Кирпич жестом фокусника достал бутылку как-будто из воздуха, молниеносным движением профессионала расплескал жидкость равными порциями по стаканам. Стеклоочиститель пах свежестью и домашним уютом.
- Ну, вздрогнули, - Белорус с вожделением смотрел на синеющее в стаканах небесно-морское пойло.
- С праздником, пацаны! С Днем защиты детей!- добавил я и, зажмурившись, залил жидкость в жаждущий веселья организм.
-  Заебись, нормальный продукт, - выпив и крякнув вместо закуски, подытожил Кирпич.
       
        С Кирпичом и Белорусом я познакомился почти год назад в нашем ПТУ. Кирпича звали Кирпичом, потому что он научился у брата – десантника ломать об голову кирпичи, и не только. Челюсти, носы, однажды он снес с петель дверь в женский туалет, а когда директор отчитывал его за сломанную дверь и обосравшуюся от страха, не успевшую снять трусы, мастачку, он случайно проломил головой его дубовый письменный стол. Директор всё осознал и вопросов Кирпичу больше не задавал.
        Белорус – Сашка Лукашенко, с тоской заглянув в пустой стакан, спросил:
- Пацаны, чо делать будем? Мож, с телочками замутим? Айда в общагу?
- Впереди не просто лето, впереди жизнь.  До смерти что-ли нам всякую хуйню пить? Вот бы первый день зимы вискариком отметить, - мечтательно почесав яйца, высказался Кирпич, - Пацаны, гадалка тут недалеко живет, может, погадаем, как нам капусты срубить?

          Закатное солнце дуплетом отражалась в остановившихся глазах Белоруса, весело журчал в кустах Кирпич, первый день лета, заканчивался, передавая эстафету первому летнему вечеру.

          Гадалка оказалось теткой лет пятидесяти-шестидесяти с усами а-ля господин Шикльгрубер и с огромными сиськами, прикрытыми некогда красным банным халатом. Когда я её увидел, мне захотелось вздернуть вверх руку и заорать: «Хайль, Гитлер!». Действительно, нормальный стеклоочиститель. Или это действие ацетона? Хуй его знает.
- Погадать ребятишки пришли? – радостно заверещала тетка, - Хорошо, погадаем, чего ж не погадать, молодым да интересным. Сымайте штаны по-быстрому! – бабка голодным взглядом уперлась в мою ширинку.
- Теть Люсь, а зачем штаны-то снимать? – рассудительно поинтересовался Кирпич.
- Так я же херомантией занимаюсь, по херу гадаю, - бодро ответила гадалка.

          Осмотрев Кирпича, бабка засмеялась, раздувая в разные стороны усы, из носа выскочила зеленая сопля и повисла на левом усе. От смеха бабка громко спортила воздух, аж посуда в буфете задрожала и стало нестерпимо резать глаза.
- Мамонтов Вениамин Молофеевич, а нахуя ты дрочишь в зимние сапоги своей мачехи?
        Кирпич густо покраснел. Бабка ржала, не останавливаясь, кишечные газы, копившиеся, наверное, все шестьдесят лет её жизни, снова вырвались наружу. К несчастью Белорус только что прикурил. В одном окне вышибло стекла, взрывной волной свалило с ног Белоруса, ему опалило ресницы и брови, обожгло аццким зноем его невинную душу.

        Белорус наотрез отказывался от гадания, но злой Кирпич пообещал уебать его в челюсть, угандошить нахуй и не приносить цветочки на его ёбанную могилку. После чего сеанс херомантии продолжился. Оказалось, что Сашка очень любить ловить язей. Просто обожает язей. За отсутствие у оных острых зубов, которые могли бы помешать его рыборальным утехам. Гадалка поведала также, что Белорус овощефил, обожающий ебать огурцы, кабачки и арбузы. Ободренный Кирпич порадовался пристрастиям Белоруса.

