- ….нехуй шляться у периметра объекта блять. Танцуй сука! Танцуй блять! По-русски ни бэ ни мэ? Ты у меня сейчас не только по-русски запонимаешь, ты сейчас и православие до кучи примешь. Боец ко мне! Отведи этого урюка к обрыву и определи при попытке к бегству. О, бля гляди,  запонимал! Танцуй сука. На тебе в ноги для ритма. На! Танцуй бля! Когда меня ты позовеееешь, боюсь тебя я не услышуууу, лишь только дождь стучииииит по крышаааам, тарарам запевала доооождь, запевала доооождь. Беги сука бегом! Беги блять отсюда!

-  Выселок-Трубке… Выселок, ответь Трубке... На связь Выселок!...
- На связи...
- Что за стрельба там у тебя, Живодеров? Что у тебя там творится опять?
- Местная общественность, дает концерт доблестным российским миротворцам, тащмайор!
- Ты заёб уже со своими выкрутасами Живодеров! Ты чего как маленький? Тебе сколько лет? Вот ты до сих пор еще в лейтенантах и ходишь. И фамилия же у тебя  прямо твоя.
Ты почему не доложил, что пришел продуктовый кунг? В пятнадцать часов, к командиру части. Тебя опять вчера пьяного патруль в военном городке останавливал. Ну сколько можно Живодёр? И как твоя будущая Живодериха с тобой жить то будет? Там кстати куры голландские в кунге пришли. По одной коробке в руки. На тебя оставить? А то контрактники всё разберут.
- Не, тащмайор не надо. У меня аллергия на курятину.
- ПрИнял…
***********

Тем, за кого третий, молча, не чокаясь.
1994-96

**********
  Наряд по КПП, был последним нарядом для без пяти минут демобилизованного, рядового Ивана Рябова. Хотя в этих местах не говорят  «последний». Принято говорить -  «крайний». Служивые народ суеверный. Особенно там,  где бородатые аборигены делят власть, а простой человек может лишится жизни только из-за продовольственного пайка, полученного в гуманитарной миссии.

КПП небольшой части, стоявшей в горах, находился на отшибе, далеко от основных строений и перекрывал бетонную дорогу, идущую серпантином от перевала, что  в пяти километрах ниже.  Фанерная будка с кушеткой, столом, полевым телефоном и ворота из сетки – рабицы, с  тянувшимся от них в обе стороны ограждением из столбов с колючей проволокой, перекрывающим подходы к части там,  где это позволяли обрывы, скалы и небольшие ущелья. Всё на месте, ничего никуда не пропало, так и будет стоять до второго пришествия. Пост сдал. Пост принял. Ну и заебись.

В наряде  всего  два человека, и его старший, лейтенант Живодеров, сказав что подойдет чуть-чуть попозже, ушел вниз по склону к автопарку, прихватив с собой портативную радиостанцию. Рябов знал, что Живодеровское ''чуть-чуть'', означает почти весь световой день (в наряды здесь заступали утром, а не вечером как во всех путёвых частях). Поэтому можно  особо не напрягаться с несением службы.  Автоколонн не будет, возможны лишь  редкие одиночные машины. Местные пастухи обходят КПП стороной – придурок  Живодёр любитель поиздеваться, а о воинах аллаха ничего нового пока не слышно.
Где-то в сорока километрах от этих мест, в Красной балке, в начале весны заперли довольно большую группу моджахедов.  С неделю назад, в местном министерстве обороны объявили о ликвидации  боевиков. Российские «миротворческие» вертушки  хорошо в тех местах поработали, а вернувшиеся оттуда наши десантники – « наблюдатели», рассказывали что делать там нечего, кроме как собирать обгорелые останки человеческих тел. Но местные власти  все равно были  на чеку, дороги под контролем, а на перевале стояла рота президентских гвардейцев, усиленная танком. Да хрен забить на всё на это Рябову.  Он, в этот последний день весны девяносто шестого года, каждую  минуту  дышал демобилизацией.

Солдат растянулся на кушетке, поставив свой АК-74 в угол, рядом со стопкой коробок  с какими-то  импортными курами в целлофановых упаковках -  Живодеровскими «замутами» с  прапором, старшим в недавно прошедшем здесь  продуктовом  кунге.  Ваня не любил оружие.  У него не было зарубок на цевье автомата, как у некоторых «рембо» в его роте. Хотя нет, одна была. На грызущей его иногда по этому поводу совести.

