Папа с Вадиком чинили во дворе велосипед. Ну, как чинили? Мандавошили. Натирали тряпками раму, темнили шины, проверяли в колесах атмосферы, и смазывали маслом вилку. Временами папа запрыгивал на велик и вихрем проносился по двору. Папа так бешено крутил педали, а солнце так радостно мелькало в никелированных ободах колес, что казалось, что это не Вадику, а папе с солнцем купили велик.
Кому пришла в голову идея накануне учебного года, подарить первокласснику велосипед. Вадик не знал. Но, думал, что маме. Мама не умела ездить на велосипеде и полагала, что велик это- дорогостоящая игрушка, сродни айфону . Однако, старый мамин айфон у Вадика уже был, а папа снова провинился, Поэтому, Вадику подарили новенький велосипед.
В самом конце лета, когда звезды висели над морем так низко, словно хотели его съесть, когда влажность августовской ночи стремительно сменялась жарой рассвета, когда папа снова не ночевал дома. Мама сказала
-Вместо того, чтобы ночь напролет жарить на пляже маникюрщицу, купил бы сыну велосипед..
Вадик не видел ничего плохого в том, что в августе папа не ночевал дома. Ранним утром он возвращался домой. И заваливался не в мамину спальню, а в постель к Вадику. Большой и холодный он мелко сучил ногами, стряхивал прилипший к ступням песок и пел
Гудбай Америка ооо! Где я не был никогда
Прощаай навсегда. Возьми банджо сыграй мне на прощанье.
Прощааай навсеггдааа, засыпал в детской постели озябший Папа Вадика.
И слюнка так сладко стекала из угла его рта. А ноги так не находили себе места под коротким одеялом, что Вадик попросил маму купить велосипед. Не ему, а папе, конечно папе! Но, что может понять в мужских просьбах не научившаяся ездить на велосипеде женщина? – Ни-че-го!
Мама сказала папе.
- Вместо того, чтоб жарить на пляже маникюрщиц, купил бы ребенку велосипед!
Папа Вадика Юра Кузнецов был рыж, отчаян и покладист. И, Если и любил он в жизни что-то больше сына, так это маникюрщиц. Мама Вадика прекрасно об этом знала и била в пах наотмашь. Без снисхождения.
Вика Кузнецова предпочитала знать врага в лицо.
Юра сникал, бормотал что-то нечленораздельное, типа:
- Тебя это не касается. И с трудом дожидался вечера .
Горячими августовскими вечерами папа Вадика надевал голубую рубашку и синие шорты, целовал сына в макушку и уходил к морю.
Собаки и кошки провожали его до стадиона. Свора дружественных собак провожала до «Отрады» А чайки прятали глаза за выступом Желтого камня. Юрий Николаевич Кузнецов присаживался к столу занавешенной парусиной кафешки и ждал.
Из ресторанного «Причала» пахло борщом и пампушками. В "Дялюшке Чао " готовили том-ям. В простецких пляжных генделях пенилось пиво и писались под столами коты. Там в сени доставшихся ему от рождения чащ, Юра ждал появления родственных фемин. И они являлись!
Мускулистые, худые, с круглыми попками, прямыми плечами и нежными кистями рук.
Юра Кузнецов определял их безошибочно. Лишь только в свете ПРК вспыхивал идеально очерченный маникюр прелестниц, Юра терял голову сразу и до утра.

Девушки с идеальным маникюром: легки как стринги, сладки как вода и бесконечны как звезды. Черты их лиц одинаковы, улыбки радостны, а ладони нежны как заморский шелк. Карамельной россыпью ногтей вьются пальцы маникюрщиц вокруг стволов их жизней и падают в тепло горячих животов холодными носами озябших в море чаек.
Весь август ночи напролет Юра Кузнецов лил коньяк в охваченные карамельными пальцами стаканы и ловил животом падающие в пах рты.
А утром он шел домой. Заглядывал за заборы объятых солнцем домишек. Дышал запахом чужих жизней и казалось спрашивал
-А вы здесь что? Мясо жарите?

Папа с Вадиком чинили во дворе велосипед. В дырчатой виноградной тени одесского двора мелькал мамин халат и карамельные ногти заезжих женщин. А Вадик не мог отрвать взгляда от ярко-зеленых папиных кроссовок. Любовь так переполняла его маленькое сердце, что Вадик спросил
-Папа, а ты любишь жаб?
-Люблю.
- Очень любишь?
- Очень-очень.
- Па, а ты любишь жаб как маникюрщиц?
- Нет сынок, жаб я люблю больше.