Бывают неудобные клиенты, такие большие дядечки с толстыми пузами. Они любят выпить хэннеси, попариться в баньке и пострелять кабанчиков. Если вписался в компанию – тебе Сочи отстраивать, танки в Индию поставлять и вообще всё можно. Не вписался – подбирай крошки с ремонта МКАД-а или перепродажи лежалой трубы из хохляндии.

На охоту мы съездили – разговор отдельный, эпопея, единственный себя проявил я, поэтому конкуренты мои пошли сосать друг-другу. А мы полетели ловить сомов во Францию неподалеку от речушки Луары, где ещё замок Амбуаз виднеется. Дядечки оказались лепшими друганами директора атомной электростанции, где имелся неибический прудик для аварийного охлаждения реактора. Длинный, шириной метров сто, глубокий до охуения, видимо соединяющийся с Марианской впадиной и пекинской канализацией. Мне поначалу идея не понравилась – светящиеся в темноте рыбы извергающие повсюду альфа и бета волны, фу, гадость какая. Но дядечки заверили, что радиации ниж божеш мой, зато сомы отборные, сам Саркази с министрами тут ловят. Короче говорят не ссы, рыбалка такая раз в жизни случается, выдержишь, все контракты твои. Ебанул я грамм триста ёда на дорожку, плавки свинцовые надел и ринулись мы из Шарля да Голля на Каене за сомами и приключениями на свои жопы.

Дядечки достали страшенных жаб и заявили, что будут их как приманку использовать. Только достали снасти, как выяснилось: главного ингридиента праздника – банки хеннеси за штуку евро не захватили. Кто поедет? Самый молодой, к гадалке не ходи, пришлось пиздовать до Николя, естественно покупать за свой счет. Прорвался через тройные кордоны вооруженных негров, помахивая пропуском из какого-то страшного местного министерства, только все равно обыскивали чуть не анально. Приезжаю, жрать охота как из пушки. Смотрю, дядечки на сковородке мяско разжарили, дай думаю перекушу, пока они бродят по другому берегу с директором. Мясо странноватое, то ли цыплята, то ли перепелки, тушки небольшие, да собственно похую, на багет мяса накидал и винцом розовым запил. В животе стало тепло и хорошо, тут дядечки подошли.

Посмотрели они на сковородку, потом на мое измазанное жиром ебало и смеяться стали. Говорят наживку сожрал стервец, мы жабов жарили для аромату, местные сомы зело жареных лягух любят, французы всё-таки, эстеты, ёбтить. Чё делать-то будем, болезный? Иди ищи наживку, иначе действо безнадежно испорчено, наше величество сердиться изволит. Ну, стал я рыскать в камышах, прислушиваясь к воплям потенциальных жертв. Хуя там, кроме использованных презервативов обнаружить никаких биологических следов не удалось. Еще аист сидит сука наверху и рыгочет по-французски, типа хуй тебе, а не жабы, сожрал я всё и вином заполировал. Ебанат пернатый. Стало темнеть, дядечки повздыхали и собираться стали.

Контракт на поставку авионики для модерновых китайских истребителей срывался. Я резво подорвался, усадил их на стульчаки, разлил коньяк, нарезал вонючих сыров, нахуярил салями, икорки раскинул, телевизор включил, как раз спокойной ночи малыши показывали, в общем занял контингент. Говорю нахуй жаб, все крутые рыбаки на сырокопченую колбасу ловят в Сибири. Эти наебенили грамм по двести, кивнули, дескать недурственно, дерзай, мы посмотрим. Деваться некуда, спиннингист из меня как из новодворской Кабаева – лет двадцать назад последнего червяка вначале садистски истязал, а потом утопил. Тем не менее, размотал как мог леску, на тройник шмат насадил колбасы, вся рыба должна была сбежаться. Размахнулся и забросил подальше, темнело сильно, поэтому оставил спиннинг и пошел фары включить. Пока включал, живот скрутило стремительным коловоротом. Газы выходили не столько оглушительно, сколь губительно для природы, ПДК сероводорода было превышено в сотни и тысячи раз. Чтобы не отравлять природу крупной европейской страны, я резко умчался в кусты и принял гордую позу горного орла.

