Валерий Васильевич держать стакан умел, сказывались многие годы упорных тренировок. Выпитый в морге спирт вызвал у него приступ меланхолии.
- Молодой, - Вадим обратил внимание, что начальник не называет его по имени, стараясь не запоминать его, - какой черт нелегкий тебя принес в уголовный розыск? Ты понимаешь, куда ты попал – делая акцент на словах «куда» и «попал» спросил Розенбаум, - ты же парень не глупый…
- Понимаю, - ответил Вадим, глядя в окно автомобиля на накрапывающий осенний дождь. Он боялся сказать лишнее, он не знал, как отреагирует на его ответ начальник, поэтому отвечал односложно, стараясь не давать ему повода для иронии.
- Ты понимаешь, что это другой мир… - Розенбаума потянуло на философию, - ты же из благополучной семьи, ты и не видел этого всего…Может, пока не поздно, уйдешь, я возражать не буду. И трусом считать тоже…
- Выгоняете, Валерий Васильевич? - не ожидая от самого себя, с вызовом ответил Вадим, - я не справляюсь?
- Боже упаси, - серьезно ответил Розенбаум, - меня за некомплект тоже дерут, а где я возьму людей? Далеко не каждый согласится, но прямо скажем – не каждый сможет. Дело в другом, молодой, - Розенбаум замолчал и стал смотреть на дорогу…
- В чем? – переспросил Вадим.
- Дело в выборе своей судьбы, почти прошептал начальник, посмотри на меня, - когда-то я был таким же как ты… И кем я стал?
- Но…
- Не перебивай… - в голосе Василича послышались стальные нотки, - ты сам, добровольно выбрал. Но я тебя не держу, понял, потому что вижу, что ты можешь больше, чем спиться здесь, в райотделе. Сделай, пожалуйста, две вещи – не пей и слушай меня. Обещаешь?
- Обещаю, - выдохнул Вадим. Ему не нравились разговоры с руководством на личные темы, они пугали его своей неоднозначностью. Старый опер всегда направлял разговор в только ему удобное русло. Оставалось только соглашаться.
- Тебе удостоверение выдали?
- Да…
- Открой. Открой, открой.
Вадим полез в карман пиджака.
- Вот… - не понял не понял намерений шефа Вадим.
- Читай, что там написано.
- Лейтенант милиции Пятницкий, состоит в должности оперуполномоченного, - продиктовал Вадим.
- Так вот, к чему я клоню – у многих в удостоверении это тоже написано. Но оперов среди них мало. Звание имеют, должность имеют, а операми не являются, так, приложение к следователю или в наряд сходить. А быть и числиться – вещи разные, понял меня?
- Понял…
- Слушай меня, я постараюсь тебя научить быть, а не казаться…- добавил Розенбаум, - тебе пригодится. А мне – уже нет.
Сказал – и отвернулся к окну.
Дождь продолжался.

****
Вернувшись на базу, опер побежал к Ване, обрадовать его об отсутствии убийства на его участке, но, как оказалось – опоздал.
Задержанные алкаши уже получали так необходимые им уроки уголовного права.
Один из них сидел на корточках в коридоре, пристегнутый к батарее наручниками, а второй, с серым лицом что-то писал на краю стола Вани. К его левой руке наручниками была пристегнута пудовая гиря.
Гири тягал сам Иван Иванович. С Афгана привычка, там трак от танка тягали, - сообщил он молодому коллеге.
- Вот тут пиши, - показывал Ваня алкашу, - в содеянном раскаиваюсь, больше совершать преступления не буду…
- Иваныч, так художник не криминальный, сообщил с порога Вадим.
- Знаю, а подвал у Марии Васильевны? Огурцы, помидоры… - я что, это на своем участке выслушивать от граждан обязан?
Ваня поднял со стола толстый том Уголовно-процессуального кодекса и ударил алкаша по голове…
- За что, Иваныч, я же сознался… - заверещал задержанный.
Вань, я конечно молодой, и не все понимаю, - прошептал Вадим Ване, но помидоры с огурцами давно съедены, какой смысл их прессовать? Уже ничего не доказать...
- А пусть они Марии Ивановне ущерб возместят, - правда Витек, ты готов ущерб возместить пенсионерке? - участковый опять замахнулся томом УПК на бедолагу.
- Готов, Иван Иванович - пролепетал Витек, все отдадим...

