Служебная «шестёрка» остановилась на отшибе цыганского посёлка – места жуткого, бандитского, куда не ступала нога нормального человека.
Жителями и туристами в посёлке Диком были наркоманы и наркоторговцы, квартирные и автомобильные воры, цыганские бароны, скупщики краденного, беглые преступники.
Расположенный на окраине шлакоотстойника металлургического комбината, посёлок привлекал к себе внимание милиции, как рассадник криминала – как скажут в прессе, или «объект, поражённый преступностью» - как скажут профи.
Даже постоянные посетители этого зоопарка – сотрудники всевозможных «органов» не рисковали приехать в Дикий без оружия или без взвода спецназа. Цыгане шумною толпою могли и разорвать нерадивых правоохранителей в клочья и тела выкинуть в шлакоотвал, где они за ночь благополучно сгорят.

Команда Басты в посёлке имела славу беспредельщиков, легко могущая повторить тоже самое – только с самими цыганами или прочими нарушителями общественного порядка, поэтому при появлении оборотней в погонах посёлок вымирал.

- Открывай, блядина – сандаль Басты ударил в хлипкую дверь одноэтажной хибарки, слепленной из говна и палок
- Бегу, бегу мой золотой – где-то внутри дома засуетилась старая цыганка, увидев в окно знакомую синюю машину без номеров, - здравствуйте, Андрей Вадимович – приветствовала она Басту, - ну и вы проходите – кивнула она операм.
- Роза, где Миша? – изобразив на лице недовольство, спросил Баста.
- Нет его, уехал в Саратов, к бабушке – заюлила Роза, - уже месяц нет.
Еврей толкнул Стендаля в бок и показал глазами на старый диван, стоявший в комнате. Из под дивана торчала подошва кроссовка.
- В ногах правды нет, Роза – сказал Стендаль, - я пожалуй, присяду. Взяв небольшой разбег, он прыгнул, и 100 килограммов костей мышц и говна упали на диван.
- Ыыы – нечеловеческим голосом взвыл предмет обихода.
Стендаль встал, и потянув за ногу вытащил из-под дивана воющего Мишу Балашова.
- Ой, сынок, - ты приехал? – запричитала мама – Роза, - здравствуй, сынок!
- Привет, ма… - провыл любящий сын, проехав на спине мимо дорогой мамы.
- В машину его, - скомандовал Баста.
За спиной Балашова щёлкнули наручники.
Мишу вывели из дома и забросили в багажник авто.
Далеко уезжать не стали – отъехав на километр машина остановилась на отшибе посёлка, на опушке леса. Вытряхнув из багажника Мишку, на нём немного и лениво потоптались – для придания процессу актуальности.
- Ты от меня побегать решил? – спросил Еврей, пробивая «фанеру» цыгану.
- Вадим, я не специально, - я уехать хотел…
Подсечка Стендаля сбила его с ног.
- Россия маленькая, Балашов, - учил его Еврей ногами в живот, - не сбежишь…
- Встал – скомандовал Мише Баста.
- Ребят, идите, покурите – попросил оперов Еврей, - я сам…
Опера отошли за машину и закурили.
- Миш, - сейчас быстро мне рассказываешь, сколько хат и где подломили с Губой зимой…
- Три, - сказал Миша и тут же пропустил удар кулаком в солнечное сплетение. Еврей хоть и слыл в Конторе интеллигентом, но занятия по рукопашному бою в ВВКУ не прогуливал.
- Шесть – прохрипел Балашов.
- Вот теперь нормально, - не торопись – Еврей полез в машину за ежедневником – я записываю.

Как говорил начальник криминальной милиции Хохол – если ты дебил, и ничего не помнишь – заведи себе ежедневник и записывай. Вот у меня их – два!

После получения информации несостоявшийся агент «Тёмный» был отпущен восвояси. Оперативного интереса, как источник, он больше не представлял.
- Пошёл вон отсюда – напутствовал его Баста пинком по заднице, и помни, чем закончил Тайсон.
По посёлку ходили слухи, что Тайсона забили насмерть менты, и это очень нравилось Басте. Чёрный пиар – лучший пиар.
Балашов шёл к маме Розе по пыльной посёлковой дороге, держась за намятые операми бока…
Он был счастлив – могло быть куда хуже.

