Начала

http://udaff.com/read/creo/131947/

http://udaff.com/read/creo/131956/

http://udaff.com/read/creo/131973/



Продолжение



Стали бы Вы покупать вещь в кредит с надеждой, что сможете найти средства погасить этот кредит?(Оксфордский тест способностей личности)



Секрет успеха в бизнесе битых тарантасов это не схватка на аукционе, а тщательная подготовка к ней. Хорошие полководцы стараются вступить только в такое сражение, где победа практически гарантирована. Войнам где одна из сторон сто процентно не уверена в победе никогда не суждено начаться.

Это знали и генералиссимус Суворов и фельдмаршал Гюнтер Адольф Фердинанд фон Клюге. Они отправили бы лазутчиков в стан условного противника, чтобы вылущить информацию из первых рук. В любом успешном деле должна быть математика и музыка, даже в искусстве торговли хромыми лошадьми.

Мы с корейцем ползаем по пыльным тарантасам обливаясь питом и тыря из битых машин, покинутых владельцем в панике эвакуации, всё что влезет в кишеню. Чумазые и нервные как и подобает настоящим мазутчикам. Крупных артефактов не вынести из-за назойливости вражеских стражников.

Запаяйте давно нестираные носки в геометрический контейнер и выставьте на солнце ровно на шестьсот шестьдесят шесть дней. Потом с трепетом и молитвой снимите печати, вставьте в контейнер голову и вдохните. Да, именно так и смердит в салоне юзаных аукционных дрожек.

Устал объяснять Дейву, что потолок пукачевого финансирования это двурушник форинтов. Осмотр мустангов и комаров 2022 года выпуска, одноосных ли, полурессорных, оглобельных или дышловых- только напрасная трата времени. Но упрямец только и скачет из одного дорогого экипажа в другой, радуясь и вопия, как ребенок впервые попавший в пролётку. Только что не крутит руль и не вопиет «бобип».Как приспустит давление фентанола в сети центрального отопления через часик другой, тогда и посмотрим на этот бибоп.

Я пакоцал палец, чуть не потерял майне телефункен и взмок как бубка-боб, но машин все же подобрал больше чем достаточно. Один иноходец — ушлый сааб пятого года. Его я, скорее всего не выиграю. За иноходцев всегда чапаевская рубка идет. Любят их барышнички.

Две отечественные квадриги — в «категории больше штуки» - торос пятого и искейп восьмого. В категории меньше пятихатки — чудесно сохранившийся рысак-крайслер и шевичку с недоуздками почти не пострадавшими от тлена. Теперь Пукач сможет профинансировать один отечественный экипажик — подороже, одни отечественные дрожки -подешевле. Две из пяти он обязательно мне выиграет. На две я как раз и рассчитываю.

Пока я выкладывался создавая фонд защиты от паники в нидл-парк, чертов Дейв Кларк облазал все — что только можно и переполнил карманы рассыпной мелочью. Он так увлекся меркантильной нумизматикой, что потерял последние тридцать риалов, припасенные на необходимый после кармической автодеяльности фикс нейротрансмитеров.

Я набросился на белого корейца, с агрессией плохо отбалансированной беременной бабы, поправ в гневе его моральное тхэ-квон-до.

Дэ и сам расстроился и теперь скулит сквозь бивни, что все исправит. Я не сомневаюсь, что исправит, вопрос как скоро. Время нашей джанковой жизни испаряется на глазах, как в несправедливо настроенной компьютерной игре. Скоро мы оцепенеем как мушки Левенгука морозным ноябрьским утром.

Позвонила жена и сказала, что в обеденный перерыв ей необходима машина . Блестящих иудей у меня не было. Управление миссией взял на себя белый единоборец.

Аллюром мы направились к бескрайнему ангару Хоум Депо. Ринувшись в садово-огородный отдел, кореец рванул мешок декоративных опилок, из тех что подсыпают под деревья и кустарники. Глянув на ценник, он судорожно пересчитал собранную по битым тачкам мелочь. Не хватало двадцать три копейки. Подонок отправил меня аскать у отморозков-строителей, пыльных завсегдатаев хоум депо.

Строители, автомеханики, газо-электросварщики и прочие созидатели материальных благ редко входят в ограниченный контингент людей слышащих музыку прилива и понимающих слова ветра. Это затрудняет общение.

Двадцать пять копеек одним кварком мне выдал низкорослый ацтек с нашивкой «Падло Пескарь» на заляпанной портлендом мексиканской вышиванке.

«Мучас грасиас, синьор Пескарь» - раболепно шепчу я.

«Пор нада» - ответил он, типа «ну надо- так надо» - по мексикански.

Кореец загрузил черный полиэтеленовый мешок опилок на арбу и двинул по рядам поскрипывая колесом. Особенно его привлек ряд со слесарным инструментарием. Дейв прошел кругом несколько раз, срисовывая расположение камер. Вытащил из кармана вострый самурайский коробкорез и чирикнул по мешку с опилками, оставив чиста пироговскую насечку.

- Забодай меня комаро, чо ты шлепаешь за мной как платопус? Греби в машину, запусти двигун, будь готов к вертикальному взлёту.

Он вернулся минут через десять, швырнув опилки в багажник нашего ландо.

Выискав в картах ближайший хоум депо-близнюк, кореец принялся нахлестывать жеребцов.

У коновязи идентичного магазина, Дейв Кларк нежно, стараясь не повредить мешок, вытянул из надреза шесть немецких сверел «Бош» из сверхпрочного сплава — сверловать бетон. Этот сплав называется «победит сталинит». Сверла сантиметров по сорок длинной как и подобает победоносным фаллическим символам, и стоят по тридцать восемь гульденов каждое.

- Ну что, хоть сдать-то сам сможешь?

Кореец снисходительно сверлит меня взглядом, протягивая букет из пеписькообразных сталинитов.

- Да у меня из документов только паспорт ливийской джамахирии, да и тот- просраченый! И потом — как сдать без квитанции?

- Эх, крадунишка ты мой вафельной, на вот хоть опилки пойди сдай — на них то квитанция есть!

Пока я, пыхтя и краснея, трясущимися руками сбагривал законно приобретенные опилки, белый кореец обшармальшерстил девочку-менеджера, взял у нее номер коммуникатора, и сдал все сталиниты в обмен на подарочный сертификат. Почти на двести левортовых! Чертов гений! Если возвращаешь — не важно, купленное или спизженное в приличный магазин без квитанции — получишь сертификат на всю сумму — только тратить необходимо именно в магазине данной сети. Великое завоевание демократии и свободы.