- А явки с повинной ваши я у себя положу, - начал успокаиваться Ваня, - еще раз мне попадетесь - зарегистрирую и посажу! - отведи их в дежурку, скажи помощнику, чтобы рассмотрел и отпустил, Ваня отстегнул Витька от гири, - все, пошел вон отсюда... И подельника своего забери! Отпускаю, я сегодня добрый, ...пшел вон! - Витек получил напоследок тумака.

****

Утро добрым не бывает, особенно в милиции, каждый день норовит тебе подарить что-то интересное, но обязательно - недоброе. Редко, когда обрадует бухгалтерия выдачей пайковых за какой-нибудь “...брь”...
Личному составу отдела собраться в классе службы - внезапно прогремела “громкая”...
“Во блин, сегодня вроде бы не понедельник, с чего бы это общий “сходняк”?
Вадим схватил со стола ежедневник и пошел в бывшую ленинскую комнату, куда уже подтягивался остальной личный состав.
Ставшее серым лицо Хохла к приколам не располагало. Всегда ироничный и жизнерадостный сегодня начальник райотдела выглядел чернее тучи. Что-то произошло, - понял Вадим.
- Товарищи офицеры! – скомандовал дежурный.

Глядя на себе под ноги, Николав махнул рукой, - мол садитесь, без вас тошно.
Всё сели на места, не дожидаясь команды… вроде бы крикнул дежурный, а никто толком и не услышал – все увидели и расселись по местам…
В воздухе запахло неожиданностью..
- Докладывай, дежурный! – зло сверкнул глазами «начкрим».
«Старый» дежурный, Алексей Иванович вскочил, и чуть заикаясь, затараторил, – за истекшие сутки происшествий не случилось…
Хохол вздохнул…
- За исключением, – Алёшу украли… - виновато глянул на начальника Иваныч.
Присутствующие ничего не поняли.
- Какого Алёшу? - кто то крикнул из зала.
- Доложи нормально…
- Докладываю: В период с 0.00 до 5.00 неизвестными лицами путём свободного доступа был похищен памятник неизвестному солдату, расположенный у Вечного огня на площади Обороны города…
Памятник изготовлен из меди, балансовая стоимость устанавливается, ущерб причинён Управлению главного смотрителя…
Заявление готовится. «Алёшей» памятник в народе звали, - добавил он и выдохнул, будто бы скинул с плеч тяжелую ношу...
- А я думал, убили кого, – попытался свести в шутку Ваня.
- Долбоёб! - не взорвался Хохол, - нам за этого Алёшу ебаного с трудоднями, всю жопу на британский флаг разорвут – сорвался Николаич, - лучше бы убили кого, прости Господи…
Ваня покраснел и начал оправдываться, - Может он сам ушёл? Глянул на всё вот это гадство – участковый махнул рукой, показывая масштаб окружающего скотства, - и ушёл… не за это же всё Алёша воевал?
- Не твой участок, что ты разорался? – окоротил Ваню Розенбаум, - пусть встанет участковый, Трутнев...
- Мой участок, – вскочил помощник участкового, сержант Дима Трутнев. Дима работал в должности недавно, из-за чего постоянно попадал в нелепые происшествия. Будучи небольшого роста, крепкого телосложения, этаким «колобком»в фуражке, Митя был предметом шуток для окружающих, не только сотрудников, но и подучетного элемента.
Ваня плюхнулся на свое место, стараясь незаметно уйти из-под шквала критики.
- Но как? - прошептал Вадим Ивану Ивановичу, - это же памятник неизвестному солдату… но не мог же наш народ так поступить… это же кощунство…
- Ааа, - прошептал в ответ Ваня, - хреново ты наш народ знаешь… молодой ты ещё… сиди, думай, как раскрывать, умник хренов…
Вадим промолчал, как раскрывать – он понятия не имел. Все, чему учили в школе милиции, оказалось практически не нужно. Сами преподаватели старались не рассуждать на тему, - а как там, на практике, понимая, что на местах – жопа, но эта жопа у каждого своя, персональная.
Поэтому, курсантов учили по принципу летных школ в Великую Отечественную – взлет – посадка – три очереди по конусу, и в бой.
Кто выжил – стал асом. А не выжил – вечная память герою. И в авиации, и в милиции, выживали немногие… Не стоит сожалеть об операх – выживает сильнейший, никто тебя в розыск насильно не тащил.

