Что вам сказать про Сашу? Не имея за  спиной семейного достатка – какой достаток у преподавательницы  в  ленивой, будто спросонья Сызрани? – парень  к своим тридцати прорвался к свету, как  росток сквозь трещину в асфальте и принялся. Да не где- нибудь, а в Москве, крепким юристом  в  конторе с репутацией.

  Саша построил себя сам. Бог не наделил здоровьем и статью, – гирями, гантелями  и обливаниями ледяной водой он сковал другое тело. Обделил красотой, но не наблюдательностью, – он учился у людей со вкусом и взрастали вкус у себя.  Он был чертовски уперт и трудолюбив, он проломил все стены: бедность, порой голод, неверие в свои  и  его силы,  отчаяние безысходности,  высокомерие столичных  снобов. Он таки стал своим, среди людей в дорогих костюмах и часах, проживающих с девяти до шести за стеклами офисов.

  Но, в пятилетке борьбы за место под равнодушным солнцем Москвы  он упустил любовь. Но вот,  – стало можно наконец ослабить узду честолюбия: есть  уютная квартира, средства, заслуженная репутация – крепко встал  на ноги Саша. И тут, появляется  в конторе девушка  Надя.

  Как водится, ее представили в отделах. Саша влюбился с первого взгляда. Они часто пересекались по службе, и он влюбился и во второй раз – в теплый голос, и в третий: глаза, губы, и в четвертый: волосы и плечи,  и так по кругу.

    Сказать, что Надя была хорошей девушкой, это как встретившись дождливым утром с соседом, раскрыть зонт и сказать: «Дождь.» Гораздо больше скажет факт, что она была из семьи военных, и  пока  подруги вытворяли черт те что в клубах, она по зову сердца, проводила выходные в детдоме, с маленькими отказниками, которые гроздьями висли на ней. 
  В ее бюджете был  ежемесячно запланирован вычет в десять тысяч: больным лейкемией,  одиноким старикам, на охрану амазонской сельвы – дышать совсем становится нечем.  И она была, по - настоящему хороша. Такая  русская, русая, теплая, статная синеглазая красота.

    Конторские хлыщи распустили перья, но успеха не имели. Надя выбрала Сашу. Она душой опознала,  что это за человек (См. выше.).  Это не укрылось от многих. Некоторым выбор  показался  странным, но вот красавица референт на содержании Светлана, на это  с грустью подумала, – а не упустила ли она чего-то главного  в жизни?

  Саша не мог поверить что Надя, вот эта чудесная  Надя благоволит ему. Конечно он не последний человек, но с ее данными… Он не знал, как и прочие, что она посещает детдом, что нужен ей труженик, человек сердца. Но она все теплее  улыбалась ему на встречу, вдруг у стрекочущего ксерокса поделилась, что Чехов в больших вещах глубок, но Тургенев ей ближе – он в своем роде еще и пейзажист без кистей. Саша стал мягко действовать. Они уже обедали вместе. С замирание  чуял –  звенит! Звенит тепло  душевная струна в обе стороны, сулит  счастье… Он твердо решил, что Надя  будет с ним.

  У Саши  истек срок  депозита на круглую сумму. Вместо того чтобы  благоразумно продлить  его, он решил сменить  машину. Он будет отвозить Надю домой, а на заднем диване  всегда  будут ждать одиннадцать, нет  - пятнадцать белых роз.  Господи, как сладко щемит  сердце!

  Была прозрачная холодная пятница, последние числа октября. На небе бежали  рваные облака, сквозь которые стреляло  яркое, негреющее  солнце. Вечером  упадет до нуля  и парок завьется у губ москвичей. Чертовски хорошо завалиться  в такой вечер, с холода,  в теплый, наполненный музыкой  бар! 

  В правильно потрепанных джинсах, замшевых ботинках, тонком  кофейном пальто нараспашку, Саша забежал за цветами.  Вернулся в  терпко пахнущую новенькой кожей машину и погнал к офису.

  Сама судьба благоволила ему. Он обогнал Надю, и напряженно поджидая в машине, чтобы выйти у нее на виду. Мальчишество? Да! Но когда ты молод, тебе раздают авансы и ты на новеньком черном BMW, то сам бог велел. Сашка волновался, как пацан. Показалась Надя.
  Саша вышел из машины и неспешно пошел к входу. Они сходились  почти под прямым углом. Она его увидела, помахала. Он небрежно обернулся и надавал кнопку брелока. Блестящий как глыба антрацита, мрачный седан мигнул оранжевым.  Цветы он вручит вечером, в машине.
  Они поздоровались. У нее трогательно порозовел от холода носик. Тепло глядела на него.
– Холодно. – поежился Саша. – Вечером пойдет дождь. Я отвезу тебя домой. – не предложил, а решил он. Она кивнула.
  Он поднял  улыбающееся лицо  на свинцовые облака.
  Голубь свалился  камнем  с неба  к  расхаживающей неподалеку голубке.

  На Сашино лицо, на модные очки, с брызгами шлепнули жирные, голубиные кляксы. Теплые капли рассыпались по губам, лбу, носу. Он застыл с  безобразно  обосранным,  вздернутым  к небу лицом. И эта улыбка.

  Надя утробно гыкнула и рвано засмеялась. Все сильнее и громче. Она зажимал рот, но остановиться не могла. Тряслась от безобразного, неудержимого хохота,  а в глазах наворачивались горючие слезы.

  Саша кинулся к машине. Вздрагивая и зажимая то ли смех, то ли плач во рту,  Надя  вошла в здание и  там страшно  разрыдалась.  Она написала заявление на увольнении в этот же день и села на больничный. На следующий день, Саша сел на больничный и прислал заявление на увольнение. Больше они никогда не встретились.
  Смешно? Мне нет.