Опять заголосила Надежда Кадышева. Женщины, повизгивая на русский манер, стали выкрикивать знакомые слова песни. А так как слов этих они знали немного, то пробелы заполняли страстными возгласами: «Эй! Ай! Ой-ой-ой!» Глухие удары сверху известили, что в пляс пошла мужская часть компании.


В этом году я купил квартиру в многоэтажной новостройке.
Остался очень доволен. Соседи тоже. Но они радовались намного больше моего, так как новоселье праздновали каждый месяц. Второго числа. Не знаю, может по прошествии года они будут отмечать только годовщину вселения в новые апартаменты, но сейчас дело обстоит именно так.


И всё бы ничего, но их ежемесячное веселие постепенно перешло в предпразднество Восьмого марта, хотя до самого праздника ещё три дня. Немного поворочавшись на кровати, я понял, что всё—равно не усну. Встал, нашёл в столе акваберуши. Знаете, такие чтобы вода не попадала? Вставил в уши. Тишина! Кайф! Улёгся. В блаженстве закрыл глаза.


«Бум-бум-бум!» — начали резонировать стены.


Это, видать, кто-то из гостей решил в экстазе поколотить по перегородке.


Я устало встаю и одеваюсь: тельняшка, камуфлированные шхеры, кеды. Достаю из кладовки канадский колун номер пять. Длинная фиброглассовая ребристая ручка удобно легла в ладонь. Несколько кистевых взмахов — нормально, не проскальзывает.


Прислушался к себе. Пульс не учащённый. Сердце не колотится, как перед боем. Удовлетворённо усмехаюсь.


Поднимаюсь этажом выше. За дверью кутёж в полном разгаре. Про неувядающую Кадышеву и группу «Золотое кольцо» я уже говорил. На этот раз она затянула тоскливо-лирическую есенинскую песню про клён опавший. Мужики топотать перестали. Потянуло табаком из-под двери. Перекуривают, значит. А ведь раньше выходили на лестничную площадку. В квартире как бы не хотели дымить. Обжились. Бабы жалостливо подскуливали народной артистке России.


Да что там у них? Полное собрание произведений Кадышевой? Хотя о чём я говорю, на трёх компакт-дисках в mp-3 формате сейчас всё её творчество может поместиться.


Звоню. Зря. Звонок не работает. Стучу топорищем в дверь. Не слышат. Усилил удары.


— Саша! Там, кажется, кто-то стучится! Открой! — кричит хозяйка.


Дверь открывается. Еле удержался на ногах от упругой волны сизого сигаретного дыма, водочного перегара, салата оливье, хреновины и бряцанья стеклотары. Шёл ответственный процесс разлива напитка по стаканам.


— Саня! Ну кто там пришёл? Давай иди скорей сюда, выпьем. Тост! Тост говорю: за милых дам! — кто-то кричит пьяным хриплым голосом.


Появился хозяин. Сорокалетний Саня с огромным пивным животом и физиономией со вторым подбородком испуганно отшатнулся при виде меня и отступил в квартиру. Опасливо посмотрел на колун.


— Саня, я что тебе в прошлый раз говорил? — спрашиваю его и решительно переступаю порог. Захлопываю за собой дверь.


— Может, не надо? — со слабой надеждой в голосе спрашивает он.


Мне неохота ему отвечать. Кладу колун на пол. Вставляю в уши беруши. Чтобы не слышать истошного крика.


Саша на глазах трезвеет. Поздно. Я же предупреждал.


Вы думаете мне доставляет удовольствие колотить колуном по его голове? Вы думаете мне нравится соскребать с себя сгустки мозгов с кровью, которые разлетаются в разные стороны? Да я что, садит что ли какой? Да и стирального порошка много уходит, чтобы отстирать одежду.


Тьфу, блеать. Хозяин по стенке съезжает на пол и оседает в луже крови.


— Санёк! Ну чё ты там! — в прихожей появляется его товарищ по работе с бутылкой водки в одной руке, во второй стакан. В уголку рта дымится чинарик. Дым попадает ему в глаза и он щурится.


Такое же пузо, такая же жирная рожа, только постарше.


— Вот нихуйя себе! — удивлённо таращится на открытые мозги своего кореша.


Сигарета выпадывает изо рта и с шипением гаснет в луже крови.


Раздаётся хруст. Его пришлось завались в партер коротким боковым. Падает на своё брюхо, как на подушку. Несколько контрольных ударов по затылку и захожу в комнату. В эпицентр праздника, так сказать.


Жизнерадостное повизгивание танцующих зрелых дам перешло в оглушительный вопль. Их можно понять. Стоит перед ними такой красавчик в камуфляже и с длинным колуном в руке. Вся рожа забрызгана кровью, на колуне тоже кровь с прилипшими волосами.


У этих мясистых женщин хорошие лёгкие! Я плохо их слышал благодаря акваберушам, но их широко раскрытые рты красноречиво говорили, что они не на шутку взволнованы. Два или три мужика, не помню, сидели и молча смотрели на меня. Эти, скорее, были удивлены, чем испуганы. На третий день застолья мало чего боишься — больше удивляешься оглядываясь по сторонам. Особенно когда скушаешь килограмм национальной гордости — «Столичной», которая торжественно выстроилась на столе в несколько рядов. Справедливости ради надо заметить, что и вино присутствовало в небольшом количестве, скорее всего, для прекрасной половины человечества, которая скакала у меня над головой.


Поправив беруши в ушах, я принялся за работу. Буквально через десять минут всё было закончено. Оставил всё как есть. Даже трофея не взял со стола, так как уже несколько лет не пью спиртного.


      Перешагивая через распластавшиеся на полу тела, я направился к выходу. От одного гостя невкусно пахло. Обильная закуска, изготовленная из некачественной колбасы и ужас, сделали своё дело. Вонь стояла невыносимая.


Дородная хозяйка лежала широко раскинув полные ноги. Юбка задралась. Светло-зелёные панталоны были насквозь мокрыми. Ну, женщинам это простительно. Это для них в порядке вещей.


Тощая лысая кошка, покрытая сплошными складками кожи с непропорционально жирным брюшком, сидела рядом с хозяйкой и лакала её кровь. Она прижимала свои лопухообразные уши и опасливо косилась при этом на меня.


Надо быстрей уходить. У меня в запасе два часа. Главное, чтобы сейчас полиция не приехала.


Кадышева звонко спрашивала у всего мира из динамиков магнитолы: «Виновата ли? Виновата ли я?!»


***


— Сосед! Может, на этот раз простишь меня? А? Ну, сколько можно? — она заплакала и по лицу её потекли пьяные слёзы. — Больно же. Ты каждый раз колуном бьёшь по башке! — соседка умоляюще сложила на груди руки.


Потом она неожиданно опустилась передо мной на колени. Прямо в кровь мужа. Он, как всегда, валялся в прихожей с развороченным черепом. Хозяйка неумело попыталась расстегнуть мою ширинку.


За окном в ночном воздухе взрывались новогодние фейерверки. Страна третий день отмечала вступление в Год обезьяны.


Я оттолкнул ногой незадачливую минетчицу. Стало жалко эту стареющую русскую бабу.


Но я то тут при чём?! Какого хрена они не дают мне спать полмесяца по праздникам?!


И я размахнулся колуном. Ну и семейка мне досталась по соседству!