- Давай, пей уже, блядь… 
Зубы лязгнули о стекло.  Глотала с трудом, но выхлебала до дна и снова уткнулась в подушку. Виктор отставил пустой  стакан в сторону и  намотал на руку слипшиеся волосы. Отодрав голову  от постели, в очередной раз  сунул девицу в недомытый пластиковый таз неоновой молодежной  расцветки. Она послушно начала выдавливать из себя начинку,  словно лабораторная кобра, отдающая последние капли яда в чашку Петри. В спальне разило бомжатником, и впечатление уже не могли спасти ни шелковые простыни, ни итальянский траходром с ортопедическим матрасом.

Виктор всегда был чувствителен к запахам. Что  и стало причиной его расставания с предыдущей пассией, занимавшей  весь свой день  исключительно натиранием своего выхоленного тела всякого рода кремами, мазями, молочком и лосьонами  с какими-то  сраными «живыми молекулами». 
Вся эта элитная парфюмерия  имела гадостное свойство существовать в виде утренней, дневной, вечерней и ночной ипостасей, не оставляя шансов спастись от разлагающей мозг вони. Не помогали ни проветривание квартиры, ни уговоры. Заснуть в этом удушливом облаке удавалось с большим трудом,  и просыпание было тяжелым, словно с похмелья.
Необходимы были решительные меры и  в одну из бессонных ночей, измученный нечеловеческим ароматом женского тела, Виктор, собравшись с духом, увесисто вломил красотке локтем в ебло. Когда стихли рыдания и фингал под глазом был заретуширован (живыми, блядь, молекулами), виновник недоразумения  пояснил, что ему часто снятся сны спортивного содержания, во время которых он себя не контролирует,  о чем глубоко сожалеет. 
Пахучее создание пребывало в раздумье до следующего вечера. Потом, видно что-то для себя решив,  намазалось с ног до ушей двойным количеством элитной мерзости. Вероятно, с её стороны это означало прощение, что, однако,  никоим образом не устраивало самого Виктора. Нужно было поднимать отношения на новый уровень, и выбор был сделан.
Ровно в час ночи был мощно пробит штрафной в жопу мирно сопящей рядом любимой. В результате та успешно пропахала лицом по полу  спальни до входной двери, тем самым как бы наметив для себя направление дальнейшего исхода.  Автор гола несколько раз крайне неубедительно просил прощения, но потерпевшая сторона  собралааксессуары  и,  щедро замазав на лице следы спортивных достижений  сожителя, убыла в неизвестном направлении.
=============================================
Вероятно, всё это и подтолкнуло  Виктора через какое-то время попытаться найти себе нечто более натуральное, человекообразное. У новой девицы с натуральностью было всё в порядке, о чем свидетельствовали валявшиеся на полу белые трусы с коричневой полоской на жопе. Да и  глядя на табло юной натуралистки, хотелось надеяться на какие-то её внутренние неоспоримые достоинства, часть из которых, видимо,  сейчас и колыхалась в пластиковом тазу.
Поначалу, притащив её домой, Виктору показалось, что в этот раз точно всё должно получиться.  У него даже засосало в желудке в предвкушении домашнего борща, который девица, несомненно, должна была уметь готовить искусно  и аппетитно (ну с таким-то еблом…).
Поэтому и выебатьобъект он постарался максимально добротно и даже позволил себе предварительные ласки, погладив её дважды по жопе и единожды по пизде.  Что  повергло неизбалованное создание в состояние культурного шока и заставило изумлённо икать без остановки, не давая возможности  уснуть её новому хозяину. Вскоре икающая дива была отправлена на кухню, и это  позволило Виктору, наконец, отправиться в мир грёз  и сладостных снов о вкусной и здоровой домашней пище.
Пробуждение, однако, показало, что ожидания вчистую разошлись с реальностью. Девица, сидя ночью в окружении кухонного евроремонта, напрочь  изменила самооценку и пришла к однозначному  выводу, что раз уж ебут её не в лифте, а дома, да ещё и ласки там всякие, необузданные, значит мужик точно запал на неё, стопроцентно, блядь,  и что-то есть в ней такое - сказочное, нереальное… Прынцесса, блядь…. На радостях королева красоты залезла рылом в холодильник и вылакала полбутылки  Чиваса ,  закусив немытой морковкой.  Отборное импортное пойло не пошло впрок демократичному организму и было отторгнуто им с негодованием.
Утром покачивающаяся дева, стоя у дверей, одобрительно улыбнулась Виктору и хрипло сообщила:
- Ну,чо… Я вечером приеду.
В конце этой фразы не было даже намека на вопросительный знак,  и невыспавшийся кавалер покрылся холодным потом
- Я… это… мне к бабушке надо съездить … помочь там… - неожиданно для самого себя быстро  нашелся Виктор
-Ммм… - разочарованно промычала девица и, щедро обдав поклонника букетом  рвотных масс, чмокнула его в щеку
-Ну ладно… тогда звони, как приедешь…
-Ага, жди – постарался не соврать любитель натурального.

