В 1986-87 годах в московских кинотеатрах с шумом прошёл показ польского фильма «Секс-миссия». Естественно, в советском прокате он носил более целомудренное название — «Новые амазонки». Жил я тогда с родителями в Бибирево — это микрорайон в северной части Москвы. Ныне есть даже такое метро. Но в то время метрополитен для меня начинался и заканчивался станцией «Медведково». Мой дом находился недалеко от кинотеатра «Будапешт», поэтому всё, что было связано с рассветом перестройки и её закатом в моём сознании связано с полными и пустыми залами этого кинотеатра. Рядом с ним стояла огромная прямоугольная афишная тумба, которая напоминала постамент или доску почёта у крупного металлургического завода.

О том, что в кинотеатре идёт фильм, где показывают голые сиськи, я узнал в школе. Мне было 14 лет. Мальчик так и норовил выпрыгнуть из меня, предоставив место своего постоянного пребывания мужчине. На тумбе (постаменте) чёрным по всему цветному красовалась надпись «Дети до 16 лет не допускаются». Тогда мне показалось, что эта надпись занимает много больше места на афише, чем название фильма. Я не находил себе покоя. Всю неделю маялся, думал, как нарушить запрет.

В конце концов, мной было принято решение переодеться в женщину. Я подумал, женщины всегда выглядят моложе своих лет, поэтому если я надену платье, то кассиры и билетёры поверят на слово (не нужно будет показывать паспорт), что мне больше шестнадцати. Мамина одежда была несколько велика. Подходили только сапожки, которые, наоборот, были размером меньше, но я мог влезть в них, встать на носочки и пройти небольшой отрезок ничуть не покачиваясь. (Спортивное детство — гимнастика давала такую подготовку). Блузку тоже можно было заправить в юбку так, что её размер значения не играл. Грудь пришлось сделать из полотенца. Завязал в узлы оба края, пришил к ним резинку и надел на себя.

Труднее всего было определиться с юбкой. Мама в талии была могущественна. Я примерил всё, что было в доме. Ничего не подходило. Решил взять скатерть, обмотать вокруг себя и подвязать широким женским ремнём (модные тогда были, с клёпками, у мамы нашёл). На голову надел широкополую шляпу отчима. Для пущей красоты пристроил к ней искусственный бумажный цветок, полы выгнул в обратную сторону и надел.

Сейчас, как вспомню, за живот от смеха хватаюсь. Только представьте себе картину: серые на высоком каблуке сапожки 36-го размера, шотландская скатерть, подвязанная на поясе широким (чёрным) с металлическими заклёпками ремнём, белая блузка, перекошенная грудь из полотенца и бледно-коричневая шляпа с цветочком из похоронного венка. Усы, вернее, пушок, выдававший мою принадлежность к мужескому полу, тщательно сбрил. Первый раз побрился. Спрыснул лицо одеколоном отчима. Губы защипали. Словом, я был готов.

Осталось только дойти до кинотеатра, купить билет и войти в зал. Когда выключат свет и начнут показывать фильм, расслаблюсь. Сеанс выбрал утренний, чтобы не стоять в очереди за билетом, не маячить. В школу не пошёл. Прогулял.

Пока топал на носочках до кинотеатра слышал, как меня в спину называли пидоразом, уродкой, тупой сукой, блядью... Весь набор подворотен от прохожих, вполне респектабельных мужчин и женщин. В те годы фрики уже спокойно бороздили просторы Москвы. Я не вызывал подозрений. Значение фраз не понимал. Вырос на классике, несмотря на то, что дворовый ребёнок, много читал и смотрел фильм «Здравствуйте, я ваша тётя», поэтому ничего такого в своей внешности и поступке, не считая доли авантюризма, не видел.

Билет мне продали. В зал прошёл. Полтора часа сидел и ёрзал. Было неудобно. Снизу всё время поддувало. Приспособление, исполняющее обязанности женской груди, сползало. Сисек не было на экране полтора часа. Я нервничал. Но вдруг, в самом конце показали одну из героинь в ванной. Она была полностью обнажена. Нахлынувшее счастье подняло часть юбки так высоко, что моё тело напоминало Буратино, у которого нос находится у самого основания живота. Увидев титры, я вскочил с места и побежал к выходу. Как добрался до дома и чем там занимался, толком не помню, но было хорошо. Стыда совсем не чувствовалось. Детство было прекрасным.