17

Следующая остановка была во дворце доброго Гудмана – волшебника изумрудного города в который привела дорога из немецкого гравия. Интересно, как по-немецки гравий? Какой нибудь грёбенкаменьгешлоссенболенноген? Ноги хоть отвинти и выброси.

Дворцом Гудмана оказался штаб лагеря Оплот Свободы. Справа стоял грузовичок с загадочной будкой и урчал дизельным мотором. Урчание дизеля это вечный саундтрэк К2. Иногда к нему примешиваются движки американских самолетов – удивительно тихие по сравнению с нашими гражданскими. Иногда, когда у узбеков прорывается керосин они с грохотом запускают свои сушки и бегут следом за самолетом, кидая в воздух шапки.

У входа в штаб Ван Эппс кивнул мне на грузовичок и сказал:

-Глянь-ка на мобилу

Мобила была в порядке только шкала приёма с нее исчезла совершенно. Та же  самая участь постигла и мобилу шкипера.

-Грузовичок?

С некоторым восхищением спросил я

- То–то!

Эппс был так горд будто это он усилием воли подавил сигнал сотовой связи. В штаб нас не пустили – не вышли цветом пропуска. Это за пределами нашего уровня допуска. Off limits.

Чтобы пройти дальше мы должны были дожидаться эскорт – дежурного по штабу сержанта, который конвоирует нас именно туда, куда мы хотим попасть. Хотя мобилы и так не работали  их у нас все равно отобрали. Потом  тщательно и долго прозванивали наши туловища металлоискателями Гаррет.

Приятно пахнущий кофе и одеколоном Фаренгейт офицер  проводил нас к доброму Гудману. От Эппса я знал, что Гудман майор и вот эти дубовые звездочки майора я сразу постарался запомнить. Еще по колонии строгого режима я знал – майоров лучше всех знать в лицо, их обычно немного и подплывать к ним опасно, как к акулам на Магу-Магу.

Гудман совершенно не походил на одного из таких майоров. Это был толстенький, низкорослый абсолютно гражданский человек волею аль Каиды втиснутый в камуфляж. Внешне Гудман напоминал актера театра и кино Михаила Светина и светился добротой. Добрый Гудман, чего тут уж добавить?

На стене рубки майора Гудмана висела карта в чётких деталях показывающая джамахирию, Афганистан и часть Пакистана. Заметив мой неподдельный интерес к карте, майор, с извиняющимся видом задернул на ней специальную шторку, типа той что закрывает иллюминатор в пассажирском самолете.

На столе все середине комнаты стояла игрушка Гудмана -  детальная модель базы К2 из серых кубиков. В них добрый Гудман и игрался, когда припёрлись мы с Доном. Нельзя сказать, что майор сильно нам обрадовался. Он глянул на шкипера скорее как глянули бы на безумного прожектёра:

- Ну и как успехи, мистер Эппс? Вы получили лицензию от Бургер Кинга? Будем мы наконец в этой глуши лакомится хорошим вуд грил бургером?

- У меня две новости, дорогой майор. Да – бургерам быть, и нет – это будет не бургер кинги. Они, понимаете ли еще работают над своей маркетинговой стратегией в Станах. За лицензию Бургер Кинг хотят депозит в один миллион долларов. На эти деньги я решил основать собственную сеть!

- Собственную сеть? Что вы говорите! Гамбургерные?

- Да. Фаст фуд с безалкогольным пивом Балтика Зеро! Назову его «Усамин Жаркий Грилль». На логотипе будут горящие башни-близнецы!

-Ценю ваш юмор, мистер Эппс. Но с названием я бы так не горячился. В Пентагоне не очень-то с чувством юмора. Хотя идея превосходная. Сделать сеть только для американских баз в Станах. Усамин чикен грилль, хахаха!

Гудман хлопнулся на колени и вытащил из шкафа, из-под вороха чертежей две книги, каждая толщиной в библию. Судя по нежности, с которой он с фолиантами обращался, писания были из разряда священных.

- Вот полистайте на досуге.

Гудман брякнул книги подняв облако пыли.

- Это гражданский и военный строительный кодексы. Пригодится, когда будете готовить проект гамбургерной на утверждение. Самое главное, не забутьте предусмотреть подъездные пути и удобства для инвалидов.

- Инвалидов?

Шкипер оторопело глянул на Гудмана

-Не знал, что тут у нас воюют инвалиды

-Слава богу, инвалидов нет. Но вы же знаете наш дуралекс самый дуралексовый в мире, мистер Эппс.

Эппс улыбнулся. Майор отошел к своему Лего всем видом показывая, что аудиенция закончилась. Он даже спросил:

- Что нибудь еще, мистер Эппс?

- Да-да! От меня не укрылось, что питьевая вода для личного состава приобретается у фирмы Нестле и ее везут сюда из Рамштайна, Германия. Мне это кажется эксессом. Я обнаружил под Ташкентом отличную артезианскую скважину, а в самом городе есть возможность прикупить заводик по производству пластиковой тары. Воду можно назвать «Голубой Кристал аль Каед». Представляете такой брэнд: на стикере изображен пророк Мухамед и слоган: «Кошерная водица прямо из чресел святого пророка»

Майор и Эппс опять загрохотали веселым смехом здоровых жизнерадостных людей.

