Когда наш дараХой Леонид Ильич навеки сомкнул свои кустистые брови, до моего УДО из лона матери оставалось три месяца и девять дней. Мир встретил меня шлягером Пугачевой «Держи меня, соломинка, держи». Домой ехали на таксо – Алла Борисовна пела, а я орал благим матом – мне её песни сразу не понравились. Хотя кое-что из советской эстрады до сих пор доставляет.
    В общем, когда в 91-м вся эта эстрада радостно стала российской, я был октябренком, бегающим за старшеклассницами со значком, где «Ленин маленький, с кудрявой головой», с отогнутой булавкой, разумеется, и внезапно колол их в жопы. Почему-то даже ни разу не выхватил – видимо им нравилось. Тогда же я обрел истинного друга Эйхгольца, по кличке Католь. Дружба наша длится до сих пор – хоть и живем за шесть тысяч верст друг от друга. Об одном из эпизодов нашего боевого прошлого и пойдет речь ниже.
    ***
    По улицам N-ска бродил молодой повеса-март, водя под локоток актрису-весну. Заебаные холодом «ниже полста по Цельсию™» горожане радовались солнцу и относительному теплу. Я тогда пробавлялся грузчиком в небольшом магазинчике рядом с домом, Эйхгольц постоянно мутил бизнес и делал юмор. Был у нас еще друг Володя, с логичным погонялом Боб. После кулинарного техникума он ушел отдавать долг Родине, но очень скоро был комиссован и устроился в пафосный ресторан, время от времени привозя вкусные ништяки на наши частые посиделки. С него-то, блять, всё и заверте... 
    Вечерами мы обычно тусили у меня дома, пили пиво, гамали в компьютерные игры. Была такая, если помните – на полянке пасутся белые овечки, а ты играешь за черную и должен их всех натурально отъебать, но дело осложнялось наличием пастушьей собаки (или пастуха), который шароебился там по абсолютно рандомной траектории и мог надавать пиздюлей по самый геймовер. Володя бил все рекорды в этой незатейливой забаве, сдабривая действо едкими комментариями, а мы с Эйхгольцом сидели рядом и ржали как Буцефал с Борисфеном Аланским.
    В один из визитов Боб с видом заговорщика продемонстрировал мне ключ и предложил выйти покурить.
– Что за ключик, Карабас? От охуенного театра или публичного дома? Сие было б прельстиво – я в борделях ни разу не засыпал.
– Это ключ от хаты съемной, откуда я давно съехал, – заявляет мне этот поц инфракрасным невидимым шепотом. – Там замок до сих пор не сменили. Чуешь тему?
– Статья 158 УК РФ, часть вторая, пункт (а), - отвечаю я монотонно, глядя при этом внутрь себя.
– Хуяссе. Это чо ты щас такое сказал?
– Тайное хищение имущества, совершенное группой лиц по предварительному сговору. Да еще и с проникновением в жилище. Въебут нам по пятерке. А может и больше.
– Да ладно тебе, Саныч, это ж легкие деньги! Там тётя пожилая, но упакованная – свой магазин держит, бабла как говна в курятнике. Сделаем красиво.
– Бред!  Пошли пиво допьем и по матрешкам – мне на работу утром.
***
Вечером пятницы Боб заявился с Эйхгольцем и Ваней-Калиостро, прозванным так за любовь к уличной магии по отъему ценностей у населения. Они имели при себе ящик пива и что сказать. Ваню я знал мельком – он иногда подрабатывал швейцаром в нашем рок-баре. Основным же местом его работы было казино  моего бывшего тренера по дзю-до. Наша новоявленная ОПГ напоминала мне распиздяев из фильма «Карты, деньги,  четыре долбоёба».
– Саныч! – после третьей бутылки Эйхгольц присел мне на уши. – Ты прикинь, какая тема! Ты чего соскакиваешь?
– Потому что я не уголовник, а честный и бедный музыкант.
– Потому и бедный – что честный, – пробасил Калиостро. – Я, вон, в казино с пьяных клиентов знаешь, сколько пены снимаю. А ты все мешки с мукой таскаешь…
– Здоровее буду.
– Слушай, брат, ну нам без тебя никак. Я план прикинул. У Ваньки машина есть. Боб – силовое прикрытие. А на случай эксцессов ты.
– Угу, а шапочки с прорезями пошили? Или в колготках пойдете?
– В шапках, конечно – удивленно и немного обиженно вытаращился Боб. – Колготки это ж гомосятина.
– Охуеть, – только и смог вымолвить я, и, пересев к компу, запустил любимых овечек.
Остаток вечера молча пил, не особо вслушиваясь в планы этого трио бандуристов, взалкавших пуховых барышей.