Их взводный, старший лейтенант Зайцев, для своих солдат был самым лучшим человеком на земле. Его даже не называли ''шакалом'', как всех офицеров.  Добродушный молодой весельчак погиб на охоте.
В честь прибытия, какого-то важного полковника из Москвы, решили поднять кабана. С помощью местных, организовали травлю. И нарвались на боевиков, которых не должно было быть в этом районе. Пока приходили в себя, вызывали дежурную группу, и десантников находящихся на площадке на усилении, моджахеды утащили взводного и успели поиздеваться над ним, пытаясь снять с него кожу, но из-за острой нехватки на это занятие времени, просто отрезали ему голову.
Одного злодея удалось поймать. Остальных погнали дальше в горы, передав моджахеда  солдатам взвода убиенного старлея , с приказом привести в особый отдел.
Пятеро срочников повели боевика. Среди них был и Рябов. На их пути, уже почти у самой части, находилось заброшенное  футбольное поле с  воротами сваренными из железных труб. Вот к ним  пленного и привязали. И как по футбольному мячу... Впятером, со злостью. Убивать не хотели, просто больно было смотреть  на растерзанного Зайцева. Им всем потом пришлось  давать объяснения в особом отделе, по поводу смерти пленного бандита. Дело замяли, с помощью командира части, в виду известных причин, но Рябов там не один раз вспотел до мокрых майки и  трусов.

В общем то,  Иван был не из  робкого десятка. И  первое время после призыва , частенько «наступал на швабру», когда не находил общий язык со старослужащими в плане постирать чьи то носки-трусы- портянки,  и отсвечивал  потом лиловыми полушариями под глазами. Но  конечно не избежал того, что было положено «неуставняком»  по сроку службы. Например, частенько растянувшись над кроватью, уперевшись ногами и руками в дуги, кричал – « крокодилы сушатся!!!». Да и много еще чего.  Деды народ креативный и  репертуар у них разнообразный.

Конечно драил сортиры. Хотя в армии сортиры драили все. А тот, кто говорит что их не драил, драил их больше всех. Потому что в армии сортиры драили все. Даже министр обороны. Который когда – то  был курсантом первогодком и тоже драил сортиры.

Если говорить о Рябове как о призывнике, то там всё банально и просто как у многих в то время. Закосить от армии, ему можно было только путем отсечения какой нибуть конечности циркулярной пилой. Именно о таких говорят – здоров как бык. А об институтах, университетах, и прочих отсрочках, нельзя было и думать по причине отнюдь не блестящих способностей Ивана, еле закончившего среднюю школу, и с трудом сводящей концы с концами матери, при наличии беспробудно пьющего отца. И проторчавшего почти месяц на различных приёмниках,  Рябова отправили в Среднюю Азию. Он конечно не хотел, но у него  особо никто разрешения не спрашивал, а  мольбы его  матери по инстанциям, были заглушены грохотом начавшейся первой Чеченской войны.

Вообще служба Рябову давалась нелегко. На первых месяцах, Иван накосячил как только смог. Сразу после карантина, ночью, в наряде, уснул на тумбочке дневального. Это был сильный залет. Уснул сам - проебал товарищей. За это били  всем колхозом, руками и ногами  до больничной койки, а командование смотрело на такое линчевание сквозь пальцы. Нечего так жестко устав нарушать, в зоне чрезвычайного положения.
Рябова  не били, но командир роты капитан Алексеенко , здоровенный, лысый  амбал с физиономией грабителя из подворотни, люто его за этот случай невзлюбил. Приказал ему очистить без подручных средств, общий солдатский сортир. Дело было зимой, и  Иван ничего лучше не придумал, как засыпать сортир на двадцать отхожих мест, хлоркой. Целый мешок высыпал. Как он это умудрился сделать, никто до сих пор не знает. Ротный, следом же зашел справить малую нужду, и потерял сознание от паров хлора. Еле вытащили. Рябов навек попал в черный список ротного. А это было очень плохо. Потому что ротный обычно здоровался по утрам с построенным личным составом, словами -  « Я вас блядей, предупреждаю». Такой вот, человек был.
Дальше как по накатанной дорожке. Стоит только один раз залететь, как говорится.