- И как же теперь? Купим что-нибудь дорогое и продадим по объявлению? Это ж так невыносимо долго! Меня кошмартит уже и потею как лошак.

- Писить надо перед сном, сразу как зубки почистил, понял? Или вам Путн по другому завещал?

Стараясь меня поддеть, Дейв всегда переходит на поганенький русский акцент и упоминает всуе елбасы.

- Я не понимаю как ты сможешь хоть день прожить без меня. Наверное тебе следует завязать с фентой. Посвяти себя жене и детям. Книжки пиши клинописью.

Я глянул на него с неожиданной для меня самого нежностью. Нейротрансмиты связали нас необычайно прочными фентаноловыми узами.

Дейв притащил меня в одно из сумрачных мест, где подонковатые листимляне перепрошивают грязные телефоны на более дешевый сервис. Пародия на интерзоны Берроуза. Пурпурножопые бабуины с толстыми губами. Дай листимлянам волю они шустро добавят наркоту и подростковых попцов в ассортимент своих лавчонок— но в нашей стране им всегда немного страшно. На других частотах мы запросто колошматим их собратьев точечными лазерными ударами. Точность до двух квадратных ярдов. Иногда колошматим по ошибке, но чаще за дело.

Мухамед покупает у нас подарочный сертификат по семьдесят таллеров на сотню. Получается целых сто сорок потенциаров.

Устремляемся в евклидово гетто потому что покупка опилок и кража сверел, получение подарочных сертификатов и даже обмен таковых на потенциары эстадос юнидос американос — ничего не имеет смысла пока в твоих жилах паника в нидл парке. Пока доуп не нормализует допаминовый баланс и не отсосет у всех опиоидных рецепторов по очереди. Примитивная химия — даже мака и того нет в фентаноле , а тупая плоть радуется как сто лет назад на лежанке в опиумокурильнях Макао.

Я живу не первую жизнь.

Пока нащупываю подходящую для естественной отправки культа сайдстрит — кореец, не поделив на две части — лупит себе ницшеанскую дозу. Он сегодня в главных ролях. Фанфарон из бонбоньерки. Минуту подождать трудно. Может он — прав, пора завязывать с джа? Книжки писать по теории и пить по утрам сок из брюкв отжатого морковного жмыха?

Я глянул на друга искоса и вздрогнул. Дейв умирал на глазах солнечным померанцем . Вы видели интерфейс человека, которому перерезали трахею и спустили юшку? Как нутро хорошо отжатого грейпфрута, забытого на лё солнцепё.

Изо рта корейца сочилась слюна и он похрюкивал. Вместо глаз остались белки, а ноги в брезентовых кроксах вяло подергивались в асинхронных конвульсиях.

В голове закликушествовал Ури Шевчук:

Безразличные грезы, прощаясь одна за другой,
Улетают, навечно покинув еще одного.
Он лежит и гниет, что-то желтое льёт изо рта.
Это просто неизрасходованная слюна.


Чертов ширик! Знает, что мне машину жене скоро возвращать. В довесок кореец Де выронил лотерейный билет с джанкоем на пол. Часть нежного порошка навсегда ушла в полик машины. Это меня окончательно взбесило.

Грубо срулил на обочину, жестко вдохнул порошку прям из свертка, и рванул обратно в сторону шоссе — не опоздать к обеденному перерыву жены.

Ежели гламурно нюхать, действует не так скоро, как при внутривенном администрировании. А куда мне спешить? Принцип раньше сядешь — раньше слезешь?

Я выбрал скоростной ряд и стал думать куда вышвырну трупик фентанолового задохлика, если он так и не вернется в декартову систему координат.

Сладость тело питала, но скоро закончился срок.
Он подъехал незримо к черте, где все рвётся за миг.
И в застывших глазах, обращенных к началам дорог,
Затвердел и остался навек неродившийся крик.
Меня накрыл порошок и я моментально понял отчего потерял друга. Барыги явно только-только получил свежакс и не успели отбутафорить.

Нам выпал счастливый билет.

До этого сильно свезло тильки один раз — мы подъехали на Евклид одновременно с фаршированным менеджером из экспериментирующих. Начинающий негор перетупал пакетики и всыпал на несчастную сороковку двухсотенную олимпийскую дозу. То-то было щастя. One of this beautiful days.

Вы уже воровали вещи из магазина или катались на американских горках — ощущения от выброса адреналина вам знакомы. Вспомните как впервые поцеловали сертифицированную школьную красавицу — самую недоступную из недотрог, о которой и дрочить-то боялись. Это дофамин. А теперь представьте выброс в разы интенсивнее, одновременно, а при этом вы лежите в ванне с горячей водой и ароматными снадобьями, пока молодая та что не прочь, губами пираньи выравнивает вам головку челнока Челинджер.

Это короткая благодарность фентанола за ваши адовы муки.

Канадские учёные Джеймс Олдс и Питер Милнер обнаружили, что если имплантировать электроды в определённые участки мозга, то крысу можно приучить нажимать рычаг в клетке, включающий стимуляцию разрядами электричества. Когда крысы научились стимулировать этот участок мозгов, они нажимали рычаг до тысячи раз в час. Им стало похуй на еду, размножение и карьерную мотивацию.

Фентанол - наш с Дейвом рычажок к центрам поощрения. Хотя не наш — а только мой. Кореец Дэ, похоже, уже в раю, и мне теперь достанется больше. А потом брошу. Завтра. Нет, лучше в понедельник. Пора сделать передышку.

Я уже практически визуализировал усыпальницу для Дейва Кларка - мусорные баки в квартале от детсадика моей дочки — как вдруг бескудник открыл глаза и бирюзовыми губами спросил куда я задевал остальной порошок.

- Ну и как тебя накрыло, Дейви? Пропой! Похоже негоры не успели надругаться на чистотой и невинностью продукта, это насчет песни как повезло невесте.

- Не пуржи, в ушах звенит. Не помню. Перебрал я, кажись. Но однозначно лучше чем секс. Определенно лучше.

Не стал с ним спорить.

А утром позвонил пан Пукач и делано смущаясь сообщил, что удалось выиграть все пять намеченных мною машин. Понятно, я просил всего две, но может быть я возьму пять? А? Главное чтоб было куда поставить, а уж продать, то я точно продам — я ведь такой шустрый.

Не стал с ним спорить.