***
Утро шаббата встретило меня тяжелым похмельем. На полу комнаты разместилась храпящая скотобаза, периодически пердящая в такт. Дышать было практически нечем. Набрав в легкие сероводороду, я распахнул дверь балкона, метнулся на кухню в поисках живительной влаги. И обрел!
– Рота подъем!!! В колонну по одному и умываться. Неумытым пердунам пиво не положено.
Свежепобуженные «морские котики», мыча, урча и не переставая портить воздух, кое-как стали отрывать жопы от лежбища и приводить себя в порядок. Позавтракав пивом с бутербродами, они ожили и, состряпав хитрющие ебальники на мордах лица, принялись шушукаться в углу.
– Ну, вот что, пиздюки-разбойники, не пора ли вам уёбывать, – бодро поинтересовался я. – У меня тут вроде как бы планы свои.
– Саныч, амиго. Ты нам нужен!!!
– No way.
– Да нам не на дело – просто нужен человек. Позвонишь из автомата, типа по объявлению «вам славянский шкаф не нужен?» и всё. Потом свободен.
– Музчины, вы совсем ёбнулись, что ли?
– Ну, выручи брат. На долю не кинем, – заныл Эйхгольц.
– Не поровну, конечно, – быстро добавил Боб.
Вот же говнюк упитанный.
– Мне только позвонить, типа, по объявлению?
– Да! Узнаешь дома баба или нет. Ну и там по ситуации.
– Хуй с вами, засранцы.  Купите мне новую гитару, если дело выгорит.
***
    К моему удивлению, стремительно приближавшемуся к охуеванию, дом, где проживала будущая потерпевшая, располагался в соседнем дворе, от тех мест, где прошло моё голожопое детство, вкупе с пубертатным периодом. В этом районе я сделал первую затяжку (и не только табаку), выпил первую рюмку и впервые поцеловал девочку в рот. Здесь мы заслушивались «Сказкой» Сектора газа, пиздили всяких пришлых и прыгали по гаражам. Позже я переехал в другой район и здесь не появлялся уже лет несколько.
– Хата вон там. Окна слева от подъезда. Этаж первый, – инструктировал нас Католь. – Надо как-то попасть внутрь и перерезать провод домофона, – он помахал в воздухе кусачками.
– Режь красный, йоба, – сказал я, выбираясь из машины. – Через сколько минут позвонить?
– Через пятнадцать минут и сорок секунд – ровно в полдень!
– Заметано.
Я двинулся родными проулками в сторону центрального телеграфа. У нас кроме как с переговорного пункта не позвонишь – таксофонов на улицах, как брильянтов в деревенском сортире. Оплатил 5 минут по городу. Подошел к аппарату – засек время. К пунктуальности Католь меня все-таки приучил. Время Ч!
– Аллоуэээээээээээээээээ… – в трубке послышался зевок перемежаемый каким-то треском.
– Добрый день! Вы карандашную массу продаете? – молодец, так держать, мы ж на «славянский шкаф» договаривались.
– Вы ошиблись, – шршршрш, – у нас продуктовый магазин.
– Так вам не нужен славянский шкаф?
– Мне по делам нужно, – шршршршрш, – а вы с глупостями…
– Ну и славненько, – говорю я коротким гудкам и нажимаю отбой.
А теперь резво добежать до этих флибустьеров.
***
– Дома ваша жертва, но куда-то собирается. Мне уже можно уёбывать?
– Погоди, брат. Осталась еще одна деталь, – прошептал Эйхгольц.
    Он так и сказал – деталь. Не хуйня, не мелочь, блять – ДЕТАЛЬ!!! Послал Говинда друзей.
– Домофон выведен из строя, – пафосно гундосит Католь. – Птичка скоро выпорхнет из гнездышка. Калиостро в машине, ждет. Я взламываю дверь. Боб страхует. Саныч, ты только глазки заклей на соседских дверях и уходи огородами в сторону канадской границы. Вот тебе бубль-гум, – протягивает цветастую упаковку.
– Католь, ты совсем башкой поехал? Пластилина не было?
– Ну он же дороже!
    Давясь жевательной гадостью, я устремился навстречу приключениям. Соучастие, само собой, но это только если за руку поймают. Зашли в подъезд, Вольдемар поотстал,  мы направились дальше. Эйхгольц напялил на ебальник маску Фантомаса и протянул мне еще одну.
Пока наш горе-медвежатник ковырялся «золотым ключиком» в замке, я успел залепить все окуляры на этаже. Наконец, что-то там, в запорных механизмах, закукожилось и Католь незаконно проник в жилище. Я было собрался ретироваться, но услышал наверху шаги. Оценив обстановку, решил предупредить Боба. Поспешил вниз по лестнице и тут же шарахнулся от звука его голоса – он объяснял монтажникам, прибывшим по вызову, что вот, мол, шпана, бля, пакостит, бля, это он вызвал, бля, и пошел короче домой, а они, бля, пусть чинят домофон.
