Гость бля, – зверь двойного назначения. Если он зван, то он вполне себе душка, если конечно вовремя  угадает  в хозяйских глазах немое, но ооочень задушевное: «Пшел уже на хуй!» и сделает как просят.  Когда же это уебище не звано, так я на гавно исхожу, отдавая им с нежной улыбкой:  удобную постель, деликатесы из холодильника, талант в приготовлении разнообразной пищи, трачу печенку под звон рюмок, мажу в говне выпестованное годами эстетическое чувство за просмотром «охуенного»  кино с  «красавой» Куценко, Ургантом  и  тьху блядь  Бульдогом Харламовым. 
  Одним словом, дня три-четыре занимаюсь  отталкивающей хуетой – страшный дни. Всем это знакомо, все с этим борются в меру своей воспитанности и  терпения. Кто-то может и с порога послать улыбающихся гостей на хуй даже не напоив чаем, а потом дружить и просить взаймы как ни в чем не бывало. Я, – не могу. 
  Повадились значит ко мне гости. Я человек вполне замкнутый и самодостаточный, особенно после развода. Мне стало о чем подумать наедине и чужое присутствие за таким интимным занятием  – хуевая идея. Сочувствие, успокоения, выводы с плеча вроде: «Сам виноват» или «Да пошли ее нахуй» суньте себе в жопу, гости дорогие. Как всякий образованный, ранимый и тонкий человек, я обречен страдать и переваривать все наедине с собою. А тут – гости…
  И так меня это подзаебало на третье утро после приезда парочки друзей, что проснувшись на полу на кухне, озябший, с похмелья, я скатал матрасик, засунул в простенок с каким - то даже мстительным чувством, и решил устроить маленький такой цирк дю солей, чтобы запомнилось на всю жизнь. Побаловать решил себя.
  Пока гости нежно доебывались спросонок на моем уютном диване обтянутым плюшем  орехового тона, который жена любезно мне оставила со словами: «Ебись тут дальше, урод! Ненавижу!», я стал как положено любезному хозяину  готовить завтрак. Покрыл стол свежей скатертью, заварил свежий чай, поджарил гренки, поставил на стол масло, мед, джем и  запустил в кипяток нежные сливочные сосиски – дорогие, без сои, – как для себя, как для растаявшей недавно семьи, –  вот такой я хороший человек. Знал, – после ебли  поутру, гости выйдут к столу голодные и счастливые.
    Тут я поясню, – мой друг развелся во второй раз и теперь прикатил ко мне с новой бабой, – чувства их свежи и потому все им в радужном свете. Страданий окружающих они не замечают, или вероломно игнорируют, занятые собой.  Думаю и меня с моим выразительным взглядом они простодушно интерпретировали по-своему: «Че, плохо спал, крендель?  А зачем водку с пивом вчера мешал, клоун?!»
  Трое человек ходили в этот унитаз вот уже трое суток. Флора мочеполовой  и пищеварительной системы у всех разная и думаю не без погрешностей в виде всяких кокков. Дождавшись пока друзья сходили по нужде  и скрылись в ванной, где толкаясь и обжимаясь, с шутками чистили зубы, я зачерпнул в рукаве унитаза стакан обычной с виду воды…
  Завтрак вызвал на их лице искреннюю улыбку, – солнышко било в окно, а на дворе новогодние каникулы, и только лишь четвертое января – времени для простых радостей свежих любовников – до хуя что называется, и поэтому весело и легко на сердце как от песни веселой, а тут еще белая скатерть, чай с духом бергамота парит из заварочника, финское масло желтеет в масленке, гренки румяные, мед цветочный с альпийских лугов (540 руб., за баночку 450 гр.) золотится и янтарится в стекле, клубнишный джем и шесть розовых, аппетитных сосисок на тарелке, вилки тяжелы даже на взгляд, – красота, и впереди  еще много бля радостей жизни на моем изнемогающем фоне!
    Ротовирусная инфекция…Хуй знает, что это значит с латыни, но про «рото» это верно. Стоит съесть что-то совсем не то, – не конфетку там с пола или колбасу с душком, а вот совсем не то, и – пиздец растянутый в неделю, до предела насыщенную жутким поносом, когда жопа начинает гореть как смазанная напалмом, а тут еще такие  мелочи, как температура, тотальное обезвоживание, учащенное сердцебиение и  слабость до дрожи в конечностях, и,  понос, понос, понос…
  Пять теплых сосисок я обмакнул в чудесной воде, а шестую только проткнул вилкой – пометил и, как только уселись завтракать, дернул ее себе на тарелку. Ели с аппетитом, шуточками- прибауточками…Когда влюблен, да еще после поебушек – аппетит зверь! Съели все!
  Неладное началось сразу же… Обычно, пока я мыл посуду после завтрака, гости миловались на диване в ожидании, когда я зайду в комнату и спрошу нарочито весело: «Ну, какие планы? Третьяковка, ВДНХ?» А они мне: « Да погоди, только пожрали, дай уляжется!». И будет укладываться  до обеда, с перерывом на поебаться, пока я в душе или пошел в продуктовый, а может и до ужина, а там глядь, и день на исходе – пора пить пиво. В однообразии  они находили некую прелесть.
  А тут, они вдруг стали наносить визиты в туалет каждые десять минут. Мою я это тарелки и только и слышу, как обрушивается вода в унитазе – раз, другой, третий, пятый, восьмой. Налил себе душистого чаю и намазал бутерброд, сижу как ни в чем не бывало, читаю новости в сети – красота. Заходит озабоченный приятель: «Че-то с желудком бля, у тебя все нормально? Уголь, левомитецин есть?»
– Нет, – говорю. – А че? У меня все нормально, вместе ж ели. Зачем вчера водку с пивом мешал, клоун! – и пью чай, как ни в чем не бывало.
  А дальше паника поселилась в их рядах. У парочки открылся жутчайший понос. Я как интеллигентный человек сбегал за таблетками (по опыту зная, что таблетки не помогут, – лишь время и покорность засранке судьбе), вручил лекарства и  тактично закрылся на кухне. Они же попали в жуткую западню. Вместо прогулок по зимней столице, поцелуев на морозце, возвращения в радушную, теплую квартиру к накрытому столу, посиделок, покурилок, ебли, они получили понос с большой буквы «П».
    Такое испытание в однокомнатной квартире выдержат только супруги, чуждые ложной скромности и способные поддержать друг друга в роковой час, но не свежие как розы любовники. Когда едва обретенная возлюбленная  каждые двадцать минут снует в туалет и там всеми силами сдерживает  угрюмые звуки, это зрелище гадкое и расстраивающее нервы и зародившиеся чувства. И уехать они не могли. Так прошло четыре страшных дня. От веселья не осталось и следа. Все что они мучительно хотели – по отдельности съебаться домой недогостив! Это читалось в их страдающих глазах, измученных лицах. Не тут-то бля было…
  Я везу на вокзал два обескровленных манекена. Неделю же назад, вез с вокзала двух румяных, живых таких гостей на заднем диване, в зеркале они то и дело задорно целовались и шутили, шутили…
  Сейчас она забилась сзади в уголок, а он угрюмо сидит пассажиром впереди. Мы молчим до самого вокзала. Почти без слов прощаемся… Кстати, это он попросил купить им билеты в разных вагонах, но ей об этом не говорить, соврать, что по другому никак. Думаю, она этому несказанно рада.
– Приезжай в гости! – кричу я в серое от пыли стекло, медленно ползущее над перроном.  Друг не слышит, но читает по губам и махает неопределенно рукой и отворачивается. Мне смешно!