-Отличная мысль, мой друг. Привезите образцы воды и пластика на нашу следующую встречу. кошерной водице придется слетать в Вашингтон. А для стикера пойдет и «Оплот Свободы». Дёшево и сердито. Ещё вопросы?

- Нет, это пока все дорогой майор. Пожалуйста не забывайте добавлять мою электронную почту в рассылку контрактного отдела.

-Безусловно.

Майор вдруг обернулся ко мне и спросил

-А у вас, мистер резидент, есть ко мне вопросы?

Я вздрогнул, набрался наглости и спросил указывая на кубики:

- А вон те трёхэтажные здания на макете – я их на базе не видел?

- Это план застройки К2 до 2025 года. Может быть именно вы с господином Эппсом нам эти здания и построите. Нужно просто выиграть тендер.

Тут вмешался Эппс:

- И я об этом! Пожалуйста не забывайте добавлять в рассылку.

Я не смог скрыть удивления:

-До 2025 года? Вы считаете война с Аль Каедой продлится так долго?

- Давай-те отставим в сторону геополитику. До свидания, дорогие друзья! Вас сейчас проводят.

***

Мы убрались с базы мне стало немного грустно. Все вокруг теперь выглядело совершенно черно-белым и унылым. Карши не оставляли впечатления Лас Вегаса и ранее, но теперь, после прохождения через Портал, он стал похож на Нагасаки после удара фэт боя.  Шкипер сразу засобирался домой – в Ташкент. Мне же предстояло остаться в Нагасаки и  торговать тут пивом Балтика Зеро.

Дон позвонил бывшему хозяину своей квартиры, явно местному воротиле недвижимого имущества и через полтора часа у меня уже была своя двухкомнатная квартира прямо рядом с каршинским аналогом Красной Площади.

Я с грустью посадил босса в такси и поплёлся в Имеджин. Отъехав метров на пятьдесят анексия остановилась и засвистела на реверсе.Окно опустилось вниз и Дон крикнул:

- Бостонское чаепитие!

- Чего?

Бостонское чаепитие! 1773 – это код от контейнера с Балтикой! Историю учи, Шурик. И это – сразу сейчас прими душ – через сорок минут в городе до утра отключат горячую воду!

После этого анексия рванула в сторону цивилизации.

***

Разговор с Анной получился коротким и злым. Она ничего и слышать не хотела о Каршах. Ни за какие коврижки. Мои рассказы о магическом портале и возможностях она пропустила мимо ушей. Я все равно пообещал снять ей квартиру в Ташкете с первой же зарплаты – в конце концов она подобрала меня на улице и я многим был ей обязан. А там может и уговорю.

В расстроенных чуствах и с больными ногами я быстро набрался в Имеджине вездесущей Балтикой. Правда, теперь это был номер девять. Бультика а ля ёрш. Вид у меня бормочещего себе под нос обвинения в адрес Анны был должно быть лузерский, как  у Акакиевича. Юбочке стало меня жаль, потому что обслуживала она меня в тот вечер как родная мама.После шестого раунда Балтицы я спросил не хочет ли она чего макнуть сама и до скольки у нее вообще тут смена.

Она хотела.

Когда все пьяное пыхтение было позади и мы с Юбочкой плотно втиснулись в подаренный шкипером китайский спальный мешок прямо на полу моей новой квартиры, позвонила Анна.

- Я может еще надумаю...

Пообещала она.

Без штанов прижатый мешком к Юбочке, я почуствовал себя глупо:

- Анна, я перезвоню. Я тут не один.

- Не один? А! Ну да... Упаковщица номер девять? Понятно. Перезвони, как кончишь.

***

Как и обещал Ван Эппс мой первый в жизни компьютер прибыл прямо из Штатов ровно через долгих пять дней.

К тому времени я, как шальной сперматозоид, облазил на базе каждый уголок, в который можно было проникнуть с моим лоховским типом пропуска. Уголков, увы, оказалось не так уж много – почта, небольшая парковка перед жандармерией, душевые, наполовину состоящие из вагончика с гидроустановкой и палаток с просторными кабинками, ароматно пахнущая горьким американским кофе столовая, вожделенный магазин пи экс и шумный гараж. Гараж расположился в бывшем советском подземном ангаре.

Днём мог прилететь один – другой борт из немецкого Рамштайна или штатов. База напоминала сонный провинциальный американский городок. Днём на Афганом летать никто не решался. У талибанов остались еще стингеры, которыми их щедро одаривали во время советской оккупации сами же энергичные американские сенаторы. Оружие всегда действует по чётким понятиям расписанных еще великим Чеховым. И если оно сделано для уничтожения воздушного судна, оно не задумывается о той символике, которую люди изображают на крыльях. Лети с приветом, вернись с ответом.

Чтобы наблюдать ночную активность портала достаточно было прогуляться по вечернему Карши. Освещённые по ночам улицы - эту непростительную роскошь город утратил вместе с СССР. Веерные отключения света по целым районам города и горячая вода два раза в сутки по два часа были местной нормой жизни. Спокойными вечерами, когда удавалось открутится от прилипчивой Юбочки и миссионерского секса, можно было сидеть на скамейке у памятника вождю пролетариата, болтать в бесплатные сотовые часы с Анной  и смотреть в чёрное степное небо. Самолёты по ночам не просто летали, они пёрли как немец под Москвой. Их выдавал низкий торжественный гул.

