ЁПЭРЭСЭТЭ!
Я сплю ещё. А эта суонерия скoвчит! Кто?
- Слышь ты, псих! На море поедем?
- Натуся, привет! А который час?
- Какая тебе нахуй разница? Я сейчас клиента клею! Так что?
- Так то! Поеду, конечно, поеду. Куда и где?
- Как всегда. Приходи туда. Вместе этого xyeпутала подождём. Откуда мне знать, когда он от своей благоверной сдрыснет?
- Годится, Наташка. Буду!

Билябля...это у неё такая фамилия...ахуеть, если не знать, что это в реале так, да.
Наташка. Толстая, даже жирная тётка, лет за 60, издали похожая на переодетого жирного пидараса. Это моя подружка если что. Спиритуальная мамаша, как это принято говорить y них. Означает, что трахать такую тётю мне и наxyй не тарахтело, но.
Эта женщина у меня в избранных. Почемy?
Да потому!
Что она, Наташка, с дико ахуенной фамилией Билябля, она - мой человечек по-жизни. При всей её необъятной телесной и хер знает какой ещё эмоциональной сущности. Эта , довольно старая, лет ей 65, женщина - моя!



Она клеит беспринципно и даже цинично, престарелых макаронов на улице, где бы они ей не повстречались. А они, как назло, когда я хочу, наконец-то, уделить ей моё свободное время, эти стариканы, как тараканы, вдруг вылазят из всех незаметных щелей той Италии, в которую нас забросила Судьба. И они, эти стариканы, отбирают у меня мою Наташку, эту странно влекущую мою душу немолодую женщину, которая высвистала меня ранним утром пообщаться, а когда я прихожу пообщаться, то вижу, что эта жирная скотина, издали похожая на переодетого жирного пидараса, совсем вроде и не нуждается в моём исключительном общении.
Потому, что.
Очередной, прогуливающийся мимо, старичок, которого она сбила на взлёте, уже сидит с нею на той самой заветной скамейке моих рыданий в её грудастую жилетку, и так это косо-оценивающе кидает свои импотентные макаронные взгляды на её совсем непривлекательную для таких отщепенцев как я, нелегалов и гастарбайтеров с её родной родины, телеса.
Но в Италии другая шкала. Здесь такие жирные нравятся, а худым всегда задают один и тот же вопрос:" Почему плохо кушаешь? Похоже, ты больная, да?"
Ну, типа того, да.

Делаю вид, что ниxya не понимаю по-ихнему. Работает. Просто, сказав " бонджорно" сижу и рефлектирую как Наташка нагло, не замечая брезгливых гримас, клеит очередного красавца. То ли жениться на свою голову, то ли подвезти её завтра на приём к врачу, который задаром, лишь бы отвязаться от неё привязчивой, организовал очередной старичок, маринованный в баночке.
Ну, так она отвлекается от.
Того.
Она отвлекается от навязчивых своих мыслей и состояний.
О своей доченьке Ирочке, которая погибла в автокатастрофе в канун Нового Года. Много лет тому назад. Когда она просто нажиралась водкой до yмопомрачения и курила всякую дрянь. Только, чтобы забыться, на время, от своей невыносимой боли. И однажды она так наклюкалась, что.
Просто залезла на подоконник. Она представила в своём алкогольном безумии, что. Ирочка сейчас подъедет к подъезду на такси. Когда без пяти полночь. И Президент скажет свою новогоднюю речь, которая закончится как раз перед курантами Москвы, а в её Чернигове это тоже будет время, когда наступит Новый, хер знает какой по счёту год. И всё будет хорошо. И не будет этого ужаса. Звонка в дверь. И вопроса. Эта девушка - Ваша дочь?

Она нажиралась водкой. День и ночь. И однажды она, нажравшись, просто полезла в окно, в ванной комнате, где она заканчивала это нажирание водкой, и стряхивала длинную пепельную трубочку невыкуренной сигареты без фильтра в ту самую ванну, где она купала свою новорождённую Ирочку. Много лет назад. И Ирочка смеялась и пускала пузыри, а Наташка. Красивая 25тилетняя девчонка, с длинными, накрученными на плойку, каштановыми волосами...она так славно улыбалась своей дочурке...как Мадонна...узкими своими губами...накрашенными коричневой помадой, по моде того времени.

И она полезла на тот подоконник. Тогда. Когда Ирочка уже была пять дней как в могиле. Она забыла, что Ирочки уже нет. И она полезла на подоконник. Чтобы увидеть как такси, которое должно было привезти Ирочку, въезжает во двор.

Она поскользнулась. И наебнулась с того подоконника. И упала в ванну.

Наутро был огромный синяк на её левой половине лица. И мать её причитала. Наташенька! Ты же могла убиться!


- Я хочу убиться, мама.
- А как же Сашенька?
- Сашенька? Кто это? Сашенька?
- Доченька моя! Это же твой сынок!

Сынок. Сашенька. Ты тогда был несмышлённым малышом. Твой папа умер от передоза. И ты ещё даже не знал, что означает слово "нарик". Но ты - генетическая копия твоего отца. И ты попал. На 5 лет. За торговлю. Кто бы знал почему ты этим торговал?

Его посадили и она осталась одна. И она не смогла быть в этой хате одна. И поехала она в Италию. И нашла себе там старичка Роберто.
- Рoберта! Пронта!
Так говорила она в мобилку, когда этот старичок ей звонил.
И означало это, что она говорила женщине Роберте, что она готова. К чему?
Просто она неправильно произносила итальянские слова, окончания которых должны были быть строго соответственны тем гласным, которые пишутся.
- Роберто! Пронто!
Алло, Роберто! Так было правильно, да.