В части была вертолетная площадка. Недалеко афганская граница, и вертушки то и дело садились у них. Ранним утром, еще до подъема,  в роту забрёл не совсем трезвый командир экипажа, оказавшийся  еще и как на зло земляком Рябова, стоявшего  дневальным. Летун предложил Ивану сделать круг над районом, а то, что Иван в наряде,  и покидать пост нельзя - мало ебущий фактор. А то что ротный тащкапитан будет ругаться, так он летун - целый майор! И ебал он, и в  рот, и в жопу всех капитанов вместе взятых. В общем не ссы, полетели землячок! Тем более никто об этом не узнает, а мы никому ничего не скажем, и вообще мы быстро туда-сюда. Ну Рябов и полетел.

А где-то месяца за полтора до этого, рядовой Вова Тюлькин сослуживец и ровесник Рябова по призыву, удрученный тяжелой судьбой армейского «духа», решил поставить точку всему этому злу. Радикально. На рассвете, он, покинул котельную где стоял на смене, и  забрался выше в горы к старому стрельбищу, за которым была пропасть. Она была ужасающе глубока. Настолько, что проходившая неподалеку асфальтная дорога, сверху казалась сереньким шнурком, по которому быстро ползут непонятные букашки. В общем Тюля тоже полетел. Но видимо  осознав что он наделал, метров через пять-семь вцепился за росшее прямо из скалы небольшое дерево. Его вопли услышал местный чабан пасший неподалеку овец, который и поспешил в часть,  сообщить об увиденном. Поседевшего на левую часть головы, Тюлькина подняли с помощью пожарных шлангов, отправили в госпиталь и благополучно комиссовали с соответствующим диагнозом.

…Рябова искали все. У пропасти дежурила пожарная машина,  местность в низу прочесывалась. Четыре часа, пока Иван наслаждался полетом, командир части, морально насиловал капитана Алексеенко. Когда Рябов прилетел, Алексеенко готов был изнасиловать его физически.
Но Иван,  отделался гауптвахтой.

Сейчас, когда служить оставалось две недели, всё это вызывало на лице Рябова  снисходительную улыбку. Скоро домой. Что такое дембель? Дембель это голубоглазая девушка, в легком, воздушном платьице  и  босоножках, из которых торчат маленькие, чуть влажные пальчики с аккуратным педикюром. Свежая, как только что выпеченная булочка с малиновой начинкой.

Уже больше года, как Алексеенко нет в живых. Банальная бытовуха. Ротный раньше времени сменился с дежурства, и застал у своей жены, в военном городке, какого-то молодого лейтёху.  Оба были вооружены. После словесной перепалки, лейтенант швырнул в Алекса гранату. Алекс успел выпустить очередь. Взрывом вышибло входную дверь и окна квартиры. Женщина чудом не пострадала. Мужчины мертвы. Видать правильно говорят – возвращайся домой вовремя.

Последняя капля в чаше терпения, переполнившая Алекса относительно Рябова, случилась незадолго до этой трагедии.

Вокруг части в изобилии росла анаша. Солдаты, меняли ее у местных, на всё что можно было найти и спиздить в каптерке – старые сапоги, берцы, плащ-палатки, вещмешки, комплекты ОЗК и т.д. Пастухам всё нужно. В чудо - траве нехватки не было. А Иван совершенно не испытывал никакого эффекта от этой дури. Наверное, потому, что раньше не курил ее никогда. Хотя шмаль, по мнению бывалых пацанов была зачетная.

В ту ночь, Рябов составил компанию сослуживцам, решив что его опять не раскумарит. Алексеенко, как раз был начальником патруля по части. И звёзды сошлись на небе. Рябова на этот раз раскумарило . Торкнуло до пересохшего рта и слуховых галлюцинаций, а затем сморило на сон так, что он, упав пару раз  стоя у тумбочки дневального, забил на всё, и пошел спать в спорт-комнату.
Алекс, долго не мог зайти в казарму подчиненного ему подразделения.  Второй дневальный и дежурный сержант, наивно думая что Рябов бдит службу, спокойно спали  в каптёрке. Устав бить ногами  в дверь, Алексеенко вполз через окно в спорт-комнату, обнаружил там спящего Рябова, разбудил его  по голове прикладом автомата, найденной где-то веревкой связал ему руки... и повел расстреливать.

