковалась по ласке женщина – читалось в Ваниных глазах.

- Тань – ты – хорошая! – заключил Ваня.

- Я – да! – зарделась краской ментомучительница.

- А хорошему человеку мы поможем всегда, правда, молодой? – кивнул он оперу.

- Ык! – подтвердил опер.

- Толик!

- Ага – не по уставу ответил нарытый эксперт.

- Остаёшься на месте, охраняешь наших дам! А мы на поиски телевизора! Молодой, пошли!

- Бу сде… - проворчал Толик.

Участковый и опер вышли на улицу. Вечерний воздух бодрил рыцарей и звал на подвиги во имя прекрасных дам.

Смеркалось (с)

****

Ваня вытащил из под сиденья УАЗ дубинковую резинку модели ПР-73, пожелал счастливо оставаться злой Ирочке, пообещав ей напоследок немедленно раскрыть преступление века.

Вадим к дежурной машине не подходил – боялся маленькой мегеры. Косяков было три – пьяный – раз, не укрыл «глухарь» - два и самый главный – бросил одну в машине.

Любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда…

Друзья двинулись по лунной дороге навстречу приключениям, но нашёл их на свою голову первый попавшийся алкоголик.

Увидев участкового в форме он остолбенел – вероятность встретить мента на улицах посёлка была приблизительно шансу встретить динозавра.

- Где Зюзюлькин? – взял алкаша за грудки Ваня.

- Там, в ба-ба-бараках – заикал от страха алкаш – у ма-ма-матери…

- Номер барака?

- Ше-ше-шнадцатый – прохрипел испуганный пролетарий – пя-пя-пятая комната.

- Смотри у меня – дыхнул сивухой на алкаша жандарм и пригрозил палкой – скоро я тут порядок наведу! Как бензин дадут!

Старые бараки построил химкомбинат для своих работников, как временное жилье – но невидимая рука рынка все расставила на свои места, уничтожив химкомбинат и превратив временное в постоянное.

Группа захвата вошла в барачный коридор, пару раз споткнувшись о разбросанный на полу хлам и ещё пару раз просто, по пьяни.

- Раз, два, три, четыре – пять! - отсчитал двери без номеров Ваня.

Двери были деревянными, хлипкими, типовыми и открывались створками внутрь.

- Главное при задержании преступника – эффект внезапности – поднял палец к потолку старший участковый – смотри, салага!

Ваня, чуть разбежавшись, подпрыгнул и ударил дверь с ноги. Дверь поддалась, открылась, но на середине хода застопорилась.

- Врёшь, не возьмёшь – Ваня разогнался и ударил плечом, всей массой. За дверью что-то с грохотом упало, послышался звон разбитой посуды.

Ваня провалился внутрь комнаты, следом за ним в дверь ворвался Вадим с пистолетом наперевес, наступив на спину лежащего товарища.

Прямо напротив них за столом ужинала семья – отец, мать и сын. Культурно накрытый стол, салфетки, супница и отсутствие спиртного – всё говорило о том, что это не квартира алкогоголички Зюзюлькиной.

Опер оглядел комнату. Ваня, ударом в дверь, не только сорвал обои, за которыми она была спрятана, но и уронил сервант с посудой.

- Это пятая квартира? – поднял голову Ваня.

Опер спрятал пистолет и отступил назад – Зюзюлькины здесь проживают?

- Нет, это четвёртая – вежливо ответил глава семьи, глядя на милиционеров. Эту жилплощадь мы заняли, как пустующую – виновато пояснил мужчина.

- А в ЖЭУ зарегистрировали? – грозно спросил перепачканный в побелке Ваня – я – ваш участковый!

- Нет – замялся мужик – я технолог, эти бараки относились к Комбинату и мы…

- Смотрите у меня! – показал кулак Ваня – недвижимость нужно оформлять по Закону! – валим отсюда!

Опер и участковый задали стрекача – получить жалобу за нападение на квартиру гражданина им не улыбалось ни разу.

Выбежав на крыльцо опер споткнулся о что-то мягкое.

- Ух, йопти, выругался он, улетая в темноту. Сверху на него упал Ваня.

- Ты чего? – спросил он.

- Споткнулся я… о собаку, наверное. На крыльце лежит.

- А чего не гавкает, ты же её пнул?

- Может, дохлая?

Ваня поднялся и побрел к крыльцу.

- Эврика! – заорал он, молодой, давай сюда!

На крыльце мирно спал гроза района – подучетный элемент, вор и разбойник малолетка Зюзюлькин.

Ваня пошарил у пацана по карманам – две с половиной тысячи и мелочь.

- Валера, Валера… – хлопал он по щекам пацана – видик и телевизор где?

- Дома у матери – включился Зюзюлькин и тут же выключился.

- Молодой – бегом назад, машину сюда и скорую вызови – видишь, пацан невменяемый. Алкогольное отравление, скажешь.

Через 10 минут группа в полном составе была на месте. Телевизор и видик были изъяты у матери Валерки и возвращены законной владелице.

Пьяного ребёнка забрала «скорая», в коридоре заколачивал дверь в присвоенной жилплощади несчастный инженер.

Довольные учитель и дочка сунули в руки Ване ещё литрушку самогона. Участковый отдал потерпевшей все деньги, которые Зюзюлькин не успел потратить – мародером Ваня никогда не был.

- Магарыч – это благодарность – а мародерить – грех – говорил он, пряча литрушку под бушлат, уворачиваясь от объятий разомлевшей Татьяны Ивановны.

Людмила – Кейт незаметно от мамы чмокнула пьяного Вадима в щёчку, сунув в руку бумажку с номером телефона.

Вадим тут же поймал неодобрительный взгляд Ирочки и демонстративно выкинул записку под колеса дежурного УАЗ.

****

Под утро Ваня разбудил опера – Вставай, бача!

- На «травмы», Иваныч?

- Нет, Зюзюлькина в жопу выебали… на посёлок едем…

- Как выебали? Он же в больнице?

- Удрал он из больницы… и тут же у армян магазин подломил. Они его поймали и наказали – поехали, бля…

Наступил новый день...