Оставляете ли Вы обычно инициативу начать разговор за другим человеком?(Оксфордский тест способностей личности)

Сначала люди войне обрадовались, как когда-то радовались предсказанию Елены Уайт о конце света — кредиты теперь не надо платить. Ничего так не расшатывает духовные спайки, как предчувствие гражданской войны. Встречаешь брата и в первую автоматную очередь стараешься узнать какого он цвета — белый, красный, зеленый, чи жовто-блакитный. Как сказал елбасы на одном из елбаслётов - чтобы подтвердить качество пудинга, надо бы его съесть. Мне надо и елбаски съесть и рыбкой прикинуться — чтоб не выгнали под дождь пока я шакалом шукаю працю, да жратву вовком по свалкам пидбираю.

Если пресловутая Людмила Ивановна предпочитает шоколад, буду нахвалить шоколад, а если свиной хрящик — прикинусь добрым холодцом. Вот случись Николло Гоголю — урожденному украинцу, воспевшему Малороссию из Питенбурха, а Россию вознесшему уже будучи жителем Рима — случись ему воскреснуть. Рискнул бы он разве визой шенгенской, поехал бы репортером Северной Пчелы на дэнэрщину? А тут ему раз — Юропа санкции персональные. Или синички хохлатые все его книги и спектакли сожгли бы на детском майданчике за то что он в Алупку отдыхать ездит.

«Я не знаю, кто я больше — хохол или русский?»

Вот и я не знаю теперь, сионьор Николло. Жители Ливии прожив пару лет в эстадос перестают пользоваться гуглопереводом услышав украинскую или английскую речь — все сливается в сплошной унифицированный турбосюржик 2.0 который понимают даже елбанцы.


Людмила Ивановна из Днепропетровска. Значит, хохлуша. Значит. Ничего не значит. Ожесточеннее всех на этой войне именно мы, русские — по обе стороны демаркации. Накипело. У них Фрейд, у нас модернизированный Калашников. Одни русские за бога царя и отечество — другие русские уже готовы к линейному апгрейду на мобильные платформы. Кто праф? Кто не праф — пруфлинки вам всем на встречу.

А Днепр это же вроде бывшая Екатеринославская хуберния — сплошной Махнолэнд, вечный малхоланд драйв.

Если махновка начнет пытать — скажу «йайобнутый» пин код не знаю, живу под водой, Крым видел только в гробу на порнокарте. Мне бы, хозяюшка, завалиться где в уголке да в тишине, а?

Чтобы написать роман нужен прозрачный холодный мозг. Чтоб никто не бубнил. Проелбасы, антиелбасы, бойцовский клуб Ахмат, взрыв на шоколадной фабрике Вонки в Воронеже (пострадали дети) — идите нахуй, я сам такой контент могу штамповать.

Людмила Ивановна с молитвами накрыла дастурхан и разломила вашингтонскую лепешку. Я моментально набил рот кишмишем и урюком, чтобы избежать первой волны пытань. Дальше она сразу подняла флаг на своей широкой корме:

- А ты в курсе, что елбасы лично жарил хохлов в котле в битве за Бицевский парк?

Теперь я знал в какую сторону кивать, чтобы не снесло башку кулей сербского снайпера. Вскоре она исчерпалась по вопросу териконов и тараканов. Перешла на более устойчивую почву — спасение души. Исус, в отличии от Ульянова и Бандеры не претерпел кармических пертурбаций и волынской резни. Я оттаял сердцем и расправил плечи путешествующего пастора-убийцы. Именно так я и начинал в Естадос Юнидос — с проповеди слова господня, а не с бульварных романчюков. А закончу я вообще — служебным ангелом, сами увидите. Впрочем, как в проповеди, так и в удачном графопостроении задействован один и тот же механизм манипуляции агонистов и антагонистов в голове конечного потребителя.

Я гладко скользнул по накатанной арке. Один раз правда, чуть-чуть не срезался — Ивановна выдала запрос на список книг Алёны Уайт — из тех, что мне особенно нравятся. Вдохновение сыграло со мной недобрую шутку — в голову отчего лез только «Шримад Гиппопотам» Зинаиды Гиппиус. Пришлось неловко грохнуть на пол тарелку с недоеденной баландой — направить дискуссию в нужном направлении. Старый трюк из школы мазутчиков.

Тарелка не разбилась.

Мои познания в евангелиях окрылили Людмилу Ивановну. Вместо моржевого лежбища на полу, она с поклонами уступила свою келью:

- Только на сегодня, пока вы гость, а завтра — на пидлоху.

В будуаре Людмилы Ивановны, рядом полным собранием сочинений Елены Уайт и початой коробкой з калоприёмниками(бодро зроблено у сонном мисти Херсон), я прожил потом целый месяц. Абсолютно бесплатно. На большой хозяйской кровати. Плюс снеданок, ужин и ланч — с собой на работу. Работал и платил за все ее затурканный эрдоганом, елбасой и адвентистами вечно усталый муж. Он бурлачил на двух работах и спал на одноклассниках.ру с шести до десяти тридцати вечера, а потом снова уходил в ночь добывать нам пищу.

Платой за харчуваня было одно малюсенькое неудобство. Чтобы приготовить ежедневное меню из трёх блю, Ивановна вставала аккурат в четыре утра и разводила на плите адово пламя. Разогрев духовку, как доменную печь, верная последовательница Елены Уайт выжигала все накопившиеся там за день шлаки.

Максимум на что рассчитаны кухоньки дешевых американских апартаментов, это быстро что нибудь разогреть или залепить на бегу яишню с беконом. Не вытяжка, не планировка не рассчитана на космические промышленные перегрузки, которые импортируют в штаты пост-советские индивидуумы. Я зарабатываю в час сиэтловский минимум — двенадцать лей. Теперь считаем время на поездку в магазин за продуктами, плюс потраченный петролей, время приготовления еды и мытья посуды плюс цена исходных продуктов. Может вылететь под полтинник, суммы точно с лихвой хватит, чтоб без напруги перекусить в приличном эль ресторанте.

Просыпаюсь в четыре утра от ядовитого запаха продуктов горения и мне хочется рыдать. Рано утром я всегда беспомощен. Заметили как плачут малые дети, как только проснуться? Это от того что им снятся во сне ангелы.

Приходиться открывать окно — в январе. Хотя такомский январь не чета Читинскому, но стоит учесть, что в Вашингтоне нет отопления — только камины в дорогих домах и электробатареи в дешевеньких. Включать электробатарею в комнате Людмилы Ивановны где томиться от запаха адской гари моя мятежная душа, настрого воспрещено:

- Старая она совсем, сосёт электричества — спаси хосподи!

Я все равно иногда тайно позволяю батарее вволю пососать электричества, когда играю в зяблика под синтетическим одеялом. В окружной тюрьме графства Оранж одеяло у меня было лучше и представляло предмет постоянного интереса со стороны окружающих хищников.