С появлением же первых лучей солнца, как войско Дракулы, баклажанообразные, выкрашеные серой краской-невидимкой борты, мирно выстраивались на стоянках и делали совершенно невинные лица. Аэродромная обслуга водомётами смывала пух с их чумазых рыл.

***

Почта лагеря Оплот Свободы была настоящим отделением USPS – американской государственной почтовой службы. Отделение располагалось в большой палатке разделённой на секции перегородками из толстой дюймовой фанеры.

Как человек ничего толком не умеющий делать руками, я искренне восхищался штукам, которые американские плотники выделывали из обычной фанеры. Каждый вход-подъезд в палатку или многочисленные беседки для курения выпиленные из фирменной фанеры выглядели как ротонды  декораций к пьесе «Три сестры». В самом большом отсеке почты громоздился бар-перегородка, за которой стояли трое одетых в солдатскую форму клерков.  За  спиной клерков-крепышей висело плоское черное табло, которое показывало время в разных часовых поясах, где находились американские военные базы. Первые часы были помечены «Зулу», вторые – «К2», третьи «Германия», потом «Афганистан», и еще двое часов показывающих американское время на восточном и западном побережьях. Ожидая очереди, я все пытался понять, что это за «зулу» за такое, пока во мне не проснулся троечник по географии и напомнил о существовании нулевого меридиана. «Зулу» это  по-военному Гринвич.

Предъявив паспорт фукаро великой джамахирии, я отцепил две тяжеленные коробки – монитор и туловище компа. Без вопросов. Никакой тебе таможни, деклараций о независимости, товарно-транспортных накладных или прочих пережитков кровавого царского режима.

Плоских мониторов в те времена и в почти небыло, а если и были то малюсенькие и нестерпимо дорогие. Мои чёртовы коробки весили, наверное, целую тонну. А тележку для К2 Ван Эппс так пока и не купил.

Как запасливый хомяк-тихоня, я потянул коробки в норку на своём горбу. Должен вам признаться американское изобилие оплота свободы разбудило во мне неприглядную черту местечкового куркуля. Хотелось забрать даже пустые пакеты от саморазогревающихся солдатских сухпайков.

Подхватив одну коробку я делал с ней шагов двадцать, нежно опускал дубликат бесценного груза на землю  и возвращался за второй. Моей. Такими марш-бросочками  по моими расчётам я должен был успеть отчалить с базы до её закрытия в 22.00 или как говорят в армии «туони ту хандред».

Подумать только – если бы не шейх Усама бен Ладен не видать мне компьютера, как своих ушей. У каждой тучи есть подкладка из блестящего серебра. Ура, товарищи! Спешу выслать вам наш пролетарский Алаххуакбар!

-  А знаешь на кого ты похож со стороны?

Я так и застыл с коробкой, оторопев, что прямо ко мне из бронированной форточки Хамви обращается американский военный – в званиях я тогда не разбирался напрочь. Руки по вбитой лагерной привычке тут же сами рванулись к голове – резко снять головной убор перед «гражданином начальником».

-  Доброго денёчка, сэр. Кого я напоминаю, сэр?

На лице я включил самую подобострастную и подхалимскую улыбку из моего разнообразного арсенала социальной инженерии.

- Навозного жука, который катит впереди свой мякиш.. Садись давай, фела, подброшу до седьмого чек-пойнта! Мог бы до дома – только нельзя нам пока выезжать с техникой.

Я живо в красках представил, как подъезжаю к Имеджину на военно-полевом хамви с пулеметной турелью, и как каршинцы падают ниц и устилают мой путь ветками цветущей сакуры.

Так я познакомился Джейком Алонсо – наполовину поляком наполовину филипинцем из Детройта. Америка это место где, как в старых фантастических романах о покорителях космоса, можно встретить совершенно неожиданную смесь самых географически отдалённых пород человековых.. Бирки у  с фамилиями солдат К2 были похожи на бирке членов ООН. Ковальский, Перез, МакЛинток, Аль-Джаббори, Бабулис, Штерн, Саркисян. В контрактном была даже одна с русской фамилией. Я её по глазам приметил, потом уже бирку срисовал. У русских другой взгляд. Поймёте сами за границей. Кажется Поликарпова или Поликарбонатова – не суть.  Видимо уехала с брежневской волной, натурализовалась до статуса римской гражданки и теперь зарабатывает хорошую пенсию. Общения с местными бывшая русская тщательно избегала. Наверное – инструкции. Или просто боялась, что мы начнём клянчить найки из пиэкса.

Помнится позавидовал  тогда Поликарповой – рвануть в штаты, а потом вернуться в Ташкент в удобной американской военной форме. Чтоб ни один скот-участковый даже глаз не поднимал.

