- Балашов… в тюрьму хочешь? - спросил Еврей, по привычке закинув ноги на стол. Не то, чтобы он обожал эту позу. Из за постоянных поездок на машине, у него начинала болеть спина, а так она болела меньше.
Неудобная штатная оперативная кобура, которую он с гордостью носил первые годы службы как знак принадлежности к касте оперов, перекашивала левый бок, в правую подмышку, словно лифчик, врезалась белая узкая резинка.
На дорогую, удобную кобуру денег не было, она стоила треть мизерной зарплаты. А очень хотелось бы перестать чувствовать постоянный груз или облегчить его.
810 грамм - вес ПМ снаряженным, казалось бы, ерунда - но на каждый день - сбруя, не зря так прозвали наплечную кобуру. Бывшая советская милиция доверяла своим офицерам оружие. Многим это обстоятельство спасло жизнь, но ещё больше - посадило в тюрьму.

****

Балашов заерзал на стуле. Он ждал этого вопроса. Знал, что опера будут торговаться. Знал, что будут предлагать сотрудничество. Теперь надо попробовать купить свою свободу подешевле...
- Не хочу, конечно… Что я должен?
Вот смотри, Балашов… Вот это - “вес” - опер подкинул на ладони свёрток с “черняшкой”, - а вот это - материал. В нём объяснения понятых и протокол личного досмотра. Сейчас я его зарегистрирую, и отдам в следствие… Тебя арестуют - цыган, прописки нет...
- Вадим Евгеньевич, это же не мой “вес”...
- Это никого не волнует. Вы с подельниками сами так решили, тебе грузиться. Не возьмёшь "вес" - опер ухмыльнулся, - тебя на перо посадят, я прослежу за этим. Понял?
- Понял.
- Ну так что?
- Что нужно от меня?
- По району серия квартирных краж. В день по три глухаря прилетает. Кто?
- Не могу сказать.
- По понятиям живёшь, за воровскую идею страдаешь? Ты же цыган, Балашов. Какие могут быть понятия? Тебя же ещё на СИЗО опустят  за это. За то, что - цыган. Укол сделают, кожаным шприцом в тухлую вену. На СИЗО хочешь?
- Нет. Отпустите меня, я найду этих воров.
- Ты считаешь меня идиотом? - засмеялся Еврей, - сейчас ты мне прогонишь “шнягу”, а завтра уедешь к бабушке в Саратов? И мне тебя искать?
- А откуда вы знаете про бабушку в Саратове?
Еврей заставил себя не рассмеяться - он действительно не знал, про бабушку в Саратове. Слышал, что лет десять назад табор пришёл из Саратова… да и фамилия … Как райцентр - город Балашов там же.
- Органы всё знают, Балашов… Работа у нас такая - выдавил из себя “пулю” опер с серьёзным лицом.
Балашов растерялся. Откуда они знают про бабку? - упыри, как есть, вампиры… - думал цыган.
- Решай свою судьбу сам, Балашов… - ты думаешь, судит судья? - мы сами себя судим - философски заметил опер, - идиотская ситуация… Преступления он не совершал, но я его посажу. Потому, что совершит. Он будет выносить квартиры, рвать серьги вместе с мочками у девчонок, барыжить наркотой, а может и убьёт человека за дозу. Без моего желания. Я сейчас проштампую материал - и его изнасилуют в тюрьме. А потом убьют, или сам вздернётся на куске простыни. И его судьбу решаю я. Не судья, не прокурор, не парламент, не царь, и не бог… Я. Не слишком ли много ответственности для одного меня? - думал он.
- Бес палок требует жертв - неожиданно для самого себя сказал громко опер вслух.
- Что? - удивился цыган.
- Да так, ничего - ухмыльнулся опер - твоё решение?
- Я сдам вам группу по квартирам. Их двое. Один боксёр. Кличка - Тайсон. Второй - лох с района, Губой кличут.
- А третий - ты… - улыбнулся опер.
- Да, то есть нет… -  опустил взгляд в пол Балашов.
- Когда на дело пойдут?
Завтра в три. Будут “Германию брать”.
- Ты с ними?
- Да.
- Они знают, что тебя “приняли”?
- Нет.
- Давай данные Губы и Тайсона. Адрес, куда пойдут. Да, и ещё, вот листок - пиши…
- Что?
- Я, Балашов Михаил Николаевич, добровольно обязуюсь оказывать содействие на негласной основе органам…
- Я не умею писать.
- Как?
- Я же цыган…
- А, ну тогда так… - опер достал из под бумаг, разбросанных на столе, трофей, отбитый в честном бою у “старших братьев” - цифровой диктофон “Sony” - можешь ничего не писать, ты уже всё сказал - и ехидно улыбнулся.
Балашов осунулся, он понял, что попал. Ему мучительно захотелось в СИЗО.

