Вы спросите, как я дошёл до этой жизни? Хм…

Еще недавно я считал, что целиком состою из пробежек, тренировок и тяжёлой мужской работы. Считал, что только кременею от занятий спортом, считал, что знаю, как заработать (не украсть или провернуть!) ЛЮБЫЕ деньги – без трудовой книжки, пенсионных отчислении и прочей общественной подливы. По праву считался хорошим строителем, отчаянным шабашником и упертым качком. Главной наградой за такую упертость стала межпозвонковая грыжа в трудовом горбу.

Как истинный великомученик, в больницу пошел, только дождавшись частичной парализации. Я был так жалок, что сердобольные бабушки у кабинета хотели взять меня под локти – еле отбрехался. Простили. Врач не простил. Он, было дело, начал мне снисходительно объяснять что-то о чрезмерности физических нагрузок как таковых, и дошел в своем абсурде до того, что собственное тело надо принимать таким, как есть.

– Док, я б ваше тело так легко не принимал, – в тон ему высказался я.

Естественно, рыхлый комплексующий ублюдок сразу перенес мою операцию на неопределенное время, выгнал меня из кабинета и не принимал народ еще минут 15 (наверное, рыдал в грелку, безобразно тряся титьками). А я сидел на кушетке, злился на весь мир и и думал о скорейшем самоубийстве. Даже у жены перед сном спросил:

– Зай, а ты б могла вынуть из меня батарейки?

– В смысле?

– Ну, я скоро стану совсем как тамагочи – буду какаться и плакать, пока ты спишь. Ты вынешь из меня батарейки?!

– Дурачок ты мой, тебе на собеседование к девяти утра, ну-ка засыпай…

Естественно, пришлось искать новую работу. Я старательно ходил на абсолютно все собеседования, как заведенный, но дальше мифического кадрового резерва нигде не закрепился. Обновлял резюме чаще, чем брился, а что самое страшное – начал различать кадровичек по голосу: картавая – крупнейший оператор сотовой связи, медлительная – почта России, а бедняжка из крупнейшего коллекторского агентства вообще через букву заикалась. Везде был, всех видел и ненавидел. Никого не запомнил и никому не запомнился, только убил две пары хороших туфель и превратил в жевок свадебный костюм. Позвоночник от таких активных передвижений стал одной большой воспаленной корягой, спасали только ортопедический корсет, купленный через «Авито», и дешевые таблетки, от которых фонит печень.

Признаться, собственное тело опротивело мне настолько, что я не раз пытался покинуть его с помощью медитации. Когда в толстом мире ловить особо нечего, поневоле начинаешь ждать подмоги из тонких миров. Моим порталом в мир хиромантии стал магазин «Брахман» на Конвузовской. В крохотном полуподвальном помещении без конца курились благовония, и звенели колокольчики. Для пущего колорита в аквариуме из оргстекла сидел живой паук, но отнюдь не он был тут самым демоническим существом…




ПРОДАВЕЦ НЕ ОТ БОГА.

Он звался Ашваром, хотя по паспорту был Данилой. Был двухметровым дылдой, но весил, как моя жена. Носил козлиную бородку, цветные линзы и туннели в ушах размером с охотничью гильзу, кроме того, был усыпан разнообразными руническими татуировками и увешан магическими цацками, как новогодняя елка.

Стыдно признавать, но этот бесноватый попугай поначалу внушал мне трепет и уважение:

– Как ты спишь, брат? – спрашивал он меня раскатистым басом. – Не отвечай, по мешкам под глазами вижу, что плохо. Я не отпущу тебя без хорошего оберега. Тебе непременно нужен ловец снов!

Он замирал в сутулой выжидающей позе, аки хорек перед прыжком, а затем стремительно бросался ко мне с какой-нибудь заговоренной чудо-дрянью: будь то малахитовые бусы или медальон. Ему мало было просто продать мне это. Долговязой рукой он извлекал паука и сажал его на амулет, читая мантры на языке лакота, закатывал глаза и «натурально» падал без сил, не забывая получить оплату.

Я тогда еще не знал ничего об эффекте плацебо, поэтому вся эта дичь действительно помогала мне, заставляя возвращаться снова и снова. По закону вселенского абсурда снял меня с этой системы сам владелец магазина, оказавшийся моим давнишним школьным приятелем.