- Ты сейчас вытаскиваешь все карточки на подучетный элемент, - спокойно говорил Хохол Митяю, берешь с собой Ваню – без него не ходи, иначе напьешься и пропадешь на участке… еще и оружие потеряешь…
- Я не пью, – поперхнулся Дима, – по рядам пробежал смешок…
- Уголовный розыск, - начкрим посмотрел на свою личную гвардию, - сейчас бегом, на встречи с агентурой, одного сажаете на справки, после чего все – на обход, помогать участковым. Нужна информация. И результат.
Для старого опера привычный алгоритм, Розенбаум кивнул, - дело заведем, справок набьем, Игорь Николаевич… Сейчас проверяющие понаедут, методическую помощь оказывать…

- Деньги есть для смазки процесса? – спросил Хохол.
- Есть пока, – улыбнулся Валерий Васильевич.
- Следствие?
- Тут мы, – отозвалась Крупская.
- Возбуждайтесь пока…
- Без справки о стоимости не буду – свободный доступ, - дознание…
- Будет справка.
- Будет справка - будет возбуждение… Хватит уже глухари столбить… Может, «Алеша» сам ушел, правильно Ваня говорит…
- По рабочим местам, начальники подразделений – ко мне зайдите, - скомандовал Хохол, и, собрав со стола документы, быстро пошел к выходу.

****

- Куда прёшь, бля, – Вадим получил удар узлом со шмотками в живот, - атакующая его бабка тащила что-то тяжёлое, вроде кухонного телевизора
Вадим схватился за больное место, и восстанавливая дыхание, присел на лавочку. Другие сотрудники милиции потерялись в людском море, словно старые, истёртые поплавки в шторм. Сам он был одет в повседневную форму одежды оперативного состава вне строя – джинсы, рубашку.
Опер проверил пистолет в открытой кобуре – что бы не потерять его в суматохе, он вытащил рубашку из за ремня навыпуск, натянув край на рукоятку – ствол на месте, выдыхаем…
- Ой, что делается, - нас всех взорвут, – визжала рядом с ним неприятная толстуха.
- Скорее бы, блядь, что бы вы сдохли все, – подумал опер и инстинктивно потёр место ушиба, - совсем оскотинели…
- Выселите их, давайте их всех выселим – призывала толстуха.
- Кого? – вслух удивился Вадим
- Лётчиков этих… и ОМОНовцев… какие с нами в доме живут
- Правильно, правильно – поддержала бабка, усевшись на узлах – они там воюют, огромные деньги получают, – а нам из-за них помирай…

Оперу мучительно захотелось выстрелить бабке в лоб. Или прострелить жирные ляжки той, толстой… спокойно достать пистолет, ровная мушка, плавный спуск на выходе… Бах, бах – представил он, - два мертвых паникера, словно на тонущем корабле – пристрелить – обязанность капитана…

Вторая Кампания, начавшаяся после взрывов жилых домов в Москве и попытки взорвать дом в Рязани не оставила без внимания и милицию.
Осенью 1999 года в Новолакском погиб первый сокурсник опера – аварец Борька Магомедов – каптёрщик, любимец дам, заводила, знаток уголовного права и просто очень хороший парень, как говорят – душа компании. Его оставляли на кафедре в школе милиции преподавателем, но он предпочёл уехать в родной Дагестан – в воздухе пахло войной, – и пойти работать в уголовный розыск.
Оперуполномоченный ОУР лейтенант милиции Магомедов под огнём противника рискнул пронести в осажденный боевиками спортзал воду и боекомплект, что бы помочь русскому ОМОН - и погиб от пули чеченского снайпера.
Лучшие сотрудники его РОВД – опера, участковые, милиционеры ППС, уже отправились оказывать помощь братскому чеченскому народу в восстановлении конституционного порядка.
Хотели засунуть в командировку Вадима, как новичка - но не пустил Розенбаум, мол, молодо-зелено, ему учиться надо, еще успеет навоеваться, на его век войны хватит.
На войну поехали Чук и Гек – как сказал Хохол – им по фигу, где бухать, вот пусть там боевиков спаивают, хоть какая-то польза. То, что потенциальный противник не употребляет спиртное – об этом друзьям на всякий случай не сказали.
Братьям по разуму действительно было безразлично, где пить, поэтому, вооружившись до зубов и заправившись по самые края армянским спиртом, благополучно убыли в зону контртеррористической операции.