*****
Германией в городе звали микрорайон, построенный немецкими военнопленными после войны. Населённый рабочим классом, район не выбивался из криминального рейтинга. Твёрдый середнячок. Но проживающие там работяги единственные в городе получали хоть какую-то зарплату, поэтому выбор воров опера не удивил. В квартирах у работников Комбината водилась бытовая техника, и золото…
К вечеру у него на руках были полные данные на участников преступной группы. Материал по хранению наркотиков Балашовым опер искусно спрятал в старом диване, а саму наркоту - под разолбанной паркетиной пола.

****
О, оперской диван - ты знаешь тайн больше, чем ЦРУ…
Чаще всего тебя милиционеры крадут из квартир одиноких умерших, оставшихся без наследников, людей. Просто берут - и выносят, в открытую и грузят в дежурную “буханку”. Все равно “собес” выкинет тебя на свалку.
Реже покупают по объявлениям, вскладчину, бывает - у родственников умерших. Людям неприятно спать на диванах, на которых умер их близкий. А операм - сойдёт, не брезгуют. Смерть и опера - всегда рядом, она, костлявая и её серые ангелы.
На тебе, диван, спят измотанные опера после дежурства, они же - пьяные с праздников.
На нём вербуется агентура и проводят ночи любви с молоденькими понятыми. На тебе роняют слёзы потерпевшие и потеют свидетели.
Задержанные жулики никогда не оскорбляют своей задницей твоего величества.
Я помню, за мягким уголком прятался опер, а на диване сидел адвокат, которому подзащитный рассказывал, кто убил и изнасиловал ученицу восьмого класса. Не было тогда у нас спецтехники, а убийц надо было остановить… Нашли и задержали.
Круче тебя - только твой старший брат - сейф или металлический ящик, в котором лежат пистолет, дела агентуры и оперативного учёта - тайны государственные, которые не знает только ленивый.
Зато ты, диван - знаешь тайны настоящие и важные, знаешь - и как настоящий верный друг - молчишь.
Ты хранишь в своём чреве компромат на хозяина: "левые" патроны, наркотики, вещественные доказательства, укрытые преступления, водку и самогон.
Часто в тебя складывали изъятые боеприпасы - мины, снаряды, СВУ, чтобы посетители не пинали их ногами. А сверху спали - опера, они фаталисты, знают, что просто так ничего не взрывается. На всё есть воля Его.
А если и шарахнет - значит так и должно быть - судьба такая. Ты обязан быть готов к смерти, раз погоны одел.
Но ты, диван - чаще даришь жизнь.
Однажды на тебя легла юная проститутка, а родила неизвестно от кого красивого мальчика… Маша, это не мой, честно, пусть будет сын полка. Чей бы ни был - у нас все ребята хорошие… алкоголики, правда, но кто не без греха?

Ты немой свидетель сломанных судеб, гибели людей, традиций, государств и даже заключения браков.
Тебя на время проверок прячут в гараже, потому, что руководство считает, что личный состав не имеет права на отдых, а самому личному составу лень вынимать из тебя компромат. Вынесли и занесли, делов то...
Я помню каждой клеточкой своего организма каждую пружинку своих кабинетных диванов - от гиблой развалины в райотделе, который по пьяни обоссала во сне молодая красивая дознавашка, до роскошного, кожаного - в Конторе, который уборщица поливала специальным лаком. Вы остались в моей памяти, словно любимые женщины… и я готов лечь на вас снова - если вдруг мне вернут мою молодость и моих ушедших подруг…
Если когда нибудь построят памятник оперативнику, сыщику - я изобразил бы его в виде дивана, на котором спит пьяное, заёбаное тело… кто в теме - тот поймёт, а остальным и не надо.
Жизнь надо прожить так, что бы никогда не встречать на своём пути серых ангелов, ни живых, не в виде памятников.

****
- Стой, стрелять буду! - крикнул Еврей. Резкий звук предупредительного выстрела в воздух разорвал тишину. От звука выстрела Балашов припустил бежать ещё быстрее.
Коллеги вязали лежащего на площадке Губу - крепко сбитого парня в спортивном костюме “Объебос”. Рядом с ним стояли узлы, в которых было сложен джентельменский набор вещей, взятых на квартирной краже - телевизор, видеомагнитофон, какие-то вещи. Дверь в квартиру была выбита.

- Третий, третий с ними был! - подбежал Еврей.
- Ты первого закрепил? - прокряхтел лежащий на Губе Баста, кто стрелял?
- Нет, ушёл сволочь… это я стрелял…
- Фу… - Баста наконец то застегнул наручники - крепкий попался.
- Где третий, тварь - спросил Еврей у лежащего ласточкой Губы…
- Мммм… - дёрнул головой Губа
- Пацаны, давайте наверх, чердак…
Я оперативную группу вызову - достал свою “Моторолу” Баста.
- Стендаль, пошли - чердак!