1.
Подоспело очередное паскудное утро. Из открытого окна давила жара. Я сидел на кухне и пялился на чекушку. Насколько меня хватит? Я испытывал себя, похмелье и отвращение к жизни.

На моей кровати спала баба. Мы познакомились три дня назад. По утрам меня от нее тошнило.  У нас случился совместный запой.

Ее звали Надежда. Имя я узнал вместе с новостью о том, что она ко мне переехала. Большая сумка, которую я счёл дамской, оказалась чемоданом с вещами. Мне тридцать пять, я до сих пор не разбираюсь в женщинах.

Кто-то позвонил в дверь. Открывать я не собирался. С той стороны настаивали.  Цинично, бесцеремонно. Так поступают лишь свидетели Иеговы или наркоманы. Я их часто путал.

Неприятный звук все не кончался. Чертовы свидетели со своим опиумом! Я решил выйти и нахамить.


- Привет, старик. Как дела, как жизнь? Ну и жара, блять.


Передо мной стоял Иван. Кучерявый подонок среднего роста со смуглой кожей и картвельским носом. Иван изрядно зарос. Как-то вдохновленный Чеховым, он пытался отрастить бородку клинышком. Вышло басурманское безобразие.

За это мы часто звали его Вано. Так, ради смеха. Он сердился и кричал: «У меня сербские корни! Я такой же славянин, как и вы, бляди!». Кроме прочих недостатков, Иван страдал радикальным славянизмом.


- Святые яйца, пить! Мне нужно много жидкости.


Он просочился внутрь, стал снимать обувь. Я молча вернулся на кухню,  достал из холодильника бутылку.  Налил в стакан.


- Кола? Какое говно. - Иван критически осмотрел стол - Бухаешь с утра, старик? Это плохо кончится.


Иван долил в колу водки. Выпил залпом. 


- Еще колы? – спросил я.


- Только водки.  Спасибо.



Он моментально осушил чекушку. Пришлось достать ноль пять. Моя выдержка летела к черту.  Я налил.


- Успешные - люди паталогические лжецы.  – начал Иван. - Взять хотя бы Левина. Я должен ему около тысячи, допустим.


Он прервался и выпил. Закурил сигарету:


- Вчера  я предложил ему верняк - железную ставку. Сумасшедшие коэффициенты. Я все просчитал. Он кладет тысячу. Ставка играет. Я ему возвращаю эту тысячу и отдаю две, которые должен. Знаешь, что он сказал?


- Погоди, я запутался. Ты сказал, что должен тысячу, а не две?


- Это мелочи. Я округлил. Не в этом суть. Так знаешь, что он сказал?


- Ну?


- У него нет денег. Нет сраной штуки. И это после того, как Антон отдал ему полторы.


- Откуда ты знаешь, что отдал?


- Первый к кому я обратился за штукой, был Антон. Он сказал – денег нет, все отдал Левину.


- Кто-то из них лжет. – сказал я.


- Я думаю оба.


- Почему?


- Неделю назад я вывозил мусор у одного буржуя. Двадцать рублей за куб. Однако, возникла заминка. Я случайно забухал.  Приехал пьяным, просыпал мусор на клумбу.


- Такое может случиться с каждым. Тебя уволили с позором в трудовой?


- Не то чтобы с позором. – Иван замешкался, вспоминая. – Не в этом суть. После меня подрядился Антон. Сорок за куб. Где справедливость? Допустим, он лучше меня.  Меньше пьет. Но не в два раза же! В общем, деньги у него есть.


Я разлил. Мы снова выпили. Иван нервно струсил пепел:


- Одолжи штуку.


- У меня нет денег.


- Стари-ик… - Иван хитро улыбнулся. Вот сукин сын!


Иван был небогат. Строго говоря, Иван был нищим. Работал заочно. Жил за счет друзей. Неведомым путем ему было известно обо всех наших финансовых делах. Более того, он ставил аргументы, от которых не отмахнуться. 


- Не дам. – сказал я.


В это время из спальни вышла Надежда. На ней была моя футболка. Она неторопливо прошла мимо нас в уборную.


-О, Надюха. – удивился Иван. – Вот ты где. Я тебе три дня звонил.  Куда ты дела мои брюки?


- Ты разбил мне сердце. – раздалось из уборной. – А я оставила тебя без штанов.


- Вы знакомы?!  - я поперхнулся.


- Да, старик. – сказал Иван. – Живем вместе уже неделю.


Проснулся сливной бачок. На секунду мелькнул девичий зад.  Надежда поправила футболку, взяла из холодильника пиво и засеменила в комнату.


- Верни штаны, сука. – крикнул Иван. – В них сотка. И надень трусы. Не позорь меня перед  людьми.


- Как будто моя пизда это нечто отвратительное.