ВАЛЕК

В школе мы с Вальком сидели за одной партой. Я запомнил его вечным бунтарем с непокорными вихрами. Он всегда был в контрах с системой. Из принципа не сдавал денег на ремонт школы, и не ходил на субботники. Если уж ему совсем надоедали, мог сделать скворечник из тумбочки и кровельного железа. Наш трудовик как-то сказал про него в сердцах: «Таким как ты надо доплачивать, чтобы никогда не работали!» Михалыч тогда нехило заглянул в будущее.
*****

– Я устал объяснять тебе элементарные вещи по сто пятьдесят раз. Всю эту магию делают не на Тибете, а на восьмой, мать твою, ИТК. Вся эта аура-шмаура – просто приблуда для внушаемых идиотов. Развод для одноклеточных!!!

На секунду я смог заглянуть в глаза школьного друга и увидел там бездонную сермяжную горечь. Наверное, все мои близкие мучились изнутри чем-то подобным, но не показывали виду из деликатности, а на Валькиной вывеске все читалось как в букваре. Я для него итак невысоко летал по жизни, а сейчас вообще стал сбитым лётчиком.

– Как так-то? – коротко спросил он меня. И я рассказал….

– Хреновы твои дела, – подытожил Валька. Права отобрали, машину продал, еще и надорвался до кучи. Ты бы позвонил кому из наших, чтоб с работой помогли. Терехину, или Пыжову в администрацию, а?

– Звонил я и Пыжу и Тере – по нулям.

– Ну, ты б хоть инвалидность получил, что ли….

– Что я конченный что ли?

– Ты друг мой не конченный, а слегка начатый… Не успел тридцать разменять, а уже доходяга. Я тебе, считай, работу хочу предложить.

*****

Мы осели в прокуренном кабаке, заказали водочки с ветчиной, поностальгировали для приличия и Валек перешел к сути:

– Город у нас маленький, и я многих деловых людей знаю лично, все еле концы с концами сводят, на рекламу денег особо нет. Да и не нужны у нас тут, по сути, огромные рекламные щиты с фотомоделями – их люди из зависти дерьмом закидают. Они любят, когда им по сарафанному радио донесут, ну или на заборе родном напишут. «Прием лома, цветы, деньги в долг». А снизу чтоб еще жирную стрелку поставили…

– Погоди, ты хочешь, что б я на стенах рисовал???

– Ну да. Будешь работать, когда тебе удобно, мы с пацанами за пиар в долгу не останемся, из минусов только административная ответственность за хулиганство, но если ты инвалидность оформишь, то тебя и вовсе привлечь не смогут. Это я тебе устрою, через своих людей.

– Западло! – выпалил я

– А у жены на шее сидеть не западло? – парировал Валек. – Согласен, работа не фонтан, но перспектива тоже есть – в доверие войдешь, поставлю тебя в магазин на осень вместо Данилы, забыл тебе сказать, что гуру твой – регулярный пациент психбольницы. Ему там два раза в год чакры вправляют.

Может быть, Вальку и правда все это было выгодно, может быть он предложил мне это из жалости, и на успех я особо не рассчитывал, толькоя втянулся в это всерьез.

В «Брахман» , по понятным причинам, больше не ходил, но стенографистом работал исправно. Больше того скажу – работа начинала мне нравиться. Было в ней что-то первобытное, взятое от наскальной живописи предков. Через пару недель я уже мог нести слово разными шрифтами, да и скорость письма заметно выросла. Работал аккуратно, по ночам или рано утром. На свои рейды одевал спецовку – робу шестого ЖЭУ, и выводил размашистым почерком фразы типа: «Кругляк 230-150», «Вывоз и прием лома 230-000» и свое любимое «Сауна + досуг». Было еще и непонятное объявление «Спайс, соли, легалка 89088787878», я как-то позвонил туда из интереса, но вместо объяснений меня просто послали, и я решил просто не заморачиваться, о чем несказанно жалею по сей день…

ПОДНИМИТЕ МНЕ ВЕКИ.