==============================================
Закрыв за дамой дверь, Виктор сел на стул и задумался. Накатила усталость, захотелось забиться в угол, никого не видеть и ничего не слышать. 
- Может, и правда к бабке Ане поехать на пару дней… - стукнуло вдруг в голову.
  Спустя полчаса машина выехала за город. Еще  километров  через пятьдесят тяжелое нависшее небо стали прокалывать всё более уверенные лучики солнца и вскоре вокруг уже всё горело цветами уходящей осени. Виктор приезжал к бабуле совсем редко, последний раз года три назад, хотя та звала его постоянно, обещая поить молоком, которым коза Машка прилежно снабжала и её саму и прожорливых соседей. 
Притормозив у местного рынка,  он несколько минут наблюдал за людским муравейником из дачников, алкашей и чурбанов. Во всём этом движении ему чудился неведомый смысл, какая-то высшая цель, которая и успокаивала и сулила надежду. Настроение стремительно улучшалось и к тому времени, когда машина заехала в заулок, Виктор уже чувствовал себя реанимированным.
Баба Аня встретила его, радостно охая, гладила по руке, то сокрушаясь чему-то, то прижимаясь к нему седой головкой в выцветшем платке. Сразу усадила за стол, навалила какой-то еды, вкусной и жирной. Домашняя пища ударила в голову, вместе с нею легко проскочили и пару стаканов качественного бабкиного домоделанного бухла. Отвалившись от стола, Виктор с трудом перебрался на диван и широко зевнул, почувствовав себя разморенным и почти счастливым.
- Поспи, поспи, милый. … А я пока к ветеринару по делам съезжу – уже проваливаясь в сон, услышал он бабу Аню.

=================================================
Через час Виктор проснулся, как будто что-то его толкнуло. Прилив был необыкновенный, казалось,  внутри всё кипело и дрожало. Наверное, древние герои именно в такие моменты и совершали  свои великие подвиги, оставляя след в веках. Бурлящая внутри сила требовала выхода. Виктор встал, подошел к окну, некоторое  время смотрел на улицу, потом резко повернулся и уверенными шагами вышел в заулок. Вдохнул чистый холодный воздух, улыбнулся и, перейдя через двор, зашел в небольшой, но уютный бабкин хлев.
Уже устроившиеся на насесте куры зашевелились, петух недовольно что-то заклекотал. Привязанная Машка покосилась на гостя, но, видимо, сочла его недостойным внимания. Виктор подхватил веревку, которая ограничивала козью свободу, и, затянув до упора, лишил её этой свободы полностью. Потом неторопливо зашел сзади, правой рукой схватил бедную Машку за хвост, а левой залез себе в штаны и достал окаменевший член.
Какое-то время в хлеву были слышны только хрипы и полузадушенное блеяние. Куры потрясенно молчали, неизбалованные подобным зрелищем. Закончив, Виктор вышел во двор, постоял минутку глядя на заходящее солнце, потом вздохнул полной грудью и вернулся в избу. Там он разделся, посидел еще немного в наступающей темноте, не включая света и улыбаясь, как ребенок, получивший желанную игрушку. Улыбка так и не сходила с его лица, когда он вновь уснул без снов и проспал до утра безмятежно, как в детстве.