Как выяснилось почти уже у самого седьмого чек-пойнта, ехал конкистадор Афганистана тогда мимо на  грозно выглядевшем хамви, совсем не случайно.  Джейк продемонстрировал мне с жутким акцентом заложенный в него чертовой польской бабушкой: «Як ще маш». Наверное думал, что польский, узбекский и русский это все диалекты одного малопонятного метаязыка варваров. Увидев, что я не таю от «як ще маша», филипинский поляк провел быструю разводку боем:

- А рыжий оставил тебе код от контейнерного замка?

- Какой рыжий?

- Рыжий Ван Эппс. Он ведь оставил тебе кодовую комбинацию от контейнера с Балтикой Зеро, ведь правда?

Я чуть сходу не бацнул ему про дату Бостонского чаепития – хотелось впечатлить нового знакомца глубокими знаниями истории США и вообще - английского.

Только чудо остановило меня и я не выложил ему военной тайны Донована Ван Эппса. Тайны Балтики. Филосовского камня заключенного в морской контейнер. Благодаря пенному напитку я, без особых усилий приступил к тому, чем и должен  был заниматься наш резидент на американской военной базе – вербовке ценной агентуры.

- Ты мне и сможешь помочь, дорогой дружище Алекс! Онли ю. Я тебе за это выполню три желания. В разумных рамках, разумеется.

Алонсо хитренько улыбнулся, подмигнул и продолжал:

- Джуди скоро переводят из К2 в чёртов Баграм. Это жуткий даунгрейд, Алекс. Еще хуже, чем у меня – меня перебросили сюда из нежного Омана моей мечты. Оман это рай, Алекс-бой, Оман это Эдем! А вот Баграм по сравнению с Карши это полнейшая жопа. Душевые гавно, вода вечно еле тёплая, жрачка гавно, там ведь нет Браун энд Рут, там просто армейский повар-мудак, магазин пиэкс гавно, палатка малюсенькая, очередь как на выезд евреев из Египта, да еще и война блин идёт, мины, камидкадзе скрещенные с шахидами – ну полное гавно, одним словом, бро. Помочь бы девчонке, а?

- А кто она,  эта Джуди?

- Как истинный джентльмен, я не могу тебе этого открыть. Не мой секрет. И вообще – добрый Самаритянин не спрашивал ни у кого драйверз лайсенс – он просто помогал, так? Ты, что, в доброго самаритянина не веришь?

- Верю. У нас даже песня есть про него: «Эх Самара городок, беспокойная я» Ну а я-то чем могу помочь, сэр?

- «Сэр» - это мой отец, а я Джейк, Алекс, просто Джейк – мы ведь с тобой друзья, не так ли?  А помочь ты можешь очень даже легко. Ты уже наверное в курсе, что в клятом богом К2 напрочь запрещены все виды секса, кроме классического «соло». Если ближе к телу то Джуди попросила меня сделать ей бэйби. Бэйби. Тогда беременная девочка до упора сможет оставаться в комфортном К2 без риска ссылки в Баграм. Да  ещё и нагло уволится до конца исполнения контракта с армией, не потеряв при этом ни единого цента. А сделать настоящего бейби, бро, это не перепихон кролика-квики. Это серьёзная ответственная перед человечеством работа, уловил? Надо выбрать правильный день, правильную позу, да еще и лежать потом полчаса задрав ноги к потолку и вознося мокрые горячие молитвы. Впрочем, технические детали тебя не касаются, сечёшь?

- Секу...

То что мне предлагал Джейк – а именно три сеанса тайного осеменения Джуди в контейнере Майнард Дайнэмикс с Балтикой отдавало примитивным сутенёрством. Кем я только не был, но сутенёром, хотя я был к этому близок проживая в вертепе Веры Петровны, сутенёром мне предстояло стать впервые. Я  так и представил как Джейк Алонсо поршневым способом имеет статную самку с крепкими белыми бедрами, а я курю на стрёме снаружи. Охраняю важный для человечества акт репродукции. «Сынок в тебе течет польска крев, мамо зробила тебе в морском контейнере ЭйПиЭл  в ходе операции Несокрушимая свобода у самом сердци адской джамахирии!

Да нет , тут не Артурик. Тут это гораздо круче, чем  просто торговать Анной, насваем, сигаретами и семечками в ступенчатых отрогах гостиницы Узбекистон.

- Так, что же, Алекс-бойо, по рукам?

Я глянул на собеседника. Это был огромный самец вполне внешне тянущий на мужественного раскаченного голливудского актёра второго плана. А форма! Должен вам заметить, что, скорее всего американские военкоматы, в отличии от наших проводят более тщательный отбор пушечного мяса. Девяносто пять процентов личного состава базы, при чем обоих полов, были замечательным генофондом. Евгеника не евгеника, но войско у США, с тех пор как отменили идиотизм под названием «всеобщая воинская обязанность» – воинство стало отборным.

Огромные сильные мужики и мускулистые ширококостные бабы с пушистыми ресницами делают американскую армию похожей на имперские войска, а не на студенческую массовку для фильма о зверствах Наполеона в Белоруссии.

На рукаве у Джейка была вышита стилизованная молния, проходившая сквозь нашу голубую планету. Почти как половинка от немецкого «СС». Я тогда еще не знал, что это вовсе не карательное подразделение, призванное устроить локальный армагеддон,  а самые обычные войска связи. Американские связисты это интернет войска.  Поведал мне об этом уже сам Джейк:

- Ну давай, а? По рукам? Ты же себе этот комп волочёшь, не так ли?