Жабы выходили трудно. Беда была в том, что первая сожранная с небывалой жадностью лягуха даже не пыталась перевариться. Она уперлась в сфинктер, всеми остатками перерубленных лапок и сопротивлялась как могла. Естественный столб говна, сложенный с атмосферным создать нужное усилие не мог, а давление внутри всё поднималось. Жопу стало разрывать ровно посередине, поэтому что-то надо было делать – пупок заметно выпячивался наружу. Потеряв всякий стыд, я засунул в очко указательный палец и повернул жабу, вернее её прожаренный труп головой вперед, заправив внутрь культи лапок. Столь некромантские роды прошли успешно: лягуха вылетела с приличным хлопком, в облаке коричневых брызг и различных сопутствующих аэрозолей. Затем в жидком виде тремя мучительными порциями я отстрелил всю остальную сожранную по великому недоразумению наживку. Кое-как вытерев жопу и отмыв изгаженный палец, я кинулся назад.

К счастью, дядечки увлекшись коньяком и вонючими сырами не заметили моего отсутствия. Один только изрёк, что запашина у сыров какая-то сегодня неважнецкая, вместо носков говном воняет. Я потихонечку взял спиннинг и стал типа блеснить, то есть тупо сматывать леску. Не прошло и пяти секунд, как случилось страшное – спиннинг практически вырвало из моих рук и стало тащить в воду. Я кое-как придавил его ногой, тут же подскочили поперхнувшиеся коньяком дядечки и отпихнув меня, стали вдвоем тащить рыбу на берег. Оставалось только наслаждаться слаженными действиями профессионалов.

Сом попался лютый. Они вдвоем еле-еле справлялись, то заходя по колено в воду, то помогая друг-другу выходили на берег. Руки дрожали, пот блестел на лысинах в свете фар, довольные нелегкой борьбой лица широко улыбались. Дядечки изроняли всяческие рыбацкие словечки типа: ёб твою мать, хуярь или куда, сука, стоять, блядь и другие умные вещи. Мне помогать они запретили, поэтому я похлёбывал коньяк, наслаждаясь зрелищем настоящей профессиональной рыбалки. Видимо сам Левиафан попался на крючок и теперь ему точно не избежать справедливой сковородки. С другого берега нас подбадривали такой сладкозвучной французской речью, видимо понимая, как нелегко бороться с такой рыбой. Прошло около часа, видимо сом утомился, плески стали слышны реже, вскоре рыбаки стали очень бодро сматывать леску. Один приготовил подсачник и о ужас!

Да, да, это была не рыба. И уж конечно не Ктулху. Это была собака, не рыба-собака, самая обыкновенная овчарка. Она прогуливалась по берегу, вдруг увидела колбасу, заброшенную моей кривой рукой прямо на противоположный берег и заглотила наживку. В её ошейник мёртвой хваткой вцепился закоченевший французский солдат из охраны станции, перепутанный леской с ног до головы. Совершенно мокрый, как и собака, с такими же остекленевшими глазами и скрюченными конечностями. Даже морды обоих выражали чудовищный испуг и укор всему миру за такую подлость. Только ударная доза коньяка, растирание и угроза вызвать директора станции возымела действие – очумело озираясь, парочка удалилась в темноту. Нам они оставили вынутый из пасти прожорливой французской собаки тройник и пустую бутылку. Стоит ли говорить, что все контракты я получил – дядечки сказали, что такой рыбалки никогда не было и никогда не будет. Только вспоминая как они поймали собаку и солдата на спиннинг, бизнесмены сотрясают хохотом свои московские небоскребы до основания. А это дорогого стоит.