Я все-таки узнал суть последнего объявления. Прозрение пришло ко мне в лице безумных школьников на пустыре. Трое мелких карликов устремили камеры своих телефонов на четвертого. Бедного парня била конвульсия в положении «упор лежа». Он силился оторвать корпус от земли, но движения были полностью раскоординированы, как у эпилептиков.

– Может быть стеклом его накормим? – предложил самый мелкий и гнусный на вид детеныш.

Чем ближе я подходил, тем мне было страшнее. Малыш был грязным от пыли с ног до головы. На сером лице отчетливо выделялись безумные глаза с поволокой. Но самое страшное, это звуки: внутриутробные, булькающие просьбы о помощи на непонятном языке. Беспомощный морской котик вдали от большой воды.

Я, наконец-то, дохромал до малолетних выродков и матерно потребовал вызвать скорую, предполагая эпилепсию.
– Какая, нахрен, эпилепсия,– экспертно отрезал высокий школяр с зализанной на бок челкой. – Веничка под спайсом.

Не сговариваясь, малолетки перевели глазки своих гаджетов на меня.

– Парни, а что такое «спайс»? – задал я, наконец, свой наболевший вопрос.

– Заходи завтра на «Ютуб», дядя – тебе популярно объяснят, что спайс – это синтетический курительный наркотик, созданный в лабораторных условиях – занудно процедил челкарь.

Я почувствовал, как ком подступил к горлу. Оказывается, я по собственному скудоумию травил детей, косвенно конечно, но все же… Что они искали там? Пес их знает. Нам тоже в их возрасте позарез нужен был адреналин, мы бегали по стройкам, дрались и чудили, летали с тарзанок в воду. А эти недоделки хотели получить все ощущения мира с одной синтетической затяжки, не замарав штанов, не разбивая носа и кулаков. Неудивительно, что для многих плата была такой. Но в первую очередь виноваты мы…

– Он откуда про спайс узнал? На заборе прочитал, говори, сикелявка такая, на заборе или нет??? – неистово зарычал я.

Оказывается, современные школьники умеют снимать даже на бегу. Пожалуй, только это они и умеют делать.

*****

С третьего раза у меня получилось взвалить малолетку на спину, и мы пошли со своей бедой к «добрым» людям. Так как мой телефон безнадежно сел – я не мог вызвать скорую и просил мобилку, чтобы позвонить, у каждой прохожей собаки, но «собаки» лишь округляли глаза крутили головой и ускоряли шаг. Адреналин – лучшее обезболивающее, но правая нога начала потихоньку отниматься, поэтому я нашел какой-то дрын для опоры и переносил наш общий вес на него. Так мы и вышли на парковку большого супермаркета, но и там нам не помогли: внутрь не пустила охрана, снаружи осоловевшие от потреблядста люди тоже не спешили на помощь.

Я посадил малого в тележку для покупок и повез в больницу своим ходом. Он не возражал, думаю, ему казалось, что он космонавт. По-моему, я даже слышал от него слово «луноход». Путаясь в соплях, он отдавал мне команды на нужный градус поворота. Нас опять снимали. Теперь уже до самой больницы.

Дежурным врачом оказался некогда обиженный на меня хирург. Он, кстати, оказался нормальным мужиком и даже вспомнил меня.

Борис Михайлович изъявил желание поскорее меня осмотреть повторно и прооперировать. Круг замкнулся.

Эпилог.

Шкетуху положили в наркологию в тот же день, а меня в хирургию через неделю. Из спины все вырезали, но на совести безобразная саднящая грыжа, до сих пор торчит.. Я не буду виниться тут перед вами, вы этого не стоите. Да и он тоже…

Позже я нашел этого пацана. Он ходил в майке с огромным канабисом и гордился тем, что раньше всех в классе забухал. Он был идейным потомственным деградантом. Яростно отстаивал свое право падать до плинтуса , и по итогу отстоял его – я отстал от него, как высохший банный лист. Все надписи про спайс я закрасил, и до сих пор безуспешно ищу Валька. Вновь занимаюсь ремонтами и семьей. Но если мне грустно, я снова беру баллоны, чтобы испортить чью-нибудь стену надписью типа: «Миру – мир, а мне пломбир».