-Как бы да. Комп. Осную на нем офис представительства Майнард Дайнэмикс в Кашкадарьинской области. Кашкадарья Дивижн. Я резидент в Каршах.

- Поздравляю. Вот тут в Каршах, я тебе тоже сгожусь. Знаешь , что самое главное в компьютере?

- Ну...наверное процессор? Или хард драйв? По любому – настроить поможешь?

-Самое главное в любом компьютере, Алекс-бой, это быстрый интернет. Без коннекта комп просто мёртвый ящик, пишмашинка с прибамбасами. Я тебе сделаю самый быстрый интернет в Кашка... в кушку... в кишки, короче за пределами К2 – самый быстрый. Идёт? Правда тут уже придётся пивком Балтикус смазать. Я за него заплачу даже. Джаст когда платишь магазинную цену – чувствуешь себя тупым фермером-задротом из Южной Каролины.

Интернетов в  армии  США два: СИПР и НИПР. Один глубокошифрованный, требующий особого железа и прошивки, военный интранет. Даже если умудритесь дорваться до красного потайного проводка и воткнёте в свой ноут, все равно ничего не произойдёт. Нужна особая сетевая карточка.  А второй нет – обычный, синий, для возможности играть в онлайн игры и скайпить родным в свободное время.Так мол и так, дорогая Екатерина Матвевна, а вышла у нас с Талибаном небольшая заминка. Всех злыдней изловили, но вот последнего, Абдуллу все никак не вылущим из пещеры Тора-бора. Прячется он там вместе с любимым аппаратом «Искусственная почка». А мы сидим себе на песочке возле самых синих гор, поросших опиумным маком, и ни в чем беспокойства не испытываем. Солнышко здесь такое, аж в глазах бело.

***

Американская земля резко обрывается сразу за седьмым чек-пойнтом, там где проходят первый шмон и постоянно терзает акакиевичей злобный демон Камбоджа.

Когда вплываешь на базу сквозь седьмой – это настоящее счастье. Солнце тут светит ярче, а трава зеленее. Ведь не даром до оккупации Ханабад был пастбищем для баранов командарма. Все американцы, все до единного, улыбаются и машут тебе рукой. Это заряжает воздух позитивом. Плывут маки – привет мальчишу, летят Геркулесы – привет мальчишу, пылят хамви – и тут привет мальчишу. Энергично, как родному машут. Хэлоу, Хай, Возззап, Морнинг, Хей-о, хауди – со всех сторон. Глядишь и сам начинаешь со всеми подряд здоровкаться.

В тот день я был особенно уязвим как голая беременная женщина, неповоротливая с большим пузом, вдруг очутилась в волосатой мужской солдатской бане.

Эти две тяжёлые, ярко разрисованные коробицы с компьютером действовали на потомков армии Амура Темура, как красная тряпка на быка. Службовцы джамахирии тоже в тот день мне махали рукой. Но только, чтоб немедленно остановился, принял на обочину, предъявил документы и показал, злодей, чего несу в коробках. Не украл ли у гостей портативную атомную бомбу.

Джамахирия ненасытных саламандр с птицей симург на биллиардных погонах. Здесь нет разницы по какакую сторону забора от тюрьмы вы живете. Ящеркам можно все, а вам некуда и пожаловаться.

Остаётся только мечтать, что однажды вот таким же погожим деньком тебе удастся урвать у Камбоджи хамви с большим противовертолетным пулеметом, порубить в капусту войско тимурово на их гнусных блок-постах с пишущими машинками и электроплитками на кирпичах. Потом – к зданию городской администрации. Оттуда – опираясь на поддержку активистов из местного населения прямо к обоим каршинским колониям – общего и строгого режимов – вот тебе и готовая, хорошо мотивированная армия. Дальше рывок на Самарканд, а там уж и до Ташкента рукой подать.

Унижение с коробками было похоже на первый день когда выходишь из долгосрочной свиданки обратно в лагерь. На фоне общей лагерной нищеты, ты выглядишь Ротшильдом с целым мешком жратвы, чая и новых тёплых носочков. С тебя снимают уделение сперва менты, потом блатные, потом гады, потом те люди, от которых зависит твой ежедневный комфорт – типа завхозов и бригадиров. И когда, наконец, все оставляют тебя в покое и ты обустраиваешь столик для самых близких друзей – ну, какие-нибудь шпроты открываешь, от запаха которых крутит башкой и поводит носом весь барак, режешь суровой нитью мамин тортик, , то вокруг как мухи начинают роятся вечно голодные люди. У тебя тут, понимаешь, тортик, а они только что нахлебались синей перловки с мелким подобием немецкого гравия. И ты спешишь все поскорее раздать, чтобы только остаться в покое, потому что ты только что вышел с суточной свиданки, где ошибочно чуствовал себя свободным человеком. И от этого в груди у тебя сейчас все развороченно и кровоточит, и ты каешься, депресуешь и ищешь руками подходящую петлю.

