1. Когда его не стало, мне не сказали. Еще сутки я обзванивала докторов, договаривалась о встречах, собирала деньги на лечение. О том, что он ушел, мне сказали уже в самолете. Я плакала. Между небом и землей я плакала. А потом - нет. Нашла поводы не плакать. Они меня осуждали, эти милостивые добрые люди в черном. Я смотрела в их заплаканные лица, рассматривала их одежды, втискивала в мамину ладонь валидол, и не позволяла сестре стать их зрелищем. Зачем я так поступала? Не знаю. Может потому, что они чужие.
- Что я помню? Дешевую пластиковую подошву его новых туфель. Я гладила ее пальцами, рифленую тонкую негнущуюся подошву. Эти туфли купили ему они, добрые заплаканные люди. Я бы таких не купила. Было так жарко.
2. Когда он погиб, мне сказали, что его больше нет. Людям сложно произносить слово умер. Я плакала, плакала...
- Что я помню? Я была очень красиво одета. Кожаная юбка, высокие каблуки итальянских сапог. Площади, обочины мостов, правый берег, левый. Мне они мешали, эти каблуки, я все время куда-то шла.
Прибыли люди, много. Пахло борщом и жареным мясом. Я купила ему одежду. Дорогую, удобную. Белое белье, майка, трусы. Светлый манжет рубашки из под черного рукава пиджака. А туфли не помню. Было так холодно.
3. Мама ушла через месяц. Не умерла, нет. Просто села на пол, разложила вокруг себя папины фотографии и сказала: « Я так соскучилась».