Стоял июль 2007 года. Шла 119 сессия Международного олимпийского комитета в Гватемале.  На повестке дня стоял важнейший вопрос – где же будут проводиться Зимняя Олимпиада-2014?

И вот – решение принято.  Зал затих.  Путин многознающе усмехнулся.

На трибуну поднялся президент МОК.  «Решением Международного олимпийского комитета Зимняя олимпиада будет проводиться» - тут была сделана весьма многозначительная пауза -  «в КИЕВЕ, на Украине!!!»

Путин побелел. 

Прошло семь лет.

Страна Тараса Шевченко и Степана Бандеры заявила о себе серьезно уже на церемонии открытия. Голографическое шоу показало историю страны на высшем уровне – историю гордую и кровавую, сложную, но полную побед.  На поле танцевали аниматронные фигуры-символы Олимпиады (Хорилка, Сальцо и Вареник), а под ними на экране цвели поля, наступали ляхи, и чубатые запорожцы накалывали на пики усатых турок под мажорную музыку известнейших украинских композиторов – Гулака-Артемовского и Лысенко. 

Но спускалась ночь и на страну надвигались тучи – это пришли главные Вороженьки. Били молнии, горели костры и реки текли кровью…  Вороженьки никогда не назывались прямо, но на них были сначала двуглавые орлы, затем красные звезды, потом снова двуглавые орлы. Эти последние действовали особенно жестоко – громадными раструбами, бившими синим уренгойским пламенем, они сжигали сотни людей, поднимавших мирные плакаты с надписью «Незалежность» и «Геть моск…лей!» 

Олимпийский факел был сложен их стволов столетних сосен – ни одного кубического сантиметра газа не было использовано в церемонии, а факелы были факелами в самом прямом смысле – еловыми палками, обмотанными тряпьем, которое обмазали салом и макнули в горилку.

В обшежитии спортсменов тоже кипели страсти.  Виктор Ан медитировал в комнате, когда дверь с грохотом распахнулась, и к нему вошли четверо. Виктор медленно поднялся.
- Ты кореец, - сказал один, глотнув из бутылки портвейна.
- И зовут тебя Витя, - сказал другой.
Виктор, сглотнув, посмотрел на ребят. Они были в кожаных куртках и очень высокого роста.
- Но у нас в России, - продолжил третий, - только один кореец Витя.
- Но он умер! – закричал Виктор, который уже все понял.
- Цой жив, - устало, как ребенку, сказал четвертый, - ты помни об этом.
В следующие полчаса из-за двери Виктора несся его отчаянный, но при этом какой-то искусственный мат, и пахло красной и синей красками для волос.  Смешавшись, они дали медно-рыжий оттенок.

Виктор Вайльд, американец с российским гражданством, вышел на шум. Напротив его номера тоже открылась дверь и показалась Анастасия Кузьмина – русская с паспортом Словакии.  Их глаза встретились, и обоих пронизало током.  «Мы будем друг с другом», - решили они уже через полчаса.

В номере Легкова, Вылегжанина и Черноусова пахло лыжной мазью и отчаянием. Трое спортсменов пьянствовали уже второй день, зная, что в гонке им не светит ничего. Зашедший к ним тренер еде устоял на ногах от запаха перегара.
- Что, крепим спортивный дух? – спросил он, придя в себя.
- А пошел ты в жопу, - промычала команда.

Аделина Сотникова зашла в номер Юлии Липницкой поболтать о том и о сем. Но поболтать на пришлось – Юля сидела на полу, с остановившимся взглядом, и затачивала конек – причем не на станке, а вручную, точильным камнем.
- Он будет самым острым, - бормотала Юля, - острее бритвы…
Аделина сочла за лучшее незаметно уйти.

Подошел день главного события – парного катания.
На лед неловко выкатилась украинская пара.
Зал онемел.  Авербух, Тарасова, Водорезова, Чернышев, Шпильбанд и Зуева поперхнулись в микрофоны.
Но комментатор продолжал как ни в чем не бывало:
- Пара заявила высший уровень сложности.

На льду – рука об руку – стояли братья Кличко.

На каждом был надет толстый неловкий заячий полушубок мехом наружу.  В руках братья держали длинный двухметровый цилиндр, больше всего напоминавший свернутый ковер.

Заиграла музыкам – тема из фильма «Роки».

После первого же круга братья сорвали с себя полушубки и засверкали всеми цветами радуги - на одном был обтягивающий костюм жовто-блакитного цвета, второй же носил цвета России, но объятые трепещущим батистовым пламенем. Отточенным движением они вывернули из своих полушубков еще по одному и соединили все четыре на вшитые полосы липучки.

После чего сделали еще круг и молодецким движением швырнули гору одежду прямо в лицо судей.

В музыке раступила пауза.

Зал застонал.

- Четверной тулуп! – прошептал Авербух.
- Без единой помарки! – воскликнула Тарасова.
- Высшего качества! – пробормотали судьи, щупая мех.

Волосожар и Траньков стиснули кулаки.

Через минуту стало ясно, кто же главный претендент на золото в этом виде спорта.  Братья, разогнавшись, резко остановились, бросив сверток по направлению движения, при этом держа его за выступающий концы.  Развернувшись, сверток явил спрятанного в нем человека – он пролетел десять метров по воздуху, сделал пять оборотов и впаялся в ограждение катка.

Это– как мгновенно поняли потрясенные зрители – был лидер группы Ганз’н’Роузиз с очень впечатляющими фингалами под обоими глазами.

-Господи, заорал Чернышев – это же невиданный прежде ПЯТЕРНОЙ аксель!