***

В тот день со злополучным компом, когда меня за километр пути с коробками опустили раз шестьдесят, хотя я не нарушил не единного закона, в тот день я понял, что хочу всегда жить на базе и никогда оттуда не выходить. Пусть Оплот свободы это лагерь. Поставлю себе раскладушку внутри пивного контейнера и заживу, а? А может быть рискнуть забраться по-тихому в транспортный Геркулес и тютю, до свидания К2? А? Смелая идея? Я смогу, вы меня просто плохо знаете.

Вот только беда не пишут на геркулесах номера маршрутов, как на трамваях. Так ведь можно вместо Рамштайна или Дувра очутиться в засиженным мухами и противотанковыми минами гостеприимном Кандагаре или Бишкеке. Или – и того хуже, попасть в негерметичный отсек и прилететь на свободу уже в виде промёрзшей ножки Буша?

***

Источник сообщает: «Внедрение в Майнард Дайнэмикс прошло успешно. В настоящее время переведён на постояное место жительства в город Карши. На военной базе  К2 удалось произвести вербовку связиста сержанта-майора армии США Джейка Алонсо. Имею основание допустить важность и ценность источника и приступаю к тщательной разработке. В дальнейшем предлагаю именовать Алонсо «Кэмел» по ассоциации с надписью на пачке сигарет Camel – самец»

***

В восьмом классе мы с Димоном сделали открытие, что близняшки Наташа и Надя  несут радость всем желающим без исключения. Радость была горячая, влажная и имела немного резковатый запах. Инь-янь вступления в половую жизнь. Хотя жизнь была скорее подпольной.  Обнаружив Натаху и Надю, мы надолго решили проблему «укатывания тёлок» на «это». Осталась одна проблема – где. Осквернив по очереди простыни всех родительских спален нашей сергелийской когорты, мы получили строгое взыскание от предков, а тетя Гала  тайную миссию выяснения личности «маленьких прошмондовок».

Пришлось оборудовать «штаб» в подвале двадцать второго дома. Там, скорее всего, будет музей, когда я умру. В штабе была огромная кровать с потресканым скрипучим матрацом, гигантская бутыль, в которой мой отец когда делал вишневую наливку, а я – более практичную дрожжевую брагу, и электроплитка для жарёхи из ганджи.

Школа моя была элитной и большинство одноклассников, как я сам, впрочем, были дети коммунистических сановников или, на худой конец – завмагов. Родители кормили их по утрам кашей с ложечки и всячески оберегали от жизни. Девяносто пять процентов моих одноклассников были к восьмому классу девственниками. В отличии от выходцев из седьмой сергелийской школы, которые и открыли для меня жарёху, брагу, Наташу и Надю.

Сам же я стал сталкером между двумя мирами,  и мой авторитетный рейтинг среди одноклассников достиг фантастических высот.  Одна такая «паршивая овца» - как меня впоследствии окрестил школьный завуч, найдётся везде.

Каждый день после уроков, очередной из моих одноклассников, смущаясь отзывал меня в сторону, говорил, что, наконец черед дошёл до него, и предлагал редкую коллекцию марок, фирменные джинсы или обменянные на «Мастера и Маргариту» золотые дублоны из книжного.

По прибытию мы топали на сергелийское кладбище, прямо к стене «Умерших вспомним» и собирали гербарий в аккурат на пару олимпийских весел жарехи. Синтезировав наскоряк жарёхи, я угощал счастливца, наливал ему кружку браги и оставлял на пару часов в компании сергелийских золотошвеек.

Позже неофит большого секса, все еще ошарашенный роскошными открытиями отгружался на такси в соответствующий район города. В мою подвальную гимназию ехали со всех уголков Ташкента.

И все бы хорошо, да вот участились случаи засыпания прямо в ванной от анашевой передозировки – подозрительно. Участились случаи подъёмов среди ночи и буквального обгладывания содержимого холодильников. Упала успеваемость мужской половины класса. Исчезали ходовые на быстрый товарообмен золотокорешковые издания Мориса Дрюона и Дюма-отца.

Последнюю каплю иницировавшую  родительско-учительское расследование дали признания мамсика Колотаева. Очкастый чикатила, находясь в психоделическом угаре поведал маме об оральных способностях Надюхи. Энергичная мама Колотаева возглавила кампанию беспрецедентной травли корня всех зол – наркомана и сводника Шурика, для которого ПТУ это потолок. Оставить негодяя в одном классе  представителями элитных родословных было бы преступлением против будущего нашей страны.

Родительские комитеты восстали и выдвинули ультиматум. Наезды на меня на самом высшем уровне иногда случались, но мощь положения моего отца разруливала все одним звонком директору. Но в тот раз кампания приобрела гигантский общественный резонанс. Мои подвиги обрастали кучей пикантных подробностей и вызывали неподдельный интерес у папаш большинства одноклассников.

У моего отца, как назло что-то не клеилось тогда на работе, все никак не хотела перестраиваться перестройка и мои «идиотства» его доконали.

Посадив меня перед собой, он открыл наш семейный бар и плеснул в стакан пятнадцатилетнего скотча, на который боялся дышать. Через секунду он уже фонтаном выплёвывал вискарь на золочённые обои зала.

Мог ли я подумать, что он захочет открыть коллекционную бутылку так скоро? Тщательный анализ коллекции открыл отцу глаза на факт, что хвастаться перед гостями ему больше нечем. Коллекционное пойло утекло в те же жерла моих дружков, куда вёслами влетала жарёха и копеейчная брага.

