Разделась я, и он разделся. Мы скромно сели на тахту.
Читал стихи он мне про это, и жопы маялись в поту.
Прилипли наши ягодицы к обивке кожаной, и плут,
Сам Пушкин Александр Сергеич, пред очи ясны - тут, как тут
Явился, бакенбарды брея, лицом слегка похож на фея.
Перо за ухом, в кружке - брага, а кот ученый мнет бумагу.
С ним нянька, та еще старушка, в руках - смартфон, а в нем порнушка...
Свеча горела на столе, и черти трахались в смоле.

Я разлеглась, и он разлегся на мне, листая книгу-страсть.
Моя любимая "болонка" раскрыла розовую пасть.
Его "ротвейлер" возбужденный слегка повизгивал, кобель!
В зев суке, спермой окрыленный, он проскользнул, как карамель.
А Пушкин Александр Сергеич, на ядра, словно изумруд
Его орешков, заглядевшись, пошел топиться в местный пруд...
И белка песенки все пела под самогонный аппарат.
В читальном зале - Камасутра... Вновь поэтический разврат!