Дэвис и Уайт упали в обморок. 

Аксель Роуз неловко поклонился и крикнул заученную фразу «Ще нэ вмерла Вкраина!»

Зал встал.  Братья разъехались на противоположные стороны катка и подняли руки и глаза вверх.  Через секунду в потолке ледовой арены образовалась дыра, и сквозь нее на лед неловко грохнулась на основание ржавая бочка пятиметровой высоты. 

В боку бочки откинулась дверца, а из нее выехала клетка с сидящим в ней негром.  Это был Майк Тайсон.  За клеткой вальяжно вышел человек гигантского роста – в ту же секунду опознанный как Валуев.

- Ку, дядя Вова, - весело заорал Тайсон одному из братьев и колокольчик в его носу звякнул.

Владимир сунул руку в карман и достал небольшую картонную коробку…

- Ка-Цэ, - простонал Валуев.
- Как договоривались, - сказал Владимир. – Выкатывайте.

Валуев и Тайсон, переругиваясь, но споро, достали из пепелаца семь железых коробок и подтолкнули их к братьям.

Владимир бросил коробку, которую поймал Тайсон.

- А ну отдай, чатланин,  - прошипел Валуев, - Украина пацакская страна.
Кляня друг друга, Валуев и Тайсон вырывали друг у друга коробок, но длилось это недолго.

К ним с трибун сделал шаг Путин.

- Эцилоп! – заорали те, быстро сбросили штаны, под которыми оказались такие же, но малиновые, и захлопнули за собой дверь бочки.  Через секунду машина начала подниматься.

Братья подняли семь коробок и кинули их на стол судьям.

- Это победа! – закричал Шпильбанд.
- Семерной лутц! – захрипела Зуева.
- Кю! – раздался голос из улетающего пепелаца.

…Легков, Вылегжанин и Черноусов бежали из последних сил.  Но делать было нечего – их так явно обходили Сундбю, Долидович и Дювийяр, что речь шла только о входе в десятку. Однако за кустами не зря лежал биалонист Гараничев. Карабин опустился, и первая пуля с ампулой вырвалась из дула, снабженного глушителем.  За ней вылетели еще пять…  На лицах лыжников на секунду появлялась гримаса удивления – но только на секунду. Бег продолжался, паузы не было.

И никто из зрителей не заметил, как слово «Сундбю» на форме спортсмена постепенно переходило в «Легков», «Долидович» – в «Вылегжанин»,  а «Дювийяр» – в «Черноусов». 

- Новая технология, медленная реакция на мороз - потирал руки тренер российской сборной, - подменили им нашивки еще вчера.

Через полчаса лыжники – почему-то с неснятыми очками и в надвинутых капюшонах – уже стояли на пьедестале почета.

- Все три места выиграли российские спорсмены! – гремело по всему миру.

Очень мало кто заметил, что сами спорсмены не говорят ни слова, а на лице их застыло выражение обдолбанных торчков.  Сразу после церемонии чемпионов затолкали в российский автобус, который мгновенно исчез…

- Сотникова! Сотникова! Сотникова! – скандировали тысячи людей в ледовом дворце.

Но они напрасно вызывали Аделину, в одночасье сделавшейся самой известной фигуристкой планеты.  Она уже ничего не слышала, поскольку горло ее было перерезано, а тело лежало в углу раздевалки…

- Острее бритвы… Острее бритвы… - безумно шептала Липницкая, сжимая конек, на лезвии которого застыла бурая полоска.

Воздух свободы и постоянные смены гражданства сыграли с Вайльдом и Кузьминой дурную шутку.  Они уговорились встретиться в самолете и улететь вместе.  Но этому не суждено было случиться.  За ночь, чтобы поскорее соединиться с любимой, Вайльд сменил российское гражданство на словацкое, а Кузьмина – словацкое обратно на российское по той же причине.  И два самолета улетели в разные стороны…

…Плющенко уже стоял на трапе, разговаривая по телефону с Рутковской.  Но толпа раздалась, и послышался ритмичный скрип.  Камеры засуетились, и через секунду стало понятно, почему – по аэродрому на ручной инвалидной коляске ехала Тимошенко.

Юля подъехала к Жене.  Затихло все, даже турбины Боингов, стоящих вокруг.

- Женя, - произнесла Юля, - у тебя ПРАВИЛЬНАЯ фамилия.

… Церемония закрытия была несколько смазана попыткой Пусси Райот спрыгнуть на поле и выкрикнуть очередную речевку о неправедно заключенных. Но их быстро уволок злобный Ходорковский, бормочущий что-то типа «хватит с меня уже».

Москва встречала спорсменов-победителей. Цвели улыбки, давались десятки интервью, чиновники потирали руки… 

В квартире одного из элитных московских зданий плакала Яна Рутковская, уткнувшись лицом в шапку-ушанку. На экране телевизора – и по всем программам – показывали Плющенко и Тимошенко рука об руку на баррикадах Майдана. Волосы Тимошенко – впервые за десятки лет – были распущены и развивались метровой волной.

А Москва жила, и уже уходила с улиц реклама с символикой Олимпиады… Снимали баннеры, счищали наклейки, объявляли распродажу маечники и спортивные магазины. 

На скамейки Тверского бульвара сидел Ковтун. Он смотрел на последнюю рекламную растяжку с рекламой Игр.  Еще секунда – и ее снимут.  В последний раз перед взором фигуриста мелькнули горькие для него слова:

ОЛЫМПIАДА-2014.
КIЕВ.
ЖАХЛИВЫЙ УДАР ПО ВОРОЖЕНЬКАМ!