Я плакал раздираемый страхом перед скорой расплатой за тайное хищение электричества в особо крупных размерах. Запах окопной гари намертво въедался в панталоны и сюртук и преследовал потом целый день, будто я отпахал смену в аду фаст фуда. Неподконтрольная мания писать роман тоже совсем не облегчала страданий.

В окружной тюрьме вопрос отсутствия бумаги я решил легко— усмирял графоманию в брошюрке устава, вырванным из хвоста охранника пером. В такомской пустыни вместо правил распорядка, добрая Людмила Ивановна заботливо обложила шконку пророческими скрижалями адвентистов. Писать поверх сакральных откровений субботников могло стоить мне попаданием на заутренние аутодафе, где пришлось бы шипеть, пузырясь жирком рядом с бройлерным чикеном.

Время утром ползуче, если вы давно бросили работать. Я бродил по малу, пугая уборщиц и нервируя жандарма-абиссинца. С лошадиным вздохом рассматривал сверкающие серебром букмяги. Когда то бук был продолжением моих щупальцев.

Скоро из рейса вернется преподобный Лала — пока я только знаю его баритональный тенор. Добрый Лала даст мне работу. Он запросил чего я умею, пришлось признать, что умею говорить. В частности по-английски. Адвентиствующий тракист пообещал найди что-нибудь «лёгкое», типа укладки паркета ёлочкой. «В тепле будешь процювать, не под дождем. Наколеннички только купишь — и вперед. Кошерную сотку в день приподымешь»

Десять дней в коленно-локтевой — и вот он макбякер! Современный американ дрим это давно не сон, а круглосуточный КошМарт.

Кроме гастрономических инквизиций, Людмила Ивановна Уайт была адептом квестов в социальных сетях. Большинство современников днями напролет готова читать пестрые «ленты» и стены плача в «сетях» богопротивного фейсбука или твитора. Их мозг стимулируется выходом в тренд. Они хешат себя уверенностью, что абсолютно ничего в жизни не пропустили — в курсах последних событий. Если бы Гоголь па жизни долбился в ЖЖ, то за длинный Носик точно прослыл бы долбойобом.

Жертвам, обманом втянутым в пищеварительные цепочки быстрого сигнала вай-вай закладывается необходимость передавать полученные сертификаты калообразования дальше — стараясь инфицировать максимальное количество окружающих объектов исторически-культурного значения.

Цивилизация здорового индивидуализма, золотых старателей из жека Лондона, психонавта Грибоедова , безногого ястреба Маресьева и зализного штурбанфюрера Исаева в век «сетевых технологий» слилась в грязный муравейник-аватар, управляемый «двумя щелчками мыши».

И стал я на песке морском, и увидел выходящего из моря зверя с семью головами и десятью рогами и прошептал: «Окей, Гугл, где тут ближайший старбак с вайвай»


Людмила Ивановна поражена штаммом социального вируса. Как заряженный икринками лосось уже не может находится в привычной комфортной среде, Людмила Ивановна не может постоянно не расшаривать новости. Добрая женщина насильно сажает меня рядом с округлым бедром и заставляет шарить клип за клипом. Доказательство использования урками лазерного оружия в доме профсоюзов, сатанинские интерактивные оргии папы римского-корсакова, и бедственная антиохия христиан в зоопарке Алепы.

Не защищенный файерволами мозг мой закипал. Тихий чистый голос ангельского лоцмана, который не терпит малейших примесей, и погибает как рыба в сточных водах Норильского редкоземельного комбината, голос замолкал, и в моей жизни не оставалась и грана здравого смысла.

Оставалось убегать и бродить по малу до тех пор пока от голода не шла вразнос голова. Я ходил кругами урывая пробники кофе в баксе или сладкого чаю в тиване и воображал себя Генри Миллером, который тоже бродил по Парижу, голодный и нищий, и слышал свой роман зависая часами на скамейке в парке, потому что идти было совершенно некуда. Но как же мелок я был по сравнению с Миллером! Он бродил по Парижу, а не по Такоме, штат Вашингтон. Его «Тропик брака» запретили даже в США! Мой первый роман «Обсирватория Улугбека» тоже запретили, но запретили-то в ливийской джамахирии, где под ярлык «пропаганда» легко может угодить даже инструкция к импортной скороварке.

Потом мне повезло найти магазинчик подержанных книг – «Книги в полцены». Глоток запотевшей перье в пустыне Сонора. Если тут и был Гугол, то только Николай Васильевич.

Редакторша, по чьей совершенно необъяснимой милости была издана моя первая книжка порнографии для начинающих, теперь настоятельно требует вторую. А меня даже пишущей машинки нет! Нам, законченным графоманам-общественникам, вечно кажется — вот допишу эту вещицу, доплетусь до эпилога, истрепав пальцы и сердце в пульпу и сразу отпустит. Заживу пятистопным анахоретом, попивая хорей под раскидистым ямбом. Это заблуждение. Детская болезнь академика Леватрава. Потом станет еще хуже — ибо придется подыскивать сюжет для новой тягломотины.

Я проделал утомительнейший хадж в три тысячи шестьсот шестьдесят шесть лиг, пока не наткнулся на книжный в Сиэтле. Рядом с моим книжным - вьетнамская харчевня «Фу». Мне некогда не научиться выговаривать вьетнамское «Фу» как это делал белый кореец Дейв - «Фооак»

Похлебка фак, проростки бобов мунг, соус сри рача от хуй фонг фудз - изысканные дополнения к книгам в полцены.

Не все еще потеряно, господа.



Считают ли другие люди Ваши поступки непредсказуемыми?(Оксфордский тест способностей личности)

Пять тележансов Юргена Пукача прибыли в разной степени разъёбанности, но не представляли проблематики в смысле ремонта. Пять миль не крук для йобанутого аварца. К этой войне я был готов. Даже с моими сомнительными навыками ручной работы, делов было от силы дней на десять. Основная загвоздка - ожидание инспекции, чтобы получить разрешение на продажу. Вмешательство любого государства в мои делишки это заскорузлый якорь сухогруза на скоростной яхте.

Если бы у меня был гараж, как у Иоанна Траволты или Бреда Пота — тогда другое дело, а тут пришлось парковать машины где ни попадя: и на соседней улице и на собственной, даже на лужайке лысеющей как припятский пожарник. На удачу недалеко жили жигиты-беженцы из Бенгази, две машины удалось впихнуть пастись на их задний двор.