Подруга моя, Наташка. Старая тётка, издали похожая на жирного переодетого пидараса. Тебя подстриг один марокин, в своём салоне. Под мужика. Ты и так похожа уже на мужика, но нельзя же так?
Я сказал тебе сегодня. На той скамейке, где мы встречаемся с тобой, когда ты высвистываешь меня потрепаться.

Как всегда, я нашёл тебя в компании очередного престарелого макарона. И ты отчаянно зомбировала его на предмет "пожениться", а он лениво отбрехивался, типа дети за мной контроль установили, чтобы я мамму покойную не забывал, а сам заглядывался на стройные ножки молодых страньерш, которые пробегали мимo по своим делам.

А ты, похожая издали на переодетого в платье, жирного пидараса, с затылком, подстриженным марокином в его локале, как затылок хуй знает какого старого мусульманина, отчаянно продолжала свои попытки зомбирования, пока он, этот старый кобелино, с которым ни одна наша даже в один гроб не легла бы.
Ты продолжала зомбировать его, пока он не сбежал на противоположную скамейку, где сидел его приятель. Такой же стaрый макарон. Однако он выглядел в разы старее твоего объекта, потому, что у него под жирными мужскими сиськами явно обозначивался жировой круг, когда у твоего красавца такового не было. Он был стройным, да.

И ты, разозлившись на то, что клиент не клюнул. И на то, что я никогда, никогда не клюну на тебя, моя Подруга. Ты вдруг сказала мне с хамским выражением лица.
- Слушай, а ты уже и вправду превратился в старичка!
- Да?
- Да!
- Не передёргивай, Подружка!
- Хуле? Сразу видно твой возраст, Андрюшkа!
- Ваще-то да, видно. И что?
- А то, что ты старый. Как и я!
- Ну, старый. Но не как ты? Ты же в разы, нет?
- А кто видит? Ты и я - два старых бабы и мужика!
- Наташ, ты сейчас здесь постой, а я пока пошёл нах. ОК?

Мне неинтересно было, что она крикнет в ответ. Она крикнула. Я не расслышал. Я просто пошёл в другую сторону, чтобы успеть купить красного вина. Пока не закрылся супермеркато, и всё.

Наташка Билябля, ну и шкодная же фамилия тебе досталась от твоего покойного наркоши!

Твой младщенький. Сашенька. Он откинулся через 5 лет. И встретил прекрасную женщину Люду, разведёнку с ребёнком. Мальчиком 6ти лет. Который сразу по-телефону, назвал тебя бабушкой. А Люда, сразу, по-телефону, назвала тебя мамой.

И ещё Сашенька твой писал тебе из зоны как он любит тебя, свою маму. Он посвящал тебе свои наивные, полные сыновьей любви и благодарности, и потому гениальные в своей искренней простоте, стихи. А когда он откинулся, то голубая русская кошка по имени Муська пришла оттуда с ним, с Сашенькой.
Он нашёл её котёночком и там, в зоне, умудрился её воспитать так, что она знала, что когда приходят вертухаи, то надо спрятаться и молчать. И она пряталась и молчала, когда они приходили, да.

И она пришла вместе с ним в родной дом. Они пришли вместе. А потом приехала ты.
И тебе сразу не понравилась Люда. Дочка алкоголиков и сын неизвестно от кого!

А твоя внучка, Алиска, которая родилась вскоре, и которая в своей шапочке с ушками, настолько была похожа на тебя, что даже хотелось, чтобы её назвали не Алиской, а Наташкой?
От кого она родилась? От нормального, да?


А когда Сашенька.
Умер.
Через три месяца после рождения Алиски.
Ты тогда как раз ехала в пригородной электричке с моря, где ты провела свой выходной день. Тебе позвонила Люда и сказала. Мамочка, Сашенька умер!
И ты закричала так, что остановили электропоезд, что грозило сбоем в рассписании пригородных поездов и катастрофой.
Но. Они остановили этот пригородный поезд. Потому, что это уже была. КАТАСТРОФА!
ТВОЙ КРИК! ТВОЙ ХРИПЛЫЙ ЗВЕРИНЫЙ ВОЙ СМЕРТЕЛЬНО РАНЕННОЙ ВОЛЧИЦЫ! ААААААААААААААА!

Ты срочо уехала хоронить Сашеньку, а потом, когда ты вернулась в наше зазеркалье, то никто даже не мог себе вообразить через что ты перешагнула, в очередной раз. Похоронив своего последнего ребёнка. Ты была смешной и забавной. Как всегда.
И только я знал как ты воешь по-ночам. Втыкая свой раненной волчицы вой в подушку. В чужом доме. Где ты опять устроилась на работу.

А наутро. Наглая и циничная Наташка, кривляясь и хитро усмехаясь, говорила им "Бон джорно, суки!"
А они тихо удивлялись, причём здесь это слово, которое на ихнем тарабарском языке означало "сосИ".

Ты всегда поддерживала меня в трудную минуту, Наташка. Толстая, с двойным навесом жира после сисек. Ты всегда говорила мне в минуты отчаяния:"Это не может так закончиться!"
И это так не заканчиалось. И всё продолжалось. И продолжается. Благодаря твоим, наверное, искренним пожеланиям.
Но.
Когда встал конкретный вопрос.
На кого записывать твою внучку Алиску.
Ты сказала, что надо бы сделать тест ДЭЭНКА.
Если она и вправду дочка твоего Сашеньки?

Муська...она ушла из дому, когда умер твой сын. Я не думаю, что она жива, да.

Наташка Билябля...ты никогда не поймёшь за что. Бог так испытывает тебя.