Нельзя сказать что Шаня был олигофреном. До настоящего сумасшедшего он тоже не дотягивал. Хотя лёгкая ебанутость угадывалась с первого взгляда. Просто было у него некое недопонимание этого мира. И как следствие – обоюдное отторжение. Отсюда бытовая неустроенность. Очень мешала жить слабохарактерность. Это при живом общении. В виртуале же Шаня был львом. Даже не львом, а скорее мифическим существом. Этакой помесью льва, кабана и скунса. Он считал себя литературным критиком, и, когда воплощался в свой гидроцефальный образ, терял ориентацию в пространстве и времени. Лютовал до пены в реале. Потом получал виртуальной пизды и на какое-то время попускался. Со временем эти передышки становились всё короче, пена гуще, а бытовая неустроенность прогрессировала. Но весь пиздоватизм Шаниной ситуации заключался в том, что он ещё и ссался по ночам. Не без причины конечно же, нет. Причина была. И довольно веская. Дело в том, что ему снился кошмар. Навязчивый, с повторяющимся сюжетом. И главным героем в нём был Человек Без Лица. А сюжет простой, как двери. Буквально. Дверной проём, в нём главный герой. И пиздец. Шане. Лютый. Но до пиздеца он успевал уссаться.

И долго бы ещё терпела красавица жена безобидного в общем-то энурезника, но… Подкатывал к ней главврач одного закрытого заведения, любезно предложивший пристроить крайне неприятного пассажира на полный пансион за счёт казны. Естественно, с корыстной похотливой целью. На что хоть и не слабая на передок, но крайне измученная вынужденным воздержанием и убогим бытом женщина с благодарностью согласилась. Так совершился окончательный и, вероятнее всего, бесповоротный переход Шани в параллельную реальность. Но регулярное питание, прогулки на свежем воздухе и отсутствие привычных раздражителей не отразились на внешности литератора. Он не стал похож на давно кастрированного кота. Внутренние терзания по поводу своей никчёмности съедали его. К тому добавились стычки с местными обитателями и персоналом. Да и старая проблема исправно давала о себе знать. За что он был регулярно бит ссаными простынями. Терзающее душу желание показать себя, совершить поступок, стать в чём-то лучше всех и вернуть хотя бы самоуважение лихорадочно искало способа реализации.

Дед пребывал в благодушии. Главврач свалил праздновать Новый год к своей бабёнке, оставив на него заведение. И хотя Дед был всего лишь санитаром, но его здесь весьма уважали, а начальство ещё и считалось с ним. Да и понятно – афганец, десантник. На вид мужик был угрюмый - сказывались контузия и плен. И седой не по годам. За то, видать, и назвали его Дед. Да так и привыкли, а имя проебалось со временем. Любимым его занятием было вязать из гвоздей-двухсоток незатейливые фигурки. Вот и сейчас он развлекался подобным образом, коротая время до вечернего праздника. К тому же сегодня пациентам назначили маскарад. С выбором короля масок и разрешением ему через день пропускать душ Шарко. До следующих выборов. То-то будет движняк и веселуха! Дед аж заржал вслух представив себе всё это.
Когда до маскарада оставалось часа полтора, пришлось идти с обходом на предмет порядка. Много времени это не заняло и Дед решил задержаться с визитом у одной наглухо ушедшей в себя особи. Бабёнка была так себе, ну да и пох – не детей же с ней клепать. А потыкаться в тухлую пиздёнку хоть и овоща, но всяко лучше чем скучать. С полчаса безазартной ебли и наконец его стало загребать. Ещё несколько минут и Дед финишнул. А в голове как-то слишком уж мощно щёлкнул несколько раз какой-то выключатель. Дед вырубился.

Шаня трясущимися от нервного перевозбуждения руками вырезал маску. Края выходили неровными, кожа во многих местах не прорезалась до конца. Ещё бы – попробуй куском стекла аккуратно сработать. Опять же – спешка. И нетерпение. Что никак не способствовали аккуратности в работе. Но Шаню это не особо беспокоило. «Петрушки грёбаные! Чем они смогут похвастать? Бумажной хуйнёй, вырезанной из случайных журналов, спижженых у санитаров или выклянченных из-за забора у живущих в другом мире? А здесь будет нечто. Образ будет, не хуйня невнятная какая.» От предвкушения своей значимости на празднике Шаня пританцовывал. Непрорезанные места рвал от нетерпения. Все пальцы были изранены, но в азарте боли не ощущалось. Так, слабо чесались порезы. Мешала только кровь, делая кожу ещё более скользкой. В такие моменты он злился и помогал себе зубами.
Галдёж с места празднования добавил силы. Несколько рывков и в руках у Шани не просто пропуск на маскарад - билет к статусу. К славе. Пусть его после этого попробует дальше чмырить быковатая алкашня, дедующая в заведении.
Приладил маску, закрепил шапочкой и марлевой повязкой. Всё. Он почти бог. Теперь он Санитар. В несколько прыжков добравшись до сборища ряженых сумасшедших, Шаня непринуждённо вплыл на всеобщее обозрение. Восхищённый гул. Восторженность в глазах. Кучкование возле короля масок. Вот он, звёздный час. Плата за унижения. Момент веры в себя. От переизбытка сегодняшних впечатлений Шаня кончил.

Дед очнулся с болью в голове. Но какой-то далёкой. И ощущением отсиженной ноги во всём теле. Как при давней контузии. Откуда-то доносился шум, усиливая боль. Но мозг привычно анализировал ситуацию: «Руки не связаны, двери не заперты, охрана не выставлена. Видать не ожидали, что так быстро очнусь.»
Решётки на окнах проверенных помещений не оставляли шанса на тихий уход. К тому же боль становилась нестерпимой. Лишь волна злобы слегка приглушала её. Вариант только один – разведка боем и прорыв. Перспектива повторного плена у духов не то, чтобы пугает - просто не рассматривается. «Если не уйду, то положу сколько смогу. Порядочному индейцу неприлично в одиночку уходит в Страну Вечной Охоты.» Да и фактор внезапности давал шанс. И дед ломанулся на свет и шум.
Первого попавшегося на пути откинул ногой в живот и схватил за горлянки оказавшихся за ним. Разом раздавил оба кадыка, но так и не сделал следующего шага вперёд, застыв в ступоре – на него смотрел карикатурный он сам.

Шаня обернулся на диссонирующий шум и привычно пустил струйку по ноге - с двумя тряпично повисшими в руках обладателями примитивных масок на него смотрел Человек Без Лица.