Соседи заметили мою небывалую автоактивность. Человек всегда ищет где длиньше — меня засыпали предложениями о немедленной продаже. браян Макноль — бывший морпех из соседнего дома, сказал, что подождет бумаги, а сам по-тихоньку будет обскакивать кобылицу. Ну как я мог отказать человеку скакавшему по минным полям Басры. Мы договорились на штуцер динариев за таратайку, которая стоила мне семь сотен после бессердечных накруток Юргена фон Пукача.

браян пританцовывая угнал кобылицу в свой гараж, облегчив мне жизнь. Избыточная собственность всегда тянет нас на дно, как якорь сухогруза на скоростной яхте. Умоляя не сдавать свой импульсивный шопинг подруге, морпех отсыпал мне аванс в пять сотен песо.

Мы с корейцем сделали долгожданный перерыв в набегах на Хоум Депо. К тому времени в радиусе тридцати миль не осталось ни одного магазина, который пару раз не выкупил бы у нас собственные сверла. На худющей от джанка шее ежедневно затягивается петля Левартава, столыпинский галстук, жабо генерала Монгомери.

Подъезжая к очередному депо, я так и живописал секретную ситуэйшн рум в Белом Доме — полную мониторов и пожилых людей с кровожадными лицами. Люди затянуты в оранжевые пончо, намекающих на их принадлежность к тайной ложе «предотвращения убытков в хоум депо», и бохульными надписями на спине - «хаумэйайхелпю» или того хуже: «пуэдо аюдар».

«А вот и наши хлопчики» - радостно восклицает верховный Аюдар, тот самый, с табличкой «Падло Пескарь». Из засохшего устья Евфрата к нашей тележке с опилками направляется беспилотный хищник-вынищувач.

Машины Пукача пришлись вовремя. Они буквально спасли нам жизнь.

Истратив браянову сотню на джанк, я, скрипя сердцем и рессорами, завез остальные Юргену, коиму должен был на тот момент три тысячи лари.

Пукач возбужденно забродил от моего движения на встречу выплаты долга. Следующим утром позволил себе купить еще одну машину, даже не спрашивая моего благословения. Это был неплохой джип Либерти. Хозяин-полубот уронил горящий бычок между сидениями, кусок пластмассы начал активно соединятся с кислородом и в ходе реакции слегка закоптился потолок. Люцией проистекал шланг гидроусилителя штурвала. Пукач счел что работы мне на пару часов и довел долг до заоблачных четырех грэндов.

Джип сразу пришелся подруге браяна — симпатичной арапке из Катара с глазами есенинской Шаганэ. Шалула чудом избежала отравления в секторе Газа, и я согласился уступить за две с половиной, как жертве израильской военщины и ваще, хотя по справочнику Келли тарантас стоил все шесть тысяч манат. Платить до получения документов от инспекции она наотрез отказывалась — катары прижимисты.

Язве её желудок даже не ведала, что во мне гнездились фентаноловые бесы. У этого рода бесов есть особый способ заставить своего хоста швыдко соображать. Бесы не платят за хостинг, но вооружают носителя полным набором отмычек для души.

Пришло письмо из банка, где, довольно грубо рекомендовалось заплатить за еботеку. Я уже отставал на три месяца. Четвертый месяц по мериканским банковским законам роковой — запускается долгий, но эффективный механизм отжима. Как раз этот механизм и привел к глобальному финансовому кризису, от которого некоторые правительства не спешат избавится по сей день.

В доме со мной мирно живут двое детей, жена, трое зомбак, взятых из приюта и две черепашки из Миссиссиппи. Допустить чтобы их всех выперли на улицу из-за моей дорогой привычки?

Я побрился, одел церковный костюм и направился к соседке, пока не было Браяна Макноль. По морпеховской привычке, он заливал кому-то бетоном драй вэй. Глядя на шахерезаду телячьими глазами и расточая комплименты рюшечкам, рамочкам и занавесочкам в их юрте, я сделал буркине фасо предложение:

- Видишь ли ты эти две колесницы перед домом моим, дщерь? И это не предел могущества моего. Ибо еще две запаркованы — у преданных мне воинов-мирюдов. Колесницы сии стоят как раз две с половиной тысячи тетрадрахм. И имею я власть над ними великую. Слушай же сюда, жена самаритянская — ты отмериваешь мне две с половиной тьмы — вперед. Ибо какой мерой меряешь, такой и тебе отмерено будет. Забираешь джип в радости сердца своего,а я отпускаю долг Браяну, коего нарекла ты мужем своим, а поверх того мы с тобой становимся властелинами четырех колесниц на продажу.

Продадим упряжки купцам осетинским в базарный день и джип сей благословенный получится тебе совершенно бесплатным! Да еще и на новые чехлы останется. У настоящей самарянки с добрым вкусом обязательно должны быть животворящие чехлы!

Видит бох, я и не помышлял тогда ее бросить. Воспользовался правилом лохотрона — клиента губит жадность. Золотой закон в своде мироздания. Этому не учат в школе ангелов, но бесы на парковке у школы часто торгуют еблом.

Чернокнижница, смущаясь, попросила выйти из ичкари в коридор. Вместо этого я выскочил на улицу и прислонившись к дувалу судорожно, в три затяжки удавил похитоску. И явил господь мне чудо — женщина хамитских кровей, сверкая очами с натуральными тенями свойственные семитско-хамитскому тейпу, отмерила мне охапку монет кесаревых.

Окрыленный финансовым могуществом я наскоро прикрутил левые, удачно спизженные с аукциона номера на Сааб и поскакал сводить счеты с нечестивым банкоматом.

После встречи с кровососущей прослойкой общества у меня осталось целый пятьсот динариев. Значит можно проторчать сотнягу в радости сердца и еще и загреть четыремя билетами загребущего краба Юргена Пукача.

Не зря на заводах Сааб в шведском Тролльхетане делают движки на истребители. Мы по очереди отстегнулись с кореейцем на фривее. Фентанол, молниеносная тачка с номерами левартава и хорошее дорожное покрытие. Однозначно лучше чем секс.

Нас обогнали только раз — на скоростном мотоцикле, чье название должно резать украинцам слух — «кавасаки». На руле кавысаки была прикована зомбака в защитном шлеме. Хозяин зомбаки снимал ее страдания камерой го-про.

-Ты знаешь как по-испански «кэш»?

Белый Кореец снова демонстрировал мне превосходства американской средней школы в хорошем районе.

- ?

- Эль эфективо! Э-фек- ти- вооо! Давай сегодня все деньги эффективно потратим?

