- Знаешь, Степан, - сказала супругу жена Мария, наливая ему борща. – Нам ведь с тобой уже по девяносто, помирать скоро.
- Лично я умирать не собираюсь, - ответил Степан, покачивая ногой в дырявом тапке. Он, как всегда за ужином, просматривал газету.
- Все смертны, - вздохнула старуха.
- А ты лично знаешь всех и каждого? Может, ходит сейчас миллиард бессмертных и в потолок плюет? – супруг нес пургу, как репу сеял, привычно и не задумываясь.
- А чего ж не знает никто?
- А они не говорят, чтоб им не завидовали.
Дед придвинул к себе тарелку и начал есть, нещадно хлюпая.
- Ох, балабол,- старуха отобрала у него ложку, - ты, хоть иногда, можешь быть серьезным?
- Во время еды я всегда серьезен – такими вещами не шутят! – Степан попытался отобрать ложку.
- Знаешь, о чем я подумала?
- Отдать ложку обратно?
Мария не приняла шутливого тона:
- Вот мы помрем, так и не узнав друг о друге чего-то важного. А ведь у всех есть свои скелеты в шкафу.
- Для чего и шкаф, если не для скелетов? Да ты ложку-то отдашь?!
Старик осердился всерьез, но супруга не дрогнула:
- Степ! Давай расскажем друг другу самое заветное и простим. На душе легче станет!
Дед, кряхтя, встал, взял другую ложку и принялся хлюпать и ворчать одновременно:
- Так у тебя, может, этих скелетов – загнешься слушать. И в шкафу, и в секретере, и в прикроватной тумбочке!
Мария, помолчав, сказала:
- Знаешь, почему я тебе всю жизнь верная была?
- А ты была? – сверкнул взглядом старик из-под густых бровей.
- В том-то и дело, - вздохнула супруга и начала рассказ.
– Мы с тобой тогда месяц, как поженились и пригласили в гости Гавриловых.
- Это каких Гавриловых, там где муж сопливый?
- Ладно тебе, сопливый! Так, хлюпал иногда.
- Да у него насморк не проходил! Гаврилов, когда стрелочником работал, так у него поездА лишнюю пару километров проскакивали!
- Ну, помолчи, шутник! – замахнулась старуха половником. – Слушай дальше! Мы тогда сильно напились и, когда вы курить выходили, болтали с его женой, как у кого в постели, понимаешь?
- Нет.
- Ну, у кого больше, у тебя или у Гаврилова, кто сколько раз и все такое…
- Если б узнал тогда – прибил! – грохнул кулаком по столу дед.
- Еще успеешь! Я не помню, кто первым предложил… В общем – решили мы на одну ночь мужьями поменяться.
- Что-о-о?! - возмутился Степан. – И как? Поменялись?
- Поменялись! – покорно кивнула Мария. – Гавриловы тогда у нас заночевали, в маленькой комнате, и, когда вы уснули, мы пробрались каждая к чужому мужу, я к Гаврилову, а та к тебе. А ближе к утру, пока темно, начали…  Ну, это…Ты понял…
- Сношаться, - услужливо подсказал он.
- Фу, пошляк! Потом ушли, вроде как в душ, и поменялись обратно.
- Тэ-э-экс! – протянул старик. - Ну, и у кого больше? У меня или у Гаврилова?
- Так в том-то и дело, что разницы – никакой! – замахала она руками. – Все один в один. И поняла я, раз у всех мужиков одинаково - зачем измены? Зачем возможный скандал, слезы детей, развод? К чему все это? – она погладила Степана по голове. - А в остальных отношениях ты лучше всех был – работящий, красивый, детей наших любил. Так я тебе всю жизнь верность и храню. Прости, пьяные были и молодые, - закончила она, покаянно склонив голову.
- Нормальная жена сказала бы, что у мужа больше, - проворчал супруг и вкрадчиво сказал : - Машь, ты сядь-ка.
- Бить будешь? Через столько-то лет?
- Сядь, а то упадешь. Мы же с Гавриловым в ту ночь тоже постелями поменялись!
- Как?! – вскинулась старуха.
- Каком кверху! Сама же говоришь – молодые были и пьяные. Интересно стало, у кого жена в постели лучше! И пока вы там в ванной хихикали да в темноте шарахались, мы кроватями и махнулись!
- Ах ты, кобелина! – замахнулась Мария, но Степан перехватил руку.
- Дело в том, - сказал он, глядя в любимые подслеповатые глаза, - что я тогда тоже понял: если нет разницы – зачем мне чужих пробовать?
- И ты всю жизнь мне верность хранил, как и я тебе? – растрогалась старуха.
- Конечно, родная! – обнял ее старик.
А про себя хитро улыбнулся.


© Дмитрий Г.Донской