Отец стал бледным и по ледяному спокойным. Лучше бы он орал и багровел от гнева.

Родитель устало присел на кончик кресла и спросил:

- Кем ты хочешь быть?

- Ну я ещё не определился.  Времени – уйма.

- Сынок, тебе уже шестнадцать лет. В шестнадцать лет...

- Знаю! Гайдар командовал полком! А сейчас его внук с Явлинским пишут программу пятьсот дней. Мне кино нравится папа. Режиссёром буду. Великим.

- Кино? Чёрт с тобой. Собирай бумаги. Пойдёшь в ташкентский кинотехникум. Режиссёром не знаю, но вот там есть новая перспективная специальность – видеомонтаж, мы с Маратом Кучкаровичем на днях резали ленточку – открывали там новый факультет. Пойдёшь вне конкурса. А теперь - прочь с глаз моих, троечник херов.

18

Вскоре я наизусть знал календарь овуляции неведомой Джуди. Можно даже сказать я косвенно принимал участие в оплодотворении ее влажных  яйцеклеток. Суррогатный папаша Шурик, создавший идеальные условия для производства маленького американца в Кашкадарье. Уникальный эксперимент века. Размножаются ли американцы в неволе?

Честно сказать, до сих пор не знаю – Алонсо унесет эту тайну в могилу. Но со мной он развёл. Я попросил у золотой рыбки армейские ботинки, которые весили чуть больше тёплых шерстяных носков, но представляли из себя эталон обувной прочности и практичности. Теперь хождение по гравию не вызывало болезненных осложнений. Кроме того, я обзавелся комплектом настоящей американской полевой формы. Такую – без знаков различия и рода войск носили продавцы из пиэкса и повара с ассенизаторами из Браун энд Рут. На мое низкорослое счастье в армии США очень много женщин, и мой размер – ну просто будто под меня шили, легко нашелся в запасниках пиэкса.

Удачная смесь хлопка и синтетики очень прочна и почти невесома – кажется будто ходишь в трусах, ни какого стеснения движений, прям как в афганском платье для мужчин-воинов. Интересно как две культуры и два подхода к ведению войны добились практически одинакового результата в отношенни комфорта.

К сожалению выходить с базы в американской форме нельзя было никому. Даже американцам приходилось рядится в гражданское платье. Поэтому я, очутившись на базе, первым долгом шуровал в свой пивной контейнер, сбрасывал шкуру среднестатистического цивила джамахирии и превращался в прекрасного мотылька цвета «Буря в пустыне». У меня менялась осанка, манера речи и даже жесты становились «осторожны и легки». Так я мог скакать от чек-пойнта к чек пойнту часами, как разыгравшийся подросток.

Ну, а третье желание это был, конечно же, новенький плейер «Панасоник». Плейеры с сидюком тогда только только появились и были несомненой роскошью на фоне старинных шарманок, проигрывающих

проигрывающих кассеты. Панас ловко скользил в широкой боковой карман форменных брюк и трансформация местечкового Шурика во всеамериканского Алекс-боя заканчивалась.

***

Увольнительные в Карши американцам не полагались совсем. База К2 была американской землей, взятой во временную аренду. Всё за её пределами было джамахирией и требовало гостевой визы. Никто в Ташкенте не позаботился открыть у входа на базу вагончик ОВИРа. Хотя вагончик с обменным пунктом был открыт с первых дней.

Официально в отпуск или, по-военному: R&R – rest and recreation солдаты летали в Германию или Литву или другую «нормальную страну» не требующую дурацких виз от глобальных защитников свободы.

Проблема власти юртбашей в том, что на местах люди просто бояться принять самостоятельное решение, а в столице столько дел, что до разных мелочей элементарно не доходят руки. Каршинцы боялись обозлить Ташкент и боялись обидеть заокеанских гостей. На вылазки оккупантов К2 в город просто не обращали внимания. Главное – чтоб снимали форму и оставляли на базе свои страшные машины.

***

Вечером с пятницы на субботу малочисленные ресторанчики и дискотеки Каршей заполнялись крепкими парнями в клетчатых рубашках и джинсах. Ковбойка и джинсня - весь гражданский ассортимент пиэкса. Они походили на выпускников спортивного-интерната в увольнительной. Милиция и местная служба нацбезопасности наблюдала с расстояния и следила, чтобы гостей никто не посмел обидеть.  Гости вели себя вполне корректно и только дорвавшись до алкоголя, иной раз срывались в эксцесс.

Одним словом, у Джейка Алонсо было больше проблем с получением разрешения на вылазку у собственного руководства, чем с властями великой гостеприимной джамахирии. Силовые подразделения и полиция базы не особенно приветствовали такого рода экскурсии. Станы это штука совсем  ненадежная, могут обокрасть, убить за дорогой плейер или ноутбук, а хуже того – вообще похитить за выкуп. Экскурсантам требовался гид-спонсор, одобренный руководством базы.