Вместо того чтобы удлинить агонию на несколько дней благоразумным расстягаем, мы безбожно упоролись. Угондошились по полной так, что стали засыпать на ходу — как осенью засыпают подержанные кобылы и дрожжевые дрожки. Об управлении истребителем троллей не могло быть и речи. Откатили пару миль от негритянского Евклида, жестко посадили сааба у чьего-то дома и отправились фора стролл.

Данную часть джунглей уже нельзя характеризовать как гетто. Фронтир переходящий в отроги богатого белого пригорода со свирепой, быстрой на огнестрел полицией. Ареал голубых воротничков, с вкраплениями не самых бедных латиносов. Слобода ремесленников, город гребанных мастеров. Если кто-то из этой недружелюбной массы сейчас за нами подсматривает через прикрученный к винчестеру цайс — дела швах.

Постийно врезаемся на ходу в столбы городской инфраструктуры, потому что опиумный сон умеет настигнуть вас как тать, а Дейв Кларк еще и регулярно поблевывает на милые пролетарскому сердцу газоны.

Резко темнеет. Джанкоевый уровень падает до предела допускающего робкую возможность безопасного пилотирования и мы начинаем ускоренный поиск истребителя, брошенного в радиусе пары кварталов.

Сааб нашелся довольно скоро, он мирно пощипывал травку с лужайки у фонаря с перегоревшей лампой. Он так ушел в траву, что не прореагировал на нажатие волшебной кнопки удаленного старта. Надо бы поменять батарейку пульта в ходе продажной подготовки. Понятно, из-за этой батарейки не сработал и центральный локк — так что пришлось в темноте по-старинке тыкать в дверцу ключом, а она все никак не подавалась, падла.

Я попросил Дэ посветить и тут из тьмы на нас набросились ниндзя и стали заламывать крылья присвистывая: «Попались, попались уплютки»

- Да вы чего, ребята! Это же наша машина!

Приговаривая, я внимательно вгляделся в поделку из города под названием «Шапка тролля» и тут в мое сердце прокралось первое легкое сомнение — а может и не наша.

- Но послушайте же, господа, мы тут видите ли покурить сошли, не хотели в салоне дымить, ибо сея машина его матушки.

Я быстро кивнул на Дейва. Кореец молчал и не участвовал в пылких дебатах. Не стоит, впрочем, переживать — упоротый или нет, но таэквондист Дейв хороший и я уверен, сейчас он ждет правильного расклада фигур для блицкрига.

- Как же мамушки его машина, агась! Потомственной китаянки из Честирфилда.

В разговор вступила рыхлая подержанная женщина-негор.

- Я за ними давно наблюдаю — из-за габардины. Я и полицию уже вызвала, вот так то вот голубчик ты мой!

Действительно, долго ждать не пришлось — в дельте улицы весело заиграли светлячки скотлен ярдов.

Мы с Дейвом переглянулись. Дела не брайтон — прав нет, номера левартова, машина левартава, и возить в салоне кульки с дурью тоже — полное левартаво.

Кларк, наконец, вступил в баталию. Сорвав с моего носа пенсне он предложил их женщине-негру и сказал:

-Попробуй-ка глянь, русский ведь слепой совсем. Я сейчас нашу машину найду и продемонстрирую офицерам.

- Давай шагай, демонстратор! А мы этого выхухоля подслеповатого придержим.

В мои плечи и рукава вцепились манипуляторы фанатов пива и бейсбола.

Пока Дейв ходил разбираться с ментами, я близоруко кланялся и предлалагал голубым воротничкам примереть пенсне — оценить глубину страданий истинного русского интеллигента, а за одно ослабить хватку, если русскому интеллигенту придется наутёк рвать когти.

Ровно через семь минут сорок секунд мигалки притухли и скотлены уехали кушать пончики. На истребительном саабе к бровке подкатил мистер Дейвид Кларк, эсквайр.

- Ну что видали! Видали как похожа машина-то!

Окрыленный, что нас не посадят, запасы ночного фента целы и у нас есть быстрый троллен партизанен, я пританцовывая, будто энурезник, шмыгнул в кокпит. Уже оттуда, почувствовав себя в безопасности, я спустил фортку и выгукнул гасло:

- А ты, бестолочь смуглая, чем выпасать из-за нестиранных гардин лучше телевизор себе купи! У нас акция — купи телевизор и получи тунца в очко бесплатно!

Дейв газанул, но один из мстительных воротничков все же успел пнуть по дверце отъезжающего тарантаса.

- Fuck you and fuck da hourse you on!

Теперь из-за мятой дверцы скидку покупателям придется делать.

Впрочем скидку я сделал всем — быстренько распродал колымаги за треть цены.



Возмущают ли Вас усилия других людей указывать Вам, что Вы должны делать? (Оксфордский тест способностей личности)

Камуфляж участника событий на Кудыкиной высоте необычайно удобен для работы грузчиком. Мои скромные запасы цивильного платья в Сиэтле совершенно не позволяют посвящать тело транспортировке матрасов. Я потею и мне протягивает спину, потом наоборот ежусь под январским сиэтловым дождем. В камо я как в импортном кондоме — snug as a bug in a rug.

Зицмундир устраивает всех, кроме санитара Никиты.

Он уже несколько раз убедительно требовал не «рядится в солдафонское тряпье». Садист от бизнеса подозревает, что я изображаю ветерана с меркантильной целью рвануть чаевых. Меня тоже раздражает его олимпийка от Босха. Но как человек с тактильным чувством такта, я ему не пеняю. Я патриот хорошего дизайна, а не географических архаизмов. Но послать Никиту со всей его псевдохохламой и предпринимательским апломбом нэ можно — работа несложная, а регулярный нал всегда кстати. Приходится выбрать наивный способ боротьбы — прячусь в грузовике пока он с нарочито грубым матерком напутствует экипажи перед лобковой атакой.

Гроши мне выплатит Женя-молдован в конце рейса, так что встречаться с королём грузовиков округа Кинг необходимости нет. Я теперь матрасный партизан. Горилла мебельных баталий.

Мстительный Никита маневры мои запеленговал и выжидает час кровавой вендетты. Казалось бы — что ему стоило воспользоваться весовой категорией и перестать вызывать меня на работу? Нет же — регулярно вечером он садится за бякмяк, проверяет заказы и рассылает дзинк на телефоны - «Вы принимаете предложение о работе ДА/НЕТ», заказов сейчас мучо густо и грузчики — творцы материальных благ — всегда в цене.

День выдался пасмурным. Мы транспортировали бледный бабулятор в уцененный дом престарелых. Стандартный протокол утилизации биологического рефьюза. Дети бабулятора рассчитались с вельзевулом Никитой кредиткой по телефону и чаевыми тут не пахло.