****

Квартирных краж в городе был вал – лихие 90-е продолжались. Покопавшись пару часов в сводках происшествий, Еврей нашёл с десяток преступлений, похожих на те, о которых говорил Балашов.
Ближе к обеду опера привезли из тюрьмы Губу на продление ареста.
Арест прокурор продлил без проблем – помимо квартирной кражи Губа проходил по ряду грабежей, но продолжал сидеть за Ирочкой, которая ждала дела на соединение – как молодая, но ответственная и подающая большие надежды следователь.
Закончив с формальным допросом обвиняемого, Ирочка вручила Губу операм.
Сидельца завели в кабинет к Еврею и пристегнули наручниками к батарее.
Губа на тюремных харчах похудел – «греть» наркомана было некому, а баланда питательностью не отличалась – вот тебе суп из семи залуп, три покрошены – остальные так брошены – кушай, ЗК, не обляпайся.
- Чота ты схуднул, Губа, взбледнул – оценил физическую форму бродяги Стендаль.
- Голодняк по «крытой» идёт – уныло пробурчал в ответ Губа, - крови нет – менты попили…
- Кароч, давай так – мы тебе сидор с колбасой, а ты нам ещё явки с повинной… один хрен тебе сидеть… мы же знаем, где ты ещё с Тайсоном гулял…
- Заманчиво – Губа залез пальцем в ноздрю, - но не прокатит. Заеду в хату с сидором от следака – сидельцы не поймут. Скажут – мусора ссучили. Колбаса на хуй похожа – сыр пиздятиной воняет. Мне бы… чо…
- Чо? – опера недоуменно переглянулись – они не поняли, что хотел бродяга..
- А есть «чо»?
Еврей дёрнул Стендаля за рукав и за шептал, –… маковая соломка под диваном…
- Бля, - Стендаль поднял указательный палец вверх, - тема!
- Есть «чо»! – хором ответили опера, - только мы варить не умеем.
- Хуйня, - заверил Губа, - сейчас научу! Ацетон есть?
-… я сбегаю – заверил Стендаль общественность, - доставай плитку!
- Две явки с повинной – вперёд, - начал торг Еврей.
- Идёт, только «баян» чистый возьмите…
- На лист, пиши – Еврей пододвинул к подследственному ручку и лист бумаги, - Начальнику… так отступи, от гражданина Губанова… я Губанов… совершил…
- А что я совершил, гражданин начальник?
- Смотри, – пододвинул выписку из сводок опер.
Губа пробежал глазами – это моё, это моё, - это не моё – на лишнее грузиться не буду… - а своё возьму.
- вместе с Тайсоном и Балашовым путём взлома входной двери совершил кражу личных вещей – телевизора, магнитофона, игровой приставки…
На пороге кабинета появился Стендаль с пакетом, в котором лежали шприцы, ацетон и прочая наркоманская приблуда.
- Ну и как? – спросил он
- Две готовы – сообщил Еврей.
- Даты не ставь. На проверке показаний на месте подтвердишь?
Губа кивнул.
- Еврей, доставай плитку!
Губу отстегнули от батареи, пересадили в кресло Еврея, вручили ему батон, кружок «Краковской» и кефир.
Опера включили электроплитку, достали маковую соломку и ацетон.
- Ещё разожги, посильнее – руководил операми Губа, - несите бинт, растяпы!
Как вы льёте ацетон? А «кислого» нет? – командовал он.
- Упори меня в свищ! - ликовал старый наркоман.
Процесс прервал удар ногой в дверь.
- Кто? – спросил Еврей.
- Конь в пальто – послышалось из-за двери, - открывай!
Опер открыл дверь, и замер от неожиданности. На пороге стоял Папа.
- Вы совсем охуели? – оценил диспозицию папа, взглянув на арестанта с колбасой в руках и двух его подчинённых, варящих «чернягу» прямо посреди служебного кабинета под руководством собственного подследственного, - иду я значит, в туалет, - а на весь этаж варкой тянет…
Запах варки – весьма специфический, описать его трудно даже тому, кто в теме. Это кислый запах аптеки, говна, ацетона. Папа не мог его не учуять своим волчьим чутьем, тем более от этого запаха легко отлетают обои.
- Это кто? – указал он на Губу.
- Следственно арестованный – доложил Еврей, - наркоман.
- А это? – указал он на плитку и шприц.
- Черняшка, товарищ полковник, - только сварили, - доложили хором Бивис и Батхед
- На хуя? – в голове старого опера начался шторм, то ли от запаха варки, то ли от того, что он не смог рассмотреть в кандидатах на службу в Конторе потенциальных наркоманов.
Зная привычку руководителя не верить словам, Еврей схватил со стола первые явки с повинной – вот! Сегодня в сводку дадим!
- Ну ка, - Папа поднёс к глазам - … хм.., а ещё?
- Ещё четыре, - подал голос Стендаль, вы же сами говорили – дайте результат, и мне по хуй, как вы его сделаете… .
- Занимайтесь – выдохнул Папа, - что за люди… наберут по объявлениям… затейники… дверь закройте – бормотал он себе под нос, уходя.
«Мне под кожу, мне под кожу бы запустить дельфинов стаю» - зазвучал в кабинете у Басты «Муммий Троль»…
- Андрюха, мы спасены – Стендаль торжествующе положил перед Бастой явки с повинной на шесть квартирных краж, - по всем эпизодам допрошен. На «уличных» подтвердит…
- Заебись – сказал Баста, на одну палку больше, чем в АППГ… а больше и не надо…

****

В кабинете Басты зазвонил телефон.
- Андрюха, ты?
- Ну, я…
- Вечер в хату, часик в радость, коллега. Игорь – опер часть, вторая тюрьма.
- Здорово, брат. Что стряслось?
- Слушай, Губанов за тобой сидит?
- Да, за моими нукерами.
- Передай им, что бы они его больше так не “вшторивали”. Он в “шлюзе” залип, а на “сборнике” пришлось в отдельный “стакан” сажать, в “хату” таким хода нет
- Спасибо, братан. Приезжай, с меня “подтверждёнка” – шесть штук…
- Это поэтому вы его в хлам убили? Палки нужны были?, - засмеялся тюремный опер.
- Ну да, - засмеялся в ответ Баста, - жить захочешь, не так раскорячишься…
- Понял, буду… ставь чайник, «маклей» тебе закину…

****

За отчётный период Отделением выявлено – старший оперуполномоченный Пятницкий – 10 преступлений, аналогичный период прошлого года – 20. Падение – 50%.
Оперуполномоченный Карташов – выявил одно преступление – аналогичный период прошлого года – ноль. Рост – 100%.
«… на основании изложенного полагал бы, за снижение плановых показателей Пятницкого – строго предупредить, Карташову, за положительную динамику – поощрить правами начальника подразделения».
"Хоть квартальной премии не лишили – подумал скучающий на совещании Еврей, - долги раздам и цветов куплю – Вике… и Ирке – обеим сразу – гулять, так гулять …"