Надя включила телевизор, стала щелкать кнопками на пульте. Квартира  наполнилась безобразной какофонией.


- Знаешь, вот теперь ты просто обязан это сделать. – сказал Иван.


- Что?


- Одолжить косарь.


Положение было безвыходным. Деньги он не отдаст. Но ко мне ушла его баба. Он меня обставил.

У Ивана нашлись дела. Он педантично пересчитал деньги, трижды выпил на посошок и торопливо засобирался. Нищий, растрепанный жулик в образе делового человека.

Прощаясь, он наклонился и прошептал:


- Не доверяй Надюхе. Мне кажется, она склонна к прелюбодеяниям.


2.

Мне снилось море. Спокойное, со скалами и брызгами солнца. Я проснулся и залез в интернет. Какой-то психолог писал, что это от недостатка секса. Два дня назад я предложил Надежде выметаться.

Я положил в кастрюльку яиц из лотка и хлебнул рассола из банки с огурцами. Меня мучал стыд, похмелье и вялая эрекция.  С одной стороны психолог прав. С другой – прошедшим вечером мы пили портвейн и трахались в уборной.  Нет, здесь что-то не так.

Вода закипела. Я подождал немного и вынул яйца. Они оказались всмятку.  Что можно сказать обо мне, если я даже яйца не могу сварить? Вялая эрекция и яйца всмятку. Мне не хватает решимости. Не могу прогнать бабу, бросить пить и перестать доверять людям.

Иван же напротив - относился легко к жизни, женщинам. Ждал свой куш. Почему не в этот раз? Он обещал солидные проценты. Денег мне хватит на билет.

Я смогу уехать на море. Останусь там жить, сооружу пирогу. Стану охотиться с багром на мурен. Возможно, там будут аборигенки в хулах,  не носящие нижнего белья.

Я все решил. Для начала выгоню Надежду и перестану пить.


3.

Она пришла с пивом. На губах размазана помада. Эти толстые губы выглядели непристойно.  Я задрал  ей подол и обнаружил бесстыжие ляжки и голую плоть. Мне стало не по себе. Я не смог ее выгнать после таких откровений.

Мы стали копошиться, изображать страсть и пролили пиво. Пришлось идти за водкой. Все мои установки летели к чертям. 

Вечером позвонил Иван:


- Привет, старик. Что делаешь?


- Пиво пьем.


- Хватит трахать мою бабу. Начинается хокей.


- Зачем?


- Старик, это же оставшийся коэффициент!


- Да? Неужели?!


- Короли из ЛА должны порвать глупых пингвинов из Питсбурга.


- Что?


- Неважно. Болей за Лос-Анжелес и покупай билет.


Мы вдрызг напились. Пока я драл Надежду, Пингвины рвали Королей. После игры Короли отметелили противников прямо на льду. Ставка не сыграла. Некоторое время я не видел Ивана. Поговаривали, он подался в бега или умер.

Через пару дней в дверь позвонили. Я ждал Надежду. Мы с ней повздорили и она ушла за портвейном. На пороге стоял Иван:


- За мной охотятся кредиторы. Закрой шторы и говори шепотом.


- А мне ты ничего не должен, блять ?  - заорал я.


- Ебать, старик. И ты туда же.


Иван схватил меня за майку:


- Я подарил тебе надежду!


- Она сама ко мне ушла. Но я ее уже прогнал.


- Надежду на хороший куш, ставки.


- Ставки не сыграли!


- А надежда была! Признайся, ведь ты уже мечтал о том, что можешь купить на этот куш?


Пришлось согласиться. Всю сознательную жизнь я работал. Что-то откладывал. И к чему пришел? К сраной штуке. Жил как раб – на похлебку хватало, а на побег не соберешь.


- Вот видишь. Я подарил тебе надежду и мечты. - сказал порывисто Иван. - Иного у меня никогда не было, старик! Разве не стоят мечты о море, какого-то сраного штукаря?


- Стоят. – сказал я. – Отпусти майку или нос расквашу.


-Не кипятись, старик. Кстати, раз уж так сложилось, заберу свое. Штаны и сотку.


- Валяй.


Сумки нигде не было. Может Надежда съехала? Я стал ворошить хозяйский хлам. Иван нервничал, поглядывал в окна, хватал телефон:


- Алле, бля! Нет, это не Иван. Он умер. Не звони сюда больше.


Наконец, я нашел сумку. Она оказалась в чулане под грязным бельем. Я швырнул ее Ивану под ноги и он стал потрошить:


- Ебать мой хуй!


- Так это твой?!


- Какой нахуй мой? Ты глянь сюда!


В сумке, кроме члена, лежали  вызывающие трусы, колготки и пачка салфеток. А так же свернутые в рулон доллары, пошлых размеров золотая цепь и такой же крест.