      Пощупав мой, вставший от такой наглости, половой хуй, бабка удивленно спросила:
- Слышь, а чо у тебя ник такой ебанутый? Чо это за хуйня такая - СВФ?
- Ну, это типа сокращение от Свордфайр.
- Спортфайр? Спортивный огонь? Слышь, огонь ты наш олимпийский, купи себе Зиппу и никогда с ней не расставайся.
    Кирпич поинтересовался у тетки:
- Теть Люсь, прошлое ты классно видишь, а будущее можешь предсказать? Как бы нам с пацанами капусты срубить? Надоело стеклоочистителем организьму травить.
- Конечно, милок, могу. Для этого нужно гадать по камшотной гуще. А чтобы я могла почувствовать будущее, нужно прочистить мою заднюю чакру.
Гадалка провела инструктаж, оказалось, что задняя чакра – это жопа и прочищать её мы будем по очереди. Первым прочисткой энергетических каналов занялся Кирпич, у него неплохо получалось, судя по мечтательному выражению лица тети Люси, которое Кирпич забрызгал первой порцией гущи. Вторая порция была моя. Третьей порции не получилось, ибо увидев шевеленье какой-то неизвестной науке жизни в жопе у гадалки, Белорус обрыгался прямо на сексуально устремленные к нему ягодицы местной Кассандры.

      Осмотрев в зеркале результаты наших с Кирпичом усилий, тетка сказала, что есть один вариант, но и этот вариант, возможно, совсем в пизду и не вариант. Будет, говорит осенью конкурс на сайте удафф ком, там бабло будут раздавать за сочинение на тему, как я весело ебался летом. Так что, грит, время летом даром не теряйте, ебитесь смешно, авось, чо и выгорит. Кирпичу еще сказала, чтоб 28 июля не дрочил в мачехины сапоги, а то хуёво будет. При прощанье Белорус сказал бабке, что раньше не верил в тнтэшные битвы экстрасексов, а теперь верит, и что бабке надо обязательно попасть в телевизор, потому что первое место беспезды её.  Бабка в ответ на зажигательный спич Белоруса музыкально пернула в тональности ре-минор. На пол падали задохнувшиеся от невероятной вони мухи.

​Луна катилась по небосклону, как мяч ведомый Кержаковым. Пели свои незамысловатые песни пролетающие мимо нас нейтрино. Вели неспешную беседу о любви половые органы инфузорий-туфелек. Приход был охуенен. Мысли мелкими группами, распевая революционные песни, уходили за горизонт. Первого начало отпускать Кирпича:
- Пацаны, вот бы с Ершовой замутить и написать про это росказ, стопудово смешно было бы.
- Ага, блядь. Чтобы про Ершову смешно написать, нужно быть Старой Пелоткой. А из тебя Старая Пелотка, как  из Овального мэр.
- У нас по соседству Ксения Лошадкина живет, ржачная тёлка, давай брателла ты её летом ебать будешь?

      Ксения оказалась весёлой девахой, полтора центнера весом, в каждой сиське могло поместиться по ведру молока. Не брила она из принципа. В жопу обещала только после свадьбы. Через два дня после нашего знакомства она решила познакомить меня со своей мамой. Ксеня жила с мамой в маленьком бревенчатом домишке на берегу Иртыша. Ксенина мама очень обрадовалась, что у дочки наконец-то появился кавалер, она наварила борща и купила водки. Вот нахуя? Нахуя я решил попробовать кумыс перед столь ответственным мероприятием? Только мы начали обсуждать с Ксениной мамой проблемы мировой экономики на пороге глобального финансово-экономического кризиса, необходимость жесткой монетарной политики и возможности перехода на региональные валютные операции, как я почувствовал острую необходимость избавиться от продуктов жизнедеятельности организма. Продукты грозили прорвать последнюю линию обороны, выстроенную моей железо-бетонной волей. С трудом сдерживаясь, сквозь зубы я сказал, что мне необходимо подключиться к ноосфере, чтобы получить информацию о последних биржевых трендах, и метнулся из дома. Усиливающееся внутреннее давление буквально телепортировало меня в некое ветхое строение, я стянул штаны, напрягая остатки воли, подставил под себя, стоящую на полу одинокую кастрюльку. Охуенная вещь – несвежий кумыс. Хлестало с меня, как с брандспойта. Вытерев задницу занавеской, умиротворенный я вернулся к тете Эвелине.