Пахло старостью, болезнями и мочей. Развалы лекарств и ортопедических приспособлений заставили задуматься о том так ли плохо жить по законам другим и, соответственно - умирать молодым. Не день,а зассаный кошаками ковер, который обнимая, я волоку по трапу Ласточки. От прочих равных условий тянет пойти в бар, надраться и празднично откупорить кровеносные сосуды. Или жахнуть в себя таким неудобным орудием экзальтации как дробовичок. Как мой теперешний сосед по Сиэтлу — ангел Курт Кобейн. Поэта выписали с очередной принудительной ломки. Переломаться всегда легче, чем пережить последующую затяжную клиникал дипрешн. Некоторые инфицированы вялотекущей депрессией, как сифилисом - на всю оставшуюся жизнь.

Курт стерхом забился на чердак своего гаража, администрировал дозу и спустил курки. Его обнаружил диэлектрик, который пришел отрубать стерху свет за неуплату . За мещанский безразмерный дом Курт и Кортни давно уже не платили и банк начал сочный отсос. Я смог сбежать от депра в Сиэтл. Курту бежать было некуда — Сиэтл это край земли, дальше уже Аляска с абэриутами.

Курт сбежал на чердак собственного гаража.

После того, как тело основоположника гранжа спалили, Кортни Love разделила пепел на три ровные кучки. Одну она бережно зашила в плюшевого медвежонка с глазами Пуговкина, вторую Love отвезла в монастырь Итаки. Нудистские монахи смешали пепел с грязью, напевая мантры в стиле гранж. Из раствора пепла и суглинка вылепили несколько фигурок в стиле гжель.

Последнюю дозу пепла Кортни милостиво отдала матери Курта. Дочка меланхолика- Фрэнсис Кобейн развеяла прах над МакЛейн Крик в Олимпии.

Дальше была вечность.

А мне хотелось плакать. Сначала мы только смутно догадываемся о существовании вечности. Обрывочные анаграммы прошлых трипов и цветные сны будят в нас тоску. И мы мечтаем обратится в служебных ангелов. Очем еще мечтать познавшему вечность? Места у ангелов стабильные, хлебные.

Только когда, наконец, преображаемся в одночасье — проходит суета и вырастают крылья, становится до слез грустно, потому что открывая двери в вечность, мы разом захлопываем целую анфиладу других дверей.

Начинающие ангелочки галопом влетают в библиотеки, как слоны в посудную лавку. Там они начинают крутить, кривлять и жонглировать словами, собирать в их гирлянды, устраивать с ними фонтаны и фейрверкеры. Все шумит, жужит, сверкает, брызжут в стороны фрагменты и дребезги. Посуды, посуды поколотят неумехи!Другой радости — типа пожрать оливье, вдуть кому-то, секстить с тёлками в интернете — ангелам не дано. Так что цените маленькие радости — пока не обратились, живите так как будто в последний раз, живите так будто у вас уже обнаружена такома легких.

Переносили скорбные пожитки бабушки, будто хоронили ее. Из дома престарелых она поедет уже в крематорий. Дети за все заплатят кредиткой по телефону. Пара тархета ди кредито присионе дос.

Скарба совсем мало. Бабушка уже догадывается о вечности. Женя-молдован человек до чаевых жадный, украл у нее портрет Элвиса в пластиковой рамке.

К обеду умыли мозолистые конечности.

Я уже радовался в предвкушении не засиженного трафиком чистого пути в Такому, долгожданному растворению в млечном пути книжного. Вдруг позвонил Никита-кожемяка и объявил второй на сегодня вылет. Или как он его назвал «джяп».

Джяп был не великий, по расчетам смотрящего за грузчиками и требовалось всего двое могильщиков. Разумеется я, как бедный йорик, не вписывался в волшебное число избранцев.

Рванул у Жени трубу:

- Йо, Никитыч, а как же я? Мы же втроем домой едем. Мне на улице болтаться пока они закончат?

- А меня йобут твои проблемы, йо? Машинку себе прикупи. Хотя какой там! Ты ведь даже спецовки приличной не можешь справить, фурман.

У Никиты и его партнера Ромула есть два попутных бизнесишки — они сдают хаты в наем, и приторговывают на толкучке битым тележансом, как светловельможный пан Юрген. И хатки и тачанки сбагриваются непосредственным наймитам — муверам округа Кинг. У деловых всё и вся должны работать исключительно на них.

По первой Никита пытался и мне сосватать старинный додж «Не Он» с хорошо прослушиваемой аневризмой аорты. Принял меня за свежеприбитого к берегу безлошадного школяра из Воронега. Я развеял его заблуждения. Кажется, грубо развеял, бо голова тогда была занята неоконченной второй частью мёртвых душ.

Пришел час икс. Санитар леса отправил Макса и Женю проводить очередной бабулятор в топку. Мне же ничего не оставалось, как шоркаться по окрестностям в непутёвой ожиданке. Денёк был суицидный с самого утра. Рассчитаться Женя обещал как вернется, так что и кредитов было в обрез.

Я копил на пишущую машинку, как Плюшкин и старался возить с собой не больше чем прожиточный минимум жителя Ботсваны — пять-десять пфёнигов в день.

Недалеко от аэродрома муверов-бомбистов, я наткнулся на уютный вломбард и сразу об этом пожалел. Там как раз продавали изйобаные пишущие машинки для странствующих ангелов. Вытащив из-за пояса клеенку с цириликом, с которой я не расставался, как мирюд с верблюдом, со вздохом графоманской тоски начал прикидывать родимую на клавикорды. Именно так, на ощупь, принц Де Брайль примеривал туфельку в поисках уховёртки Золушки.

Старенький, но штучный баккарди подошел просто идеально и стоил всего сотню луидоров. Не бякмяк вестимо, но если добавить памятей, ошпарить твердотелый носитель линуксом, выжигая винду до самого пещиристого файлового тела - получится формула один. Чего же я кошелёчек с пистолями Ришелье дома оставил? Рядом с имением Людмилы Ивановны есть афимол натрия, закусочная Фу и книжный портал, если напрячься и пройти пару миль найдешь даже электронный вино-водочный е-Бахус, но ни одного вломбардини! Жалко мне баккарда.

Беда, а не день.

На последнюю десятку я перорально администрировал джина и миллера в дешевом байкерском подвале. Неожиданно бысто одурел. Как же отвратны продукты брожения для рецепторов познавших агонию опиоидных агонистов, о старые песни мембранных потенциалов и генерации нервного импульса!

От смеси дешевой можжевеловой вотки и ослиного миллера генерировался только один быдло-импульс — пойти и начистить Никите наглое свино-собачье йобало.