Он на полном серьезе, вывел Рябова за казарму, поставил его на колени, перезарядил автомат, и наставил дуло ему в голову. ''Я ёбну тебя сука'' - кричал Алекс. Рябов скулил как собака и мямлил что-то вроде - ''не надо, не надо, пожалуйста''.  Хороших в общем отхватил...

Вообще то, рукоприкладство в армии некоторым образом способствует развитию прогресса в солдатских мозгах. Если человеку дать пиздюлей, то он, вдруг, обнаруживает в себе таланты, о которых раньше и не подозревал. Рябов например, научился добывать сигарету «CAMЭL» в горах Средней Азии, в три часа ночи, в девяносто четвертом году. При этом если не удалось раздобыть оригинал, вполне подходила  ''Лайка'', на которой не было никаких надписей и можно было на сигарете, черной ручкой тщательно вывести  слово - ''Кэ-ме-л''. Даже на кириллице. Пьяным старослужащим не до  тонкостей.

Он вместе с товарищами по призыву, мог посреди ночи, строго за пол-часа «сообразить» сковородку жареной  картошки с мясом.  Картошку они легко находили в столовой, а вот с мясом всегда были большие проблемы.

И духи  бежали на помойку. Выковыривали, остатки тушенки из банок, подбирали другое что-то похожее на мясное. Потом обратно в столовую, жарить все это, сыпать  пряности  и нести дедам в  казарму. Да, пиздюли, обоюдополезное дело – соглашался Рябов, и щедро раздавал их направо и налево  когда дослужился до дедушки. Только никогда не посылал духов ночью, за жареной картошкой с мясом. Он знал куда они побегут.

Шум, похожий на звук работающего двигателя оторвал  Ивана от воспоминаний. Вышел посмотреть. Никто не едет. Это чертово эхо в горах.
Скоро дембель. Дембель это дом, а дом, это  мама. Он недавно написал ей,  что бы скоро ждала.

Письма. Они несут с собой не только радость.  Давно, во взводе тогда еще живого Зайцева, бойцу заступающему в караул, пришло сразу два письма. Парню вот-вот идти на дембель. Вообще-то выдавать письма солдату перед караулом, запрещено. Мало ли что там в письме? Может быть, любимая девушка, пишет парню что бросает его. Коза. Это частое явление в жизни. А у солдата всё-таки ствол. Боевой. Но Зайцев, увидев, что пацану написали отец с матерью, закрыл глаза на выдачу. Зря. Родители паренька в разводе были. В первом письме, отец, зная о демобилизации сына, просил его не приезжать к нему, а ехать к матери. Мол другая семья у него уже, детишки скоро будут. Второе письмо от матери.  Та же история. Езжай к отцу, другая семья. Солдат заступил на пост, приставил автомат к нижней челюсти и выстрелил.

Парень сам выбрал свою судьбу. Хотя чаще судьба выбирает человека.  Летом девяносто пятого, боевики обстреляли автоколонну части. Погиб офицер.  Цинк  для гроба погибшему, солдаты снимали с  оружейной комнаты старой казармы, шедшей на слом. Шутили, смеялись, как буд-то на «ты» они, с  костлявой старухой в капюшоне с  косой. Ну викинги бля. Берсерки. Самым остроумным, был  обычно  всегда молчаливый Олег Чернышев, контрактник из подмосковного Дмитрова. Через месяц, они той же командой снимали цинк с этой же оружейки  уже Чернышеву, убитому на рынке, на окраине небольшого города, расположенного внизу в долине. Только теперь  никто не смеялся.

Резко затормозивший возле ворот КПП, грузовой автомобиль, вернул Рябова в реальность. Он  повесил автомат на плечо, вышел из будки открывать ворота и замер, широко раскрыв глаза. Так приблизительно бывает, когда наклоняешься  сорвать цветок в высокой траве, и вдруг видишь почти перед носом, большую ядовитую змею.

