Есть у миня кот, имя которого вапще нихуя не важно, а важно то, что это песпезды ебанутая скотина, заебавшая до невозможности, и терпеть которую никакой мочи нету. Чудище это было притащено с какой-то помойки, моей не в меру сердобольной супругой, которой нравятся коты, сабаки, шиншиллы, шубы, ну и вапще фсе беспезды пушистое. С самого своего котячьего децтва отличался он крайней ебанутостью. То насерет посреди комнаты, то начнет ловить только ему одному видимые предметы, и ссать где не попадя, в том числе и в ботинки. Пиздюли и ласка нихуя не помогали вбить в кошачий череп хоть сколько-нибудь информации, о том, что делать можно, а что нежелательно, потому как в том черепе, по всей видимости мозга не имелось вовсе, а было насрато.
Немного повзрослев, но нихуя не добавив себе ума, кот усек одну только деталь- срать и сцать нада на улице, иначе будет больна. Однако понос в башке, образовавшись в какое-то подобие извилин, усек суточный ритм домочадцев, и в будние дни, когда я поднимался на работу в семь утра, котяра мирно дрых на кресле, всем своим видом показывая, что ему похуй на утро, на работу, и на все остальное вместе взятое.
Ситуация менялась в выходной день, когда мне хотелось выспаться после принятого количества горькой. Кот начинал блажить дурным голосом  уже в пять утра, выпучивая глаза так, будто у него из жопы уже полезло, а учитывая проблемы межушного ганглия у жены,  так любящей всякую няшку, ну и шубы конешно, выпускать эту тварь на улицу прихадилась естественна мне. Процесс сопровождался в первую очередь одеванием, зима хуле, да к таму же жуткая пахма, от которой сушняк давил так, что язык прилипал к небу. Котяра обычно успев получить пинка в сраку, вылетал из дверей как торпеда, не оставляя даже следов на снегу в радиусе двух метров, слышал обычно «пидорас ты ебаный», ну и еще много всего лестного. Делал он это явно нарочно, с целью не дать мне выспаться, хотя какой толк ему был от полученных пиздюлей оставалось загадкой.

Проблема решилась неожиданно, да и не специально в общем-то. Дело в том, что в очередной мой выходной, котяра попросившись до ветру, не учел мое личное состояние, которое не располагало к мирному урегулированию, в том числе и за укушенную пятку  . В порыве гнева, вместо галош, я натянул свои старые берцы. Шерстяной пидорас, присев и ожидая очередного ускорения, помыслить своей извилиной о таком конечно не мог. Дальше все пошло споро, получив па яйцам, жопе и хвосту, кот был кастрирован, без вмешательства ветеринара, пролетев при этом метров пять, и с диким мявом вонзился в сугроб. 

По прошествии пяти недель, подруги жены, которых она принимала у нас дома, хвалили котика, наперебой кричали «какой он у вас стал спокойный и миленький» не подозревая о причине такого перевоплощения.