***

Закончив пыхтеть над самкой Джейк вылез из контейнера Майнард Дайнэмикс крепко прижимая к грудаку пачку Балтики. Ума не приложу как стану отчитываться перед бухгалтерией фирмы за эти хаотические безалкогольные оргии.  Спасет только большой контракт, но им пока и не пахнет.

-Пошли, Алекс-бойо! Познакомлю с прыщавой выскочкой Шпиги – королевской болью в моей несчастной заднице.

Алонсо поволок меня к центральной площади нашего города, где разместилось здание Эм Пи – полевой жандармерии и Си Ай – я до того момента не знал, как это рассшифровать. Как оказалось,  Си Ай – это каунтер –интилледженс, контрразведка армии. Я вообще не допускал существования таких киношных структур в реальности. Тем не менее сейчас стоял перед  молодым лейтенантиком в гиммлеровских очечьках и масонской фамилией Шпигельман.

«Шпигель это вроде по-немецки зеркало» - пронесло в голове : «Шпигельман - потомок зеркальных дел мастера. Теперь ремесленник ловит шпионов».

- Вы этнический русский?

Наконец-то попался американец, который видит разницу.

-Да, сэр. Я из Ташкента. Здесь представляю интересы фирмы Майнард Дайнэмикс.

- А кто –то может подтвердить ваши полномочия? Мистер Ван Эппс? Как же, знаю такого.

Лейтенант Шпигельман набрал номер Донована и попросил нас обождать в коридоре. Минут через десять он снова пригласил нас в кабинет и протянул мне трубку. На другом конце меня уже отчитывал недовольный Ван Эппс:

-Какого хрена ты там затеял? Зачем вырядился в солдатскую форму? А за каким чёртом тебе понадобилось тащить в город сержанта-связиста? Ты представляешь, как это странно выглядит? Интернет у военных это святая святых. Потом ты пойми - крючкотворам вроде этого Шпигельмана нужно все время кого-то ловить и раскрывать заговоры врагов, чтобы сидеть в теплой К2, а не на передовой в Афгане. Ты меня сейчас сильно напряг, дружок. Это минус. Если ты не сделаешь лимонад для майнарда из инцидента с Алонсо и твоими ролевыми переодеваниями, я всерьёз задумаюсь - а не штрафануть ли тебя на половину следующей зарплаты? Или может быть вернуть в Ташкент, в цивилизацию?

Дон повесил трубку, а я в свою очередь, протянул ее Шпигельману. Лейтенант контрразведки вытащил из ящик стола Полароид и щёлкнул меня с трубкой в руке. Потом он нажал на кнопку селектора и пригласил кого-то в свой кабинет. К моему ужасу это был кровожадный жандарм Камбоджа, чьё дыхание и негритянский одеколон я помнил с того утра, когда он жахнул передо мной очередью в воздух.

Я живо представил, что сейчас, как в фильмах про гэбуху, меня прикуют к стулу и станут с пристрастием допрашивать.

Вместо допроса и пыток, Шпиги протянул Камбодже мою фотку в американской форме и приказал вывесить в бюро американских пропусков на седьмом чек-поинте.

-Обратите внимание, капрал, на этого шустряка - хорошо говорит по-английски, затянулся в нашу форму и сейчас пытается вытянуть в город сержанта из секретного подразделения «Сигнал». Прямо перед нашим с вами носом. Что вы на это скажете? С сего же момента рекомендую внести нашего не в меру прыткого любителя Америки в список потенциально неблагонадёжных. Пропуска салатового ему больше не выдавать. Только лиловый - чтобы он и ни шагу не мог ступить по К2 без эскорта полевой жандармерии. А то его ночью  с нашим не отличишь. Опасный просчёт. Ваш, кстати, просчёт. Не знаю что бы тут вообще творилось без контрразведки. Кругом и шагом марш выполнять, капрал.

Камбоджа козырнул, злобно глянул на меня глазками заспанного бультерьера,  и чеканя шаг, вышел в коридор.

Сам Шпиги поманил меня пальцем к карте Афганистана на стене. Карта мерцала точечьками светодиодов разных цветов. Лейтенант контрразведки навёл на карту телевизионный пульт и она превратилась в черно-белую спутниковую гибридную карту Каршей:

Покажи пожалуйста точный адрес, в который вы следуете с сержантом-майором Алонсо. Я пригляделся к схеме с восхищением отмечая детальную четкость. Найдя Имеджин, я без труда ткнул пальцем в становящуюся уже родной девятиэтажную, где я проводил ночи на надувном матрасе и ожидал открытия седьмого чек-пойнта.

Сержант-майор, возьмите пожалуйста пейджер. Убедитесь, что аккумулятор хорошо заряжен.Шпиги кивнул на стол где на подзарядке мигали светодиодами пейджеры-маячки. У вас двадцать четыре часа, сержант. Задержитесь - напишу рапорт начальнику базы и  ударю вас по карману. Пейджер не выключаем до тех пор пока он не вернётся на этот самый стол. Устройство оснащено системой глобального позиционирования и тревожной кнопкой SOS. Мы легко найдём вас и постоянно будем отслеживать местоположение на этой интерактивной карте. Пожалуйста не ковбойствуйте сверх меры и не опаздывайте. Удачи.

Честь имею.

Мы с Алонсо развернулись и я даже попытался по-военному щёлкнуть каблуками.

***