Взгляд скользит секунду не больше. Но перед глазами, как будто показывают кино в замедленном виде. Край ворот, потом колесо, крыло автомобиля, дверь кабины, ты  готов  поприветствовать  водителя, и взгляд останавливается на лобовом стекле и кузове грузовика, битком набитом вооруженными людьми.  Первая мысль -  это какая-то идиотская шутка. Вот так вот, зло, перед самым дембелем, с тобой кто-то пошутил.
Иван лихорадочно соображал. Доли секунды, наверное. Он даже в окопчик у будки не успеет отбежать. Изрешетят. И в будке изрешетят. То, что это были моджахеды - ''вовчики'', Рябов даже не сомневался.  Обросшие, будто вяленые лица, длинные как у женщин  волосы, и одежда одного цвета с дорожной грязью.. Это от долгого нахождения в горах, в звериных условиях. По крылу  и  двери кабины, бежала линия пробоин от автоматной очереди. На кузове сломанные и расщепленные доски. Где-то захватили машину.

К бетонной дороге, ведущей от перевала к площадке, примыкала еще одна - грунтовая. Ее когда-то использовали во время строительства части, в советские времена. Потом перекопали. Она во многих местах обвалилась и  заросла кустами. В общем забыли.  А видно по ней можно было проехать.
Иван с суровым видом на бледно-зеленом лице  двинулся к воротам, демонстративно сняв автомат с предохранителя.

Утешала лишь одна здоровая мысль - если бы они хотели его убить, то уже давно убили. Моджахеды  глядели на Ивана, как собаки ждущие команду ''фас''. Дверь открылась, и из кабины спрыгнул человек одетый в китель защитного цвета, и брюки галифе. На голове маленькая белая шапочка. В отличии от остальных, у него были  аккуратно стриженые , небольшая бородка и усы. Это видимо был их предводитель, и скорей всего  мулла. Подойдя к воротам, он на русском языке, почти без акцента сказал: - '' Солдат, не надо бояться. Вызови сюда вашего главного начальника. Мне нужно с ним переговорить''.

На слова Рябова о том что он не боится и что пересекать границу поста запрещается, мулла  лишь как-то грустно ухмыльнулся. Иван зашел в будку и дрожащими пальцами завертел ручку полевого телефона. Прямая связь с дежурным по части.
- Что тебе Рябов?
- Товарищ майор, у меня тут полный грузовик духов.
- Рябов, ты от жары, что ли ёбнулся, клоун? Не еби мозги.
Слышались разговоры в дежурке, офицеры видимо играли в карты или нарды. Трубку положили. Рябов, потными, липкими пальцами, опять набрал дежурку
.- Майор, это ты блять ебанутый клоун. У меня тут куча духов, а я здесь один. Живодеров как всегда в проёбе. Духи командира части требуют. Сделайте что-нибудь.
На том конце секундное молчание.
- Ваня, отойди на безопасное расстояние. Позови к трубке кого-нибудь из них. Кто у них там командует.

Безопасное расстояние, блядь. Умники. Иван пропустил муллу к телефону. Разговор был недолгим и когда  закончился, у  Рябова ушла душа в пятки, он ведь еще на что то надеялся: -  '' Если вы нас не пропустите через свою территорию, мы вынуждены будем прорываться с боем. Будьте благоразумны полковник, не нам, не вам, не нужны потери''. Разговор видимо шел  уже с командиром части:- '' На, солдат, тебя зовут'' - мулла протянул Рябову трубку.
- Ваня, отойди подальше от КПП, и когда всё начнется, беги вниз по направлению к автопарку. Как нас увидишь, сразу беги. Понял сынок?
Конечно, сынок понял. Что еще ему оставалось делать?. Мулла отошел к воротам, и  что-то говорил  своим людям.

Рябов смотрел на небо. На боевиков смотреть не хватало дерзости. Под левым соском бешено стучало. Очень хотелось ссать и срать одновременно.
Оппозиция, воюет прежде всего с  правительством, и предпочитает не ввязываться в прямой конфликт  с российским войсками, без особой нужды. Сейчас нужда есть. После мясорубки в Красной балке, местная госбезопасность перекрыла все дороги в этом районе, и у этой группы  боевиков не было другого выхода, кроме как договорится с « урусами» пройти через их порядки  дальше в горы, там бросить машину, и в дамки. Поминай как звали.  Только договорится не получится. Боевиков возьмут в полукольцо и отбросят вниз, к перевалу. А там президентские гвардейцы.  Басмачей пошинкуют в капусту и  отправят в долгожданные  аллаховы сады с  гуриями. И посреди всего этого он – рядовой Рябов. Маленькая, не имеющая большой ценности фигурка, на деревянной доске в черно-белую клетку. Блядь. А как же девушка в легком платье?  Ведь  дома мать. Ведь деревья в пуху...