****

- Выходим, выходим во двор – дом заминирован – устало сообщил участковый жильцам очередной квартиры, - эвакуация, – сегодня он говорил эту фразу минимум в сотый раз.
- Пошёл на хуй, мусорило, - сказало давно немытое существо со слипшимся от грязи волосами, одетое в грязную майку и серые «треники», похожее на снежного человека. Оно попыталось плюнуть в Ваню, но получилось плохо – слюны было мало, губы пересохли – в результате получился пшик.

Скорее всего, существо болело открытой формой туберкулёза, и плевком в лицо пыталось заразить им сотрудника милиции.
Иван Иванович научил молодого опера остерегаться плевков в лицо и случайных уколов – правонарушители пытались ужалить милиционеров шприцами с собственной, ВИЧ - инфицированной или сифилисной кровью.
Вадим инстинктивно дёрнулся, собираясь пробить существу с ноги, но Ваня одернул его – стой, мол, не нужно… Убьешь еще…
Следом за существом к порогу на четвереньках выползло нечто, напоминающее легендарную «чупакабру» – полуголое, со шрамом на все лицо, огромными залысинами, с выбитыми передними зубами.
Стоя на четвереньках, «чупакабра» сделала официальное заявление – отъебись, мусора, мы отмечаем, у нас тут праздник!
С праздником! – поздравил хозяев Ваня, вот он твой, народ – богоносец, молодой - видал? – он фамильярно потрепал Вадима за волосы, - пойдём дальше его спасать…

****

Добравшись до центра города на маршрутке, Вадим приступил к поиску возможных свидетелей кражи памятника. Запомнив дом пенсионерки, обещавшей Ване вырвать его бесстыжие глаза, он решил начать опрос именно с нее – как с передовика производства, члена партии. Ему казалось, что православной верующая сможет осветить оперативную обстановку лучше других, неизвестных ему людей. И он не ошибся…
- Здравствуйте, Мария Васильевна, - на всякий случай опер улыбнулся на все тридцать два зуба.
- Ой, спасибо тебе, мальчик – заулыбалась бабка, спасибо, я знала что вы поможете старому человеку.
«За что спасибо? – подумал лейтенант, чем я ей помог? Но на всякий случай подыграл ей – это наша работа, не благодарите… А что случилось, интересно, думал он.
- Эти алкаши ко мне пришли, Васька и Витек, принесли мне денег, почти половину пенсии, извинялись за воровство из подвала и даже банки от моих огурцов назад принесли. А вы знаете, банки какие дорогие… Вы проходите, я вас чаем угощу… Просили, что бы я не писала заявление на них.
«Вот как, - думал опер, - откуда у них деньги? Вчера я их выпускал, у них даже на штраф денег не было...»
- Где вы, говорите, Витек живет?
- Наша улица, Ивана Франко, два дома ниже... Вы садитесь, молодой человек, чай пить... - хозяйка накрывала на стол...

Нет, Мария Васильевна, - побегу я - опер сорвался с места в карьер. Вадима мучали смутные сомнения о скорости обогащения двух алкашей...

****
… вот он, дом Витька... Обычный дом, шлаковый, таких много строили из бесплатного шлака с “литейки”... Хороший дом, теплый... Забор - говно, не перелезть... Сейчас по дровнице … Оп... блин, опять порвал рубашку. Тихо. Нет никого. Опа... Что это... Между дровницей и сараем желтел лоскут металла... … ну ка... - опа... Не зря порвал рубашку.

Перед опером лежали куски желтого металла, в котором угадывались фрагменты каски, диска от автомата ППШ, фрагмент шинели... Из-под каски на Вадима тоскливо смотрел один глаз “Алеши”

“Вот он твой, народ - богоносец”, - вспомнил слова выпускника истфака вечного старлея Ивана Ивановича...