Мы оба оказались между Содомом и Гоморрой.
Завернув за угол, Боб увидел мои глаза и сразу всё понял. Одной рукой я показывал ему «Т-с-с-с-с-с», а другой тыкал вверх. Вариант оставался только один – в нехорошую квартиру, где Эйхгольц должен был уже найти как минимум два чемодана американских денег.
Вломившись в хату, огляделись – сраная хавира, с бардаком и шмотьем, валяющимся где попало. Нацепив хозяйственные перчатки, стали осматривать шкафы. Я нашел утюг, Боб – фонарик, Эйхгольц пробывший там на пять минут дольше нас, не нашел нихуя. Искал, видимо, только золото-брильянты. Привередливый шлемазл.
***
Не прошло и четверти часа наших увлекательных поисков, как в замке заскрежетал ключ. Это было по-фашистски неожиданно и обидно. Она по делам вроде собиралась, а выходит – нихуясебесходилазахлебушком©. Мы все трое сделали стойку, судорожно соображая, как вылезать из этой жопы. Каждый из благородных донов принял решение – я ломанулся на балкон, тощий Эйхгольц трамбовал свое тщедушное тельце в шкаф, пытаясь там запереться. Двухметровый Боб нигде кроме ванной комнаты не помещался. Как говорится в  голливудских ужастиках – «Нам надо разделиться».
Наконец, когда все мы очень хитро спрятались, в квартире объявилась хозяйка.
Я обильно потел, стоя на балконе в тридцатиградусный мороз и думал, как плохо нарушать закон. О чем думал Эйхгольц, было не разобрать, но из шкафа доносилось тоненькое поскуливание, слышимое даже через двойной стеклопакет. А уж чего там собирался исполнить Боб, затеявший всю эту поебень, было страшно подумать. Тетка, расхаживающая по своей квартире, переквалифицировала нашу кражу века в банальный грабеж (ст. 161 УК РФ – да-да, на заре своей сексуальности я собирался поступать на юридический).
***
Здесь моё повествование становится сбивчивым и суетливым. Ибо экшн этот передать можно только видеорядом, да и то – с четырех камер одновременно. В прихожей поднялся шум, раздалось невнятное мычание вперемежку со звуками борьбы. Эйхгольц, выпрыгнув из шкафа, как чёртик из табакерки, с воплем: «Не выдавай, братцы!!!»,  мелко крестясь экономными движениями профессионального нищего,  ринулся к выходу.
Когда я приблизился к театру преступных деяний, там царил полный водевиль – Боб сжимал нашу голубку в ласковых объятиях, закрывая ей рот ладонью. Католь, держа в руках «мой»  утюг, готовился пополнить ряды Раскольниковых Tefal-style. Разгоняясь, я думал только о том, что статья 105 УК РФ, это уже совсем не ясли. Пихнув Католя плечом, я уебал что есть силы в лоб Боба с локтя… и  попал по лицу мадамы. Тётя обмякла и принялась стекать на пол.
Боб, осознав всю «глубину наших глубин», поспешил съебаться, Эйхгольц ласковым поджопником был направлен мною к выходу, а сам я, в суматохе умудрился споткнуться об какую-то загогулину, и рухнул на потерпевшую. В ужасе оттолкнувшись от арбузоподобных грудей этой восьмипудовой туши, я устремился прочь. Ноздри терзал неуловимо знакомый аромат дешевого парфюма.
Предаваться воспоминаниям было некогда, я решил оставить сей негостеприимный дом. С высокого крыльца подъезда прыгать непросто. Но когда терновым венцом над головой сияет гипотетический «семерик»…  Прыжок, группировка, перекат – все как на тренировках – и я уже мчусь вслед за моими подельниками. Как сели в машину и как ехали обратно, помню смутно. В голове звенели колокола и гудели вувузелы. Мысли витали самые черные, ухо ловило звук ментовских сирен, но так и не поймало.
При разборе полетов выяснилось, что хитрожопый Католь умыкнул у тёти сумочку, в которой обнаружилась аж тысяча рублей и расчёска с перхотью. Охуев от такого улова, я закурил и отошел в сторонку. Подельники мои шумно спорили кому и сколько, не слушая их, я глядел в ярко синее мартовское небо и думал, что ржавая клетка на нём была бы совсем лишней.
______________________________
Утром понедельника я взял на работе расчёт. Хозяйка магазина, видел я её кстати впервые, раньше не доводилось, штрафанула меня на 500 рублей, за опоздание и неубранный во дворе снег. На её жирной мерзкой роже сияла лиловая пиздюлина, а вокруг витало удушливое облако  её бляцкого парфюма.

P.S. Не выдавайте, братцы – срок давности ещё не вышел.
_____________________________________