    После задушевной беседы мы пошли обедать. Ксения рассказывала, что борщ, который готовит её мама, славится на всю округу, что две дюжины мужиков бросали жён ради этого самого борща. Тетя Эвелина, была гораздо симпатичнее своей дочки, и поэтому я тоже готов был бросить Ксению, ради борща её мамы.

  Вы, конечно, понимаете, что запах борща не понравился мне с самого начала, а когда в ложке тети Эвелины, я увидел кусок говна, который она запихала в рот, я не сдержался – остатки кумыса хлынули из меня Ниагарским водопадом прямо на четвертый размер, бывший некогда продуктовым ларьком для Ксении, которая с удивлением разглядывала коричневую колбаску в своей руке.

  Тетя Эвелина, слава богу, решила, что это изощренная месть жены последнего вырванного из семейного лона борщееда. На том и успокоились. Незаметно на город опустилась ночь. Завели свои грустные песни сверчки. Цикады вторили им анекдотами. Луна звала к разврату и разгулу страстей. Тетя Эвелина сказала, что уже поздно, и я могу остаться ночевать у них. Меня уложили в спальне у Ксении, а Ксения легла в комнате с парализованной бабушкой. Ксеня сказала, что бабушку парализовало лет десять назад, когда жена соседа дяди Вовы бросила к ним в ограду гранату. Хуйпойми из-за чего.

    Когда тетя Эвелина захрапела, выводя замысловатые рулады, ко мне в комнату пробрались аолтора центнера сексуальной плоти. Словами не передать, тех чудесных покачиваний на волнах Ксениной страсти. Тёмно-коричневые навершия  её прекрасных курганов звали к штурму. И я штурмовал их, скатываясь вниз в темные заросли тропических джунглей, чтобы снова пробираться туда, к двум вершинам, скрывающимся за облаками. Пизда Ксении призывно хрюкала, впуская меня внутрь и разочарованно охала, выпуская наружу. Через час после начала наших забав, я пошел посмотреть на звезды. Ковш Большой медведицы окатил меня ночной прохладой, Альдебаран весело подмигнул, Венера осветила изливающуюся на куст сирени струю.

    Вернувшись, набравшийся сил и энергии, я продолжил праздник плотских утех и половой ебли. На этот раз Ксеня лежала какая-то грустная, не отвечала на мои героические попытки разбудить её страсть. Пизда, которая недавно пела хвалебные оды моему хую, молчала, наполненная наждачной сухостью. «Нихуя себе, я не могу довести Ксению до оргазма?» - эта мысль победитовым сверлом трепанировала мой наполненный ужасом череп. Но я взял себя в руки. Стал действовать напористее, ласковее, нежнее, сильнее, пальцы, руки, ноги, хуй всё слилось в едином урагане любовного натиска. Лед тронулся, господа присяжные засиратели. Лёд тронулся. Сначала пизда покрылась легким утренним туманом, который сменила обильная роса. Потом Ксения начала подмахивать, потом оседлала меня. Груди накрыли меня, вдавили в матрас, доступ кислорода был надежно перекрыт двумя мешками дебелой плоти, и я провалился в спасительное забытье.

      Разбудил меня запах блинов. И какое-то настойчивое шевеление в районе полового хуя. На животе сидел крупный попугай и  хвостом щекотал залупу. Пещеристые тела полового хуя от такого внимания со стороны пернатой представительницы тропической  фауны начали наполняться кровью. Не знал раньше, что не только гусей ебать можно.

    Вкусные блины приготовила Ксенина бабушка. Просто объедение со сметаной. Гораздо лучше вчерашнего борща. Тетя Эвелина за то что я своей еблей излечил её мать от парализации, сделала мне на прощание минет. И попросила не забывать про их семью. Тем более бабушкино здоровье поддерживать надо. Так прошло это лето. С бабушкой по понедельникам и субботам, с тетей Эвелиной по вторникам и пятницам, с Ксенией по средам и четвергам.

    Кирпич и Белорус все еще надеются на вискарь, а мне как-то похуй – пусть завидуют.

  Одно хуёво. На борщ я теперь даже смотреть не могу.