Не зря вас Ваня УПК по голове бил, - думал Вадим, вас, козлов, вообще убить мало...

Опер заглянул в окно - в доме было тихо.

****

- Валерий Васильевич… - я знаю, кто украл памятник… на Центре, в частном доме… недалеко от художника, помните, выезжали. Там в огороде у них куски лежат, который сдать в скупку не успели… Глаз там, каска, шинель и автомат

- Да ты чо? – удивился Розенбаум, - растёшь, молодой… и кто?

- Витька с Васькой, которых мы по убийству художника задерживали. Ночью монтировками сковырнули, притащили домой – памятник лёгкий, медный. Может, ещё кто-то с ними был. Теперь рвут Алёшу на клочки и цыганам сдают. От него кусок жопы, - опер смутился, - то есть шинели остался.

- Иди, бери Ваню, езжайте, задерживайте - вечер уже темнеет...

****

“Когда они окружили дом, и в каждой руке был ствол, он вышел во двор с красной розой в руке “ - напевал Вадим хит “Наутилуса” от волнения.

В детективах и боевиках любят показывать героические задержания злодеев, с перестрелкой, рукопашными схватками и обязательной победой доблестных полицейских над подонками.

Задерживать негодяев ему пришлось впервые, от волнения сосало под ложечкой и немного тряслись руки.

Ваня, залудив стакан для храбрости, чувствовал себя уверенней, а судя по внешнему виду - совсем не переживал. Его помощник, участковый Митяй был серьезен, как никогда - для бывшего сотрудника тюрьмы он был важен и эпичен, - натянул фуражку на глаза и смотрел на окружающий мир суровым взглядом Терминатора.

Вадим был в гражданской одежде и самым молодым - поэтому его отправили постучать в дверь бандитской малины и выманить жуликов на оперативный простор.
Вадим подкрался к дому и постучал в окно.
- Кто там? - спросил пьяный голос.
- Водопроводчики, - неожиданно для самого себя ответил Вадим.
- Иду, - послышалось из-за двери, - ходят тут всякие.
Дверь приоткрылась, на пороге стоял пьяный Витек.
- Мусора - заорал он, узнав Вадима, оттолкнул опера и побежал в огород.
- Бах, бах! - послышались выстрелы.
Вадим инстинктивно пригнулся. Кто-то сбил его с ног и пробежался по нему, оставив на спине след от ботинка.
- Молодой, ты как? - Ваня усадил опера на ступеньки, - живой?
-Нормально все... - где алкаши? - спросил он у Вани.
- Убегли, - сказал Ваня, - но ничего страшного, сами придут. Митя пропал.
- Куда пропал, он же должен был со стороны забора штурмовать?
- Вот - протянул Ваня милицейскую фуражку, - все, что осталось от Митяя. Он на забор полез, а я для понтов в воздух пальнул. Он упал, и пропал... - вот, однако фуражка осталась.
Вадим принюхался. Откуда то запахло застаревшим говном.
- Твою мать… - что-то простонало рядом. Милиционеры подняли головы.. Перед ними стоял Дерьмодемон, из популярного фильма “Догма”. Маленький, бесформенный кусок говна, источающий миазмы на всю округу. На голове Дерьмодемона адским пламенем горели глаза.

-Ты кто? - спросил у него Ваня, размашисто крестясь.
- Я - Митяй, помогите мне! - ответило чудовище.
-Что с тобой? - спросил оторопевший от явления потусторонних сил опер
- Я залез на забор, кто-то выстрелил, я испугался, забор сломался и я упал в выгребную яму, то есть в говно, - тоскливо сообщил Дерьмодемон, - там хозяева компост устроили. Наверное, – сержант милиции плакал, пытаясь вытереть слезы от обиды рукавом, но размазывая по лицу фекалии еще сильнее..
«Воздух выдержит только тех, только тех, кто верит в себя, ветер дует туда, куда прикажет тот, кто верит в себя», – пропел опер строки Кормильцева.
Ваня подошел к демону и одел ему на голову фуражку - это тебе, теперь - ты настоящий мент – как и говно - тоже - из внутренних органов! - и засмеялся...