Лет в одиннадцать на новогодние утренники переодеваться во всяких сказочных героев я перестал. Во-первых, я считал, что уже взрослый для этого карнавала родительских поделок из крепдышина и елочного дождика. Во-вторых, до настоящих ролевушек я еще не доров. В-третьих, вы заметили, что девочек обычно переодевали в снежинок и прочих принцесс и королев, и это было действительно мило. Они были все такими воздушными, как пироженки-бизе. А мальчиков переодевали в унизительные костюмы кроликов и прочих клоунов.
И вот я, бесстрашный и неудержимый, тот самый сорви-голова, который отпиздил Лешу Смакина и завоевал право целый день играть единственным в группе грузовиком с не сломанными колесами, вдруг телепартируюсь в какого-то сраного зайку с ушами из гофорокартона и хвостом из помпона шапки двоюродной сестры. Это же крушение авторитета и потеря лица, от которых мне уже не оправиться никогда!
Короче, мне было стремно водить хороводы в костюме зайчика-трансвестита. Ну, какой я зайчик в одиннадцать лет? Откровенно скажем, херовый я зайчик в одиннадцать лет. Нет, но, найн, ноу!
До этого я конечно же с театральными переодеваниями еще как флиртовал. Благо мама у меня рукодельница и искусница, изголялась как могла. То я видите ли виделся ей отважным мушкетером в шляпе, сделанной из ее летней панамы и с искусственной ромашкой вместо пера. Получился этакий пасторальный пастушок с нашитыми на рубашку православными крестами, вырезанными из простыни. Впечатления я вызывал, мягко говоря, странное. Не понятно было, то ли вам защищаться, как порядочному гвардейцу кардинала, то ли наложить на себя крест щепотью и побежать каяться в грехах в ближайшую синагогу.
И если бы не пластмассовая красная сабля, дела были бы совсем плохи. Пришлось танцевать вокруг елки в этом одеянии вооруженного монаха-расстриги, а для того, чтобы не объяснять всем по сто раз, что я не долбоеб, а настоящий королевский мушкетер, просто у меня день неудачный, я орал через каждые десять секунд "Каналья!", "Защищайся, щенок!" и прочие реплики из репертуара Боярского. Я даже попытался спеть песню про Красавицу Икубку. Правда слова знал плохо и меня немного смущала румынская фамилия этой самой красавицы.
Потом я был пиратом. Тогда костюмов, кстати, не продавали. Во всяком случае у нас. Потому пират из меня получился тоже не вот тебе прямо Джек Воробей. Треуголку изображала шапка из газеты "Советский Спорт". С головными уборами вообще все было не очень хорошо. Было такое ощущение, что в пираты меня завербовали прямо со стройки гастронома, где я успешно и с огоньком трудился маляром.
Зато повязка на глаз удалась на славу. Настоящий бинт! Мама его выкрасила черными чернилами. Поэтому маляр оказался еще и раненным. Ботфорты делали так: на мои зимние сапоги надевались картонные накладки, типа труб. Они для пущей нарядности и великолепия были обшиты золотым дождиком. Типа вот, смотрите, какой я успешный и богатый пират, у меня даже сапоги золотые, а вы все тут говно какое-то, зайчики и снежинки. А я пират, а не хуйня какая- то. Из оружия мне полагался пластмассовый пистолет типа парабеллум и деревянный самодельный нож. Вполне достаточно для пирата, я считаю. А вы разве видели других пиратов? Ну и дураки! Говно это, а не пираты. У пирата должны быть сапоги из дождика, сука, и шапка из газеты.
Наиболее удался попугай. У бабушки на чердаке валялось старое и очень блохастое чучело совы. Почистив эту мертвую птицу одежной щеткой, мама крепко накрепко привязала его на мое плечо веревкой. Я ходил вокруг праздничного зала, тыкал кого нипоподя этим ножом и орал "Пиастры!", "Сто якорей мне в глотку!" и другие шутки из соленого морского юмора.От вида меня с чудовищем на плече дети плакали и убегали в соплях не дождавшись дедушку Мороза и его подарков. А один мальчик даже обосрался, что за неимением в те поры памперсов выглядело настоящей катастрофой. Потому что обосравшийся зайчик на новогоднем утреннике был крайне не желателен всем.
Ну, потом было так, по мелочам. То кот Матвей в шкуре из старой цигейки, то рыцарь в шлеме из обувной коробки и латах из сетки-рабицы.
У друга моего Владика, мама была менее творческим человеком. Поэтому он то был разбойником, наряд которого состоял из школьного костюма и залихватской перевязи из елочного дождика на голове, то милиционером, наряд которого состоял из школьного костюма и значка "Юный друг милиции" на лацкане пиджака, то строителем, наряд которого состоял, как не трудно догадаться, из школьного костюма и строительной каски, которую Владикин папа, работавший прорабом, спиздил на работе.
Одним словом, сегодняшним детям несказанно повезло. Вернее даже не им, а их родителям. Хотя...как сказать, творческая составляющая явно потеряна навсегда.