- И эта сука пила за мой счет? – сказал Иван.


В дверь настойчиво позвонили. Иван зашвырнул сумку в чулан и засуетился:


- Это за нами.


- Это за тобой, говнюк!


- Один хуй. – Иван прилип к глазку. – Почикают обоих.


- Открывайте. – рявкнули из-за двери.


- Никого нет. – крикнул Иван. – Проваливайте.


- Я щас выломаю дверь!


- Ломай, трудись. – ответил Иван. – А мы посмотрим.


- Это моя дверь, придурок. – заорал я на Ивана. – Зачем ты это говоришь?


- Я не могу ему перечить, - ответил Иван. – Погляди, какой он огромный.


Он снова прилип к двери, посмотрел наружу через глазок и крикнул мне:


- Помоги подпереть дверь. Сейчас начнется.


Внезапно мне стало все равно. Меня достали неприятности. Я всегда от них прятался. Встречу сложности лицом к лицу. Я-то не при чем.

Отодвинув упирающегося Ивана, я щелкнул замком.



- Ну, все пизда. – сказал Иван.



Их было четверо. Первым вошел седой старик с дорогой тростью. За ним гигант с лысым черепом. Его шея не умещалась в воротник. Когда он вошел, в квартире стало тесно.


-Чо каво,  стоять-бояться!


Замкнули группу два  дерзких и дерганных типчика.  Оценив обстановку, они скрылись за габаритами быка на пороге. 


- Закройте дверь. – сказал я.


- Захлопни варежку.


Очевидно, они встали на шухере. Какой пошлый стандарт. Неужели это все из-за нищего Ивана с тощим долгом?


- Я Хромой – сказал старик.  – Меня знают многие. Есть пара вопросов.


- Рад войти в множество знающих.  – сказал я.


- Базарь в цвет, бесогон. – одернул бык. - Двигать фуфлом не советую.


Происходящее стало казаться фарсом. Слишком типично и театрально. Эталон быка в пиджаке, хромой авторитет и однояйцевые гопники. Да и феня у них плесневелая. Возможно нищие актеры. Подрабатывают разводом и конокрадством.


- Хромой, а как же сроки? – засуетился Иван. – Неделя! У меня есть еще неделя. Семь дней. Сто шестьдесят восемь часов.


- А и ты здесь. – сказал Хромой. – Я тебя не заметил. Это мы удачно зашли.


В это время открылись двери лифта. В кабине стояла нетрезвая Надежда с портвейном.  Оценив картину, она торопливо нажала кнопку.


- Ловите суку. – крикнул бык.


Гопники рванули к лестничному пролету. По ступеням полетели маты.  Пролеты малосемейки смердели окурками, мочой и окосевшей дефлорацией. Гопники оказались в своей стихии.


- Надя не при чем. – сказал я. – Она здесь больше не живет.


- Еще как при чем. Мы ее пасем уже месяц. – сказал бык. – Она вставила Хромого.


Я подумал о портвейне, с которым скрылась Надежда. Бывают моменты, когда хочется выпить. Случается еще так, что выпивка необходима. Сейчас мне безумно хотелось выпить, я в этом нуждался!


- А если так. – подскочил Иван. – Мы находим  и отдаем вам похищенное бабой. Вы прощаете нам долг.


- Ты знаешь, где она спрятала мою кассу? – спросил Хромой.


- Да не вопрос.


Иван метнулся в чулан и притащил сумку. Когда-то я считал его умным и прижимистым человеком. Видимо под влиянием неприятностей где-то пошла трещина.


- Что это за хлам?  - спросил бык.


Он раскрыл сумку, заглянул внутрь, брезгливо вытащил чулки:


- Вы что педики, блять?


- Надькины. – отрезал Иван. – Ищи дальше.


Бык снова зашуршал вещами:


- Да эта сука не только Хромого вставила!


- Придурок, - шепнул я Ивану. – Нужно было пересчитать!


Бык разогнулся, достал телефон:


- Отбой, - сказал в трубку. – Сука не нужна. А, ебете… Ладно.


Он сунул телефон в карман, повернулся к нам:


- Красавцы яхонтовые. Вернемся к нашим баранам.


Вскоре они уехали. Ивану дали месяц. Надежда наконец-то покинула мои метры.  Чуть погодя мы с Иваном снова сидели на кухне. Перед нами стоял портвейн. Об этом я не волновался. Ведь я в любой момент смогу бросить пить. 



- Тупой бычара. – кипятился Иван. - Я думаю, мы б его отмудохали. Качки они ж неповоротливые. Ну да, легко.


- Заткнись. – сказал я. – Тебе придется бросить пить.


- На время. – уточнил Иван.