Перед глазами Ивана, как подводные лодки, друг за другом всплывали лица. Зайцев, моджахед у футбольных ворот, Чернышев, Алексеенко.  Котов…  Котова призвали  когда Рябов уже вовсю дедуганил. Щуплый, маленького роста, замкнутый в себе Кот, был самым нижним в солдатской пищевой цепочке. Его жрали все. Даже солдаты одного с ним призыва. Кот  был духом у духов. Ниже Кота  была только половая тряпка. Тот, кто отправил служить  сюда Котова, достоин утонуть в болоте из расплавленного битума. Котов вообще нигде не должен был служить. Он мог  терпеть и не срать, выжидая когда в солдатском общем сортире никого не будет, а в душевой мылся не снимая трусов.

Единственным живым существом, с которым общался Кот, была упитанная дворняга по кличке Машина. Почти все свои редкие свободные минуты, он проводил с этой собакой, где-нибуть возле мусорных контейнеров или за  котельной, о чем-то с ней разговаривал, чесал за ухом и подкармливал унесенными в сапоге втихаря из столовой, кусочками хлеба. Вообще собак здесь было много. Командир части как-то сказал  что они лучшие часовые, это приняли как ценное указание, и не мешали им размножаться чуть ли не с геометрической прогрессией. Собаки  чувствовали себя вольготно, никого не боялись, и были готовы порвать любого, от кого не пахло русским солдатом.  А иногда солдатня использовала их втихую, как дополнительный паек. Особенно когда басмачи устраивали террор на дорогах, и начинались долгие перебои с пайком.  На  завтрак, обед и ужин давали картофельный гранулят похожий на клейстер, подругу гастрита -  кильку в томате,  и консервированный хлеб, с чаем из жженого сахара. Ну и бывало ели собак просто так, ради развлечения.

Как-то раз и Машина попала под разделочный нож. У Кота естественно  разрешения не спрашивали, и не думали предупреждать.  Жаркое собрались есть в каптерке, и кто-то через чур остроумный предложил  позвать Котова. Позвали. Вечно голодный Кот, за обе щеки уплетал угощение. Тогда Рябов сказал : - ''Слышь, Котов, а ты бы мог своего друга сожрать?'' Кот замер, понял в чем дело, молча встал и вышел из каптерки под дикий, табунный ржач. Рябов видел потом, как он блевал и горько плакал в туалете. Пару дней спустя, его в этом туалете и нашли.

До спуска к автопарку, который мог его укрыть, было метров десять. Рябов знал, что он не успеет. Боевики смотрели на него. И в руках у них не палки с камнями. От судьбы не уйдешь. Тяжело осознавать это, когда дома деревья в пуху. Блядь, как же хорошо быть  нахер никому не нужным червяком и спокойно рыть норки в земле. Один из боевиков, вдруг заголосил скороговоркой на своем тарабарском языке, показывая рукой в сторону части. И тут же захлебнулся, перелетев через борт кузова. Кто-то поймал его в оптический прицел. Отрывая куски от фанерной будки, автомобиля  и человеческих тел, по ним заработал пятидесятый калибр. Только Иван ничего этого уже не видел. Он сделал большой прыжок в сторону спуска к автопарку, и побежал от своей судьбы. И навстречу ей, одновременно...

********

- Выселок - Трубке.
- На связи
- Живодеров, что  там у тебя? Что за стрельба? Опять общественность концерты дает? Ты почему о продуктовом кунге не доложил? Там через контрактников теперь не протолкнёшься. В пятнадцать часов к командиру части,  двухсотого ты сопровождать будешь.  Кстати,  сервелат какой-то импортный в кунге. По две палки в руки. На тебя оставить?
- Не, тащмайор, не надо. У меня аллергия на колбасу.
- ПрИнял