На первом этаже старого здания располагается почтовое отделение.
Чтобы войти, нужно потянуть пластиковую дверь, на пружине, и перешагнуть через два порога. На всякий случай, если вы страдаете старческими напастями, в небольшом тамбуре со стен наглядно объясняется, зачем вы сюда пришли. Отправить или получить корреспонденцию, пенсию, денежный перевод…  Отделение внутри  пошарпано. Ремонт хоть и был, но как если бы его сделали сразу пошарпаным, с эффектом “под старину”. Вспухший ламинат на входе, вмятины на стенах, отбитые и отколотые уголки на всевозможных полочках и мебели. Строители явно пытались перебросить мостик между эпохами, выбрав халтуру как средство реализации замысла.
Публика соответствует антуражу. Такая же забытая в давно несуществующей эпохе. Люди, чьи идеалы и надежды давно обесценились как и те бумажки, ради которых они приходят сюда. Поношенная одежда, потухший взгляд и непонятное упрямство, принимаемое следующими поколениями за грубость. Всё это повторяется каждый день, в отдельно взятом месте, как в фильме по рассказу Герберта Уэльса, про машину времени. Летят года, рушатся империи, а время почтового отделения неизменно, как самая постоянная космологическая константа.
Началось это перемещение во времени для меня вот каким образом:
Мне написала старая знакомая, давным-давно уехавшая на другой край света и попросила забрать у каких-то друзей подарок и отправить по почте ей. Почему друзья сами не могли этого сделать, я так и не понял. Но отказывать не стал. Ничего плохого в том, что тебя попросили сделать что-то хорошее, я не видел. Созвонился. Заехал на адрес. Дверь открыла женщина в халате. Бросила со странной смесью безразличия и неприязни: “А, это вы… сейчас принесу.”
Я остался ждать на лестнице. Из подвала тянуло сыростью и гнилью. Кто-то сверху лупил молотком по чему-то железному. Звук гулко отдавался по всему дому. Рыжий кот прошмыгнул мимо меня вверх по лестнице. От скуки я стал изучать стены. Пара надписей синей ручкой по зелёной краске. Одна про любовь, другая про Путина. Обе содержали в себе идиоматические элементы концентрированной народной мудрости. Дверь опять приоткрылась. Бледная рука протянула мне пакет.
- Там нет ничего запрещённого? - шутливо спросил я.
- Было бы, себе бы оставила…
Очень странные люди, конечно, бывают…
И поехал я на почту.

На первом этаже старого здания располагается почтовое отделение…
Захожу я, оглядываюсь. Обстановка застывшая, как волокна мяса в студне. Даже мой решительный шаг становится плавным и разнонаправленным. На почте я не бывал лет уже сто. Куда идти, что делать? Вроде как три окошка работают. Люди стоят во все.  Три очереди извиваясь, как головы змея горыныча дышат недобрым.  Под  не сулящие ничего хорошего, взгляды, я встал в конец ближайшей.
- За мной занимали! - сразу же сообщила мне стоящая  дама неопределённого возраста.
- Я занимала! - поддержала её бабка из соседней очереди.
- А я за ней! - добавила её сестра близнец из третьей.
- И много вас таких? - обратился я ко всем.
Все загалдели. В общем хоре слышались даже угрозы в мой адрес. В результате я понял, что все три очереди заняли друг за другом во все окна сразу. Особо прыткий дед вообще посоветовал мне проваливать, раз такой умный. В чём заключался мой ум, правда не пояснив. Я промолчал в ответ на вот это всё. Котёл народной справедливости побурлил немного и затих. Спустя пять минут наступил момент, который в противостоянии США и СССР обозначался термином “разрядка”. Все успокоились и заговорили про пенни и огороды. Я медленно шизел. Достал из кармана мелочь, выбрал монетку в десять рублей, юбилейную, с именем города воинской славы: “Елец”. Покрутил её между пальцами.
Дед бубнил про яблони, бабки про огурцы, с другой стороны стойки работники почты работали свою работу. Тучный мужик с флотской фуражкой переминался с ноги на ногу. Я мысленно назвал его для себя: “капитан”. Ну, и прочих разных разномастных типажей тоже хватало аж на три очереди.
Внезапно произошло событие: от окошка, прижимая к груди конверты, отошла посетительница. Одна из счастливиц сразу занимает её место и сходу начинает что-то объяснять. В окошке рядом тоже освобождается место, дед, чьё время так неожиданно пришло, начинает судорожно рыться в мятом полиэтиленовом пакете. Работник почты, который перед счастливицей, встаёт, и сообщает, что у неё перерыв. Далее следует быстрый обмен репликами с огорошеной, уже несчастливицей. Справедливости ради скажу, что время перерыва написано на табличке, и лично я, выбирая очередь, это учёл. Но объявления ведь для дураков пишут…
- Мужчина! - вдруг поворачивается к деду посетительница почты, которую так неудачно прокинули, - А я между прочим за этой женщиной занимала!
Дед на секунду замер в своём пакете. Потом решительно шагнул к окошку:
- Я тоже занимал!
И тут толкая меня в спину, да так, что у меня аж монетка вылетела из руки куда-то за стойку, на деда, торпедой ринулась такая же сумасшедшая, как и все вокруг. И сходу начала орать.
Я было хотел что-то сказать, что не надо толкаться, но ангел хранитель меня остановил. Через секунду все вокруг орали друг на друга. Если ад существует, то он без сомнения похож на почту. Может быть даже почта, это его земной филиал, или как это сейчас принято называть - обособленное подразделение. Капитан даже фуражкой махал.
Наоравшись до хрипоты, все замолчали так же резко, как и начали.
Устали...
Надо сказать, что сотрудники почты на это не реагировали вообще никак. Они продолжали работать свою работу. Та, что покинула пост, согласно расписанию, побрела к двери. Вдруг нагнулась: “Ой, кто деньгами тут сорит?”. Я понял, что это я сорил, но опять благоразумие возобладало и я промолчал. “Что там?” - это от всех окон повернулись в её сторону сотрудники филиала ада. “Ой, смотрите - Елец…”
Далее минут десять все обсуждали этого Ельца…
А я понял, почему одни люди просят других отправлять посылки.

© Свешников А.Н.