Это была не месть. Да, это задумывалось так, но всё вышло иначе. Я хотел заставить его страдать, хотел, чтобы он пожалел о содеянном. Я думал всё устроить так, чтобы ему жить было невмоготу. Как и мне.

Он хотел денег, он их получил. Одной угрозы моим детям было достаточно, я тут же отдал ему всё, всё, что у меня было. Но ему не нужны были деньги. То есть… да, он пришёл в мой дом, чтобы поживиться тоже. Но самое главное, ему хотелось убивать. Или не обязательно убивать - ему хотелось проявить свою тягу к насилию, тягу к садизму. Помню, какая жуткая улыбка освещала его лицо, когда он достал мою крошку из её кроватки. Жена к тому моменту уже лежала бездыханно на полу, а я, связанный по рукам и ногам, со вставленным в рот кляпом, мог только мычать от страха и отчаяния. От собственного бессилия. Это было так… так просто… он, словно щенка, бросил мою годовалую дочку на пол. Я до последнего не верил, что он сделает это. Это же ребёнок, думал я, нельзя так. Никто не сможет сделать подобное, я думал. Как бы ты ни был зол, ты остановишься, что-то типа стоп-крана должно в тебе сработать. Должно. Он швырнул её так сильно, боже мой… А потом… потом он пнул её… нет-нет, не пнул – наступил с размахом. От удара череп моей девочки проломился, тот хруст до сих пор иногда звучит у меня в голове. Почему он оставил меня в живых? Я могу только догадываться. Он хотел, чтобы я мучился, чтобы мой страдания не прекращались. Вот в чём был смысл. Я был его целью, его главной жертвой. А мои жена и ребёнок – лишь подготовка.

Сколько я приходил в себя, я не помню. Но точно помню момент, когда сознание ко мне вернулось. Помню первую мысль. Последним, что видели в своей жизни те, кого я любил, была глумливая ухмылка этого поддонка, думал я. И следующая же мысль – «он ответит за это».

Я так долго искал, так долго. Но это пошло мне на пользу. Чем больше времени проходило в поиске, тем больше идей рождалось в моей голове. Столько смертей я придумал этому уроду, столько отвратных картинок я себе представлял.

Когда я узнал, что у него есть семья, я возликовал. Честное слово, я тогда аж затрясся от возбуждения. Жена и четырёхлетний сын – это было просто подарком судьбы. «Когда я закончу, у него сил не будет даже плакать», - думал я.

Он лежал на полу. Так же, как и я когда-то, беспомощный и несопротивляющийся. Отличие было лишь в том, что он совершенно спокойно наблюдал за тем, как я направляю пистолет на его жену. Совершенно спокойно. Возможно, это меня и остановило. Возможно, это и заставило меня задуматься. Возможно, это меня и спасло.

Я посмотрел на испуганную женщину, отчаянно пытающуюся защитить своего сына в объятиях, и понял, что я не смогу. Не смогу убить ребёнка. Не потому что это неправильно – нет, за долгие годы я сложил для себя определённую логику, оправдывающую любой мой поступок, каким бы ужасным он не был. Я понял, что не смогу, потому что я не тот, кто убивает детей. Просто не тот человек. И я никогда таковым не был. А идти против себя, - против своей, если хотите, личности -  из-за одного психованного урода я не пожелал.

Я убил подонка, не чтобы отомстить, нет. На месть это даже не тянуло – говорю вам, это даже близко не стояло с тем, что я уготовил ему. Это даже было не наказание за его преступление - согласитесь, получив пулю в голову, он легко отделался. Слишком легко - это, можно было бы даже расценить как милосердие с моей стороны, хе-хе.

Я убил его, чтобы он больше никому не причинил вреда. Чтобы от его рук не погиб ещё один ребёнок. Чтобы больше не повторилось того, что случилось с моей семьёй. Забавно, да? Ведь за минуту до этого я и сам хотел совершить нечто подобное. С другой стороны, я всё равно продолжил цепь насилия. А хотелось бы её, конечно, закончить.