Нетвердой походкой я подошел к музыкальному дроботу и выбрал айтюн в духе электросвин. Окружующие жирующие боровы-байкеры недовольно заворочились в лужах отбросов и блевотины. Один из кожаных наездников спрятал косметичку и явственно пробурчал: «Пидорг!»

Ободренный возгласом, я пошел к стойке вовсю покачивая бедрами. Мне хотелось драки, крови из разбитых носов, дроби зубных протезов, непроизвольного пердежа поверженных. Но электросвин кончился, как и деньги. Высыпав на прилавок горсть медяков- на чай чайханщику Чан кай ши, я порулил на взлетную.

Язык заплетался и я был готов к лобовой атаке на гвинтокрылые мельницы.

Квартирует Никита недалеко от никитских ворот — аэродрома мебельных грузовиков. Иногда катафалки возвращаются с бомбометаний заполночь. Изобретательный менежер прогрыз в двери щель — наподобие половой. Туда теперь можно сделать «дроп» - скинуть кэшак, если пластелин муверов уже спит. Я сейчас дропну туда твердых собачьих отложений.

Не. Для Атоса это слишком много, а вот для графа Де Ла Фер — слишком мало. Ежели с разбегу и на хорошей лошади — то дверцу эту я изящно подломлю — к каталке ходить не надо.

Если вы задумали недоброе — спешите выполнять не мешкая. Иначе передозировка адреналина превратит вас в трусливого аксолотля, кастрированного изюбря, если на то пошло. Надо успеть дернуть пока адрено только только эякулируется в кровосток.

Гренадерским шагом я прошел через парковку и свернул за угол — к дверце папо Карло. Там, у самодельного бассейна из нежно-розового туфа демоном восседал Никита. В бассейне плавали рыбы смертельно пораженные ГМО. Теоретически, судя по окрасу чешуёвин, это все еще были «золотые рыбки», но ежели судить по размеру — истинно судаки.

- Ты чо здеся?

Никита посмотрел тускло, совершенно не принимая меня за угрозу собственному процветанию и благополучию.

- Ну как это «чо»? Женю с Максом отправил же? А мне с кем в Такому ехать. Жду теперь.

- А-а! Ну жди, жди, «чекай» как говорят в стране потенциального противника

Никита сдвинул на затылку так ненавистную офисными русофобами шапчонку с надписью «Сочи-2014» и вытащил из кармана по фабричному упакованный косяк-роуч из магазина дорогой марихуановой сети.

- Будешь?

Я отрицательно покачал головой. То беззащитное состояние в которое марихуана ввергает мою душу совершенно не подходит для общения с никитами мира сего.

Ну и зря. Органик. «Обама Куш». Сатива. ТГК 27 оборотов в минуту!

Я нечего не понял из этой рекламной паузы. В штат с легализованной травой уже влезли меркантильные маркетологи. Теперь есть анаша для бедных, средних и богатых. Для белых и черных. Для работы и мягкой рекреации.

Никита эротично задышал тай-чи-чуанем. Судаки бросились к поверхности губошлёпая, как вокзальные лярвы.

- Ага — с ними долбимся!

Мастер Тай Чи наклонился к воде и вдул золотой рыбке паровозиком.

- И чего на автобусе домой поехать западло, да? Большой ты пеписюн, сразу видать. Вот порода есть такая, без копья, побираться будут, а так чтоб курнуть с мужиками или там — на автобусе поехать, это вот — хуй! Крутые мы, бля! Я с шестнадцати лет матрасы ворочал. Пока спину не сорвал. С нуля, понимаешь поднимался, как мужик. Как мужик.

- Да я не против. Поеду автобусом. Раз уж автобусы так сильно влияют на гендерное самоосознание. Просто даже на автобус нет денег. Слушай, а ты не дашь? В смысле не рассчитаешь меня за сегодня? Как мужик прошу. Я пойду вон пропущу шкалик за твое здоровичко.

Взгляд Никиты подернулся рыбьей глаукомой.

- А меня йобут твои проблемы? Хочешь ждать Жендоса — жди.

Никита гневно вдохнул сативы. Вскоре он стал походить на архангельскую локализацию ботхисатвы. Расплылся портшезом по шезлонгу.

- Один раз, слышь, мув большой делали в Лос Ангелесе. В дорогом районе. Лифт прямо в лофт заходит. Ага. А лофт — на весь этаж, ссцуко. Двери открываются — йоба — сам Коби Браянт — в одних плавках на босу ногу.

Никита облизнулся сушняком. Чувствовалось, что сейчас он расскажет историю всей своей жизни, часто повторяемую и истертую до дыр, как рыбак травит байду о пойманной однажде рыбке-мутанте. Для бездарных писак вроде меня — это настоящий жемчуг купленный по ошибке вместо устрицы из долларового меню.

- Коби Браянт? Да что ты говоришь!

- Ага. Прикинь! Коби ван Каноби, йоба. А с ним две соски чёрные. Оху-уенные. Такие знаешь есть негрятяночки стройные — без жопы. Бедра подростковые. А на столе кокоса ну вот так. Да не, больше, больше кокоса вот так где та. Да.

Только бабл рэп достали, кровать разбираем — Коби Браянт заходит значит. Длинный он чертяка, под потолок. Нам шепотом — погуляйте мол, посоны полчасика — я этим шалавам вкачу змейку на скореньку. И дает нам всем по сотке, прикинь? Там грит в вестибюлях кафетерия — покушайте кофию пока я их тута пайобу.

Никита закатывает глаза воспроизводя в памяти рослого негра-баскетболиста со змейкой на перевес и в трусах на босу ногу, на фоне белоснежных гор кокса и двух черных сосок. Все как завещал эмансипатор негров Абрам Линкольнзон.

- И чо?

– Чо — чо? Да ничо! Покушали, поднялись — Коби уже отъхал, трусы одной шалавы — в душевой валяются.

Я представил как Никита обнаруживает трусы шалавы в душевой Коби и украдкой жадно вдыхает их, как нюхал кокаин молодой писатель Сирин.

- А кокс? Кокс-то остался?

- Не-а. Да и при чем тут — кокс? Ты чо, баскитбол не смотришь?

Никита окаменел.

- Надо было сфоткать на мобилу и Коби с его брандспойтом и кокошт и девочек, вам бы жёлтые таблоиды хороших чаевых отгрузили.

Босс глянул на меня так, что я безошибочно понял — больше сообщение «Вы принимаете предложение о работе ДА/НЕТ» на телефон мне не придет уже никогда.

Кончился мой сиэтловый джяп.



Продолжение следует