  ===========================
Открыв глаза, он не сразу осознал, где находится и почему дышитсятак легко и свободно, внезапно всё вспомнил и растроганно прошептал:
- Машка…Машенька…
Баба Аня уже вовсю гремела посудой, накрывая завтракать
- Ох уж вчера так задержалась у ветеринара, пришла, глянула – а ты всё спишь и спишь, умаялся совсем,небось, в городе-то. Ну, ничего, отдохнешь, окрепнешь. Садись милый поешь, молочка попей…
Виктор сладко потянулся, встал и прямо в трусах босиком прошлепал к столу. Умываться и чистить зубы было лениво, к тому же совсем не хотелось расплескать то светлое, что теплым комочком дремало в груди. Где-то краем сознания он вполуха слушал бабу Аню, наслаждаясь комфортом души и тела.
- Ох,  а Митька-то с утра сам не свой, как бес в него вселился. Вон рожищи-то свои выпятил, што сабли. Всё никак руки не доходют  свести к ветеринару спилить их от греха…
Виктор, сидя за столом, повернул голову к окну и увидел посреди заулка Машку, на шее у которой болталась обгрызенная веревка.
- Подожди, бабуль, какой Митька… - еще не веря самому себе, прошептал Виктор. -  А как же Машка…
- Так Машку же я вчера к ветеринару отвезла на попутке, он её седни и обратно привезти обещался. А Митька-то уже третий год у меня – эвон как вымахал-то, ирод.
Внутри у Виктора с тихим звоном что-то лопнуло и разлетелось на осколки. Как в тумане, он снова повернулся к окну.  Митька неподвижно стоял посреди двора и налитыми кровью глазами следил за окнами.
- Господи… стыд-то какой… - вдруг полыхнуло в мозгу.
  Всё чистое и благородное, пробудившееся в душе,  было бесцеремонно растоптано каким-то козлом.
-Ах ты, тварь…- потрясенно пробормотал Виктор – Ах ты, гнида пидорская…
    Словно во сне, он поднялся и в одних трусах вышел в сени, сунул голые ноги в галоши, снял со стены колун и шагнул за порог.

  =============================================
  Ночью слегка подморозило, и трава местами сверкала блестками тающего инея. Виктор, не ощущая холода, сделал несколько шагов и остановился. Митька, не шевелясь, молча смотрел на него. Считать себя пидорасом он явно был не согласен.
  В груди у Виктора душноразгорался кроваво-красный шар ненависти. Он перехватил топор обеими руками и поднял его над головой. Митька напрягся и сделал шаг навстречу.
- Пи-и-идар!...-высоко и тонко закричал Виктор и, спотыкаясь, бросился в атаку.
Через пару минут всё было кончено. Самурай и тигр лежали рядом на замерзшей земле. У Виктора был несколько раз пропорот живот, и кровь вытекала из него слабеющими толчками. Митька лежал с перебитым позвоночником. На его разрубленной морде словно застыла кривая улыбка, которую не могли испортить ни болтающийся вытекший глаз, ни кишки Виктора, запутавшиеся в рогах.
  Мир словно заледенел в холодной утренней тишине. В избе в глубоком обмороке лежала баба Аня. Соперники дышали всё реже и тише, не отводя мутнеющего взора  друг от друга. В единственном глазу Митьки словно застыла мука от невозможности выговорить что-то важное, последнее в этой жизни. Виктор угасающим сознанием попытался почувствовать противника  и, уже остывающими губами, почти наугад  прошептал:
- Машка?...Машенька?...
  В Митькином взгляде вместе с уходящим бытием что-то мелькнуло и, теперь уже мертвый, его глаз строго и бесстрастно следил за последним выдохом человека.

  =============================================
Поздно вечером, когда  разъехались менты и машины скорой помощи, к дому подъехала потрепанная временем «буханка». Из неё вылез человек, зашел во двор и долго стучал в дверь избы. Потом недовольно выматерился, выгрузил из машины козу, завел её в заулок, захлопнул калитку и уехал.
  Машка осторожно прошла по двору, нервно вздрагивая от запаха подмерзшей крови. Потом подошла к двум самым большим темным пятнам, встала, коротко проблеяла что-то и насрала ровно посреди между ними.
Зима была уже